Аладдин и его друг Джин
В ночной пустыне, наверху бархана,
Сидел в раздумье, парень Аладдин.
Над ним, свисая красным жаром,
Склонился, с лампы старой, джин.
Покончить с этим Аладдином,
Злой магрибинец, дал наказ.
Но джин не мог его исполнить,
Он Друга должен был убрать.
Не мог пойти на это джин,
У Друга, жизнь отнять, зараз.
Не враг, ему был, Аладдин,
Пускай на это, есть, приказ!
В пустыне, было их, лишь двое.
На грозового неба, фоне.
На этом пятачке бархана,
В душе, у джина, разыгралась драма.
Он лампы Раб, и есть приказ,
Но выполнить его, не мог, никак.
Он над пустынею летал,
И ураганом грохотал.
Но чувства дружбы, в нем возобладали.
И те традиции,
Что были взращены веками,
На этот раз, себя не оправдали.
Покорный раб из старой лампы,
Вдруг осознал другим, себя.
Он понял, может сделать, много,
Но только, не во вред друзьям!
И принял он, свое решенье,
Сломавшее законы для рабов.
Душою джин освободился,
От повелений множества врагов.
А дальше они, в той сказке,
По жизни, пошли вдвоем.
Аладдин, простой дехканин,
И друг его, просто, Джин…
Сидел в раздумье, парень Аладдин.
Над ним, свисая красным жаром,
Склонился, с лампы старой, джин.
Покончить с этим Аладдином,
Злой магрибинец, дал наказ.
Но джин не мог его исполнить,
Он Друга должен был убрать.
Не мог пойти на это джин,
У Друга, жизнь отнять, зараз.
Не враг, ему был, Аладдин,
Пускай на это, есть, приказ!
В пустыне, было их, лишь двое.
На грозового неба, фоне.
На этом пятачке бархана,
В душе, у джина, разыгралась драма.
Он лампы Раб, и есть приказ,
Но выполнить его, не мог, никак.
Он над пустынею летал,
И ураганом грохотал.
Но чувства дружбы, в нем возобладали.
И те традиции,
Что были взращены веками,
На этот раз, себя не оправдали.
Покорный раб из старой лампы,
Вдруг осознал другим, себя.
Он понял, может сделать, много,
Но только, не во вред друзьям!
И принял он, свое решенье,
Сломавшее законы для рабов.
Душою джин освободился,
От повелений множества врагов.
А дальше они, в той сказке,
По жизни, пошли вдвоем.
Аладдин, простой дехканин,
И друг его, просто, Джин…