Просыпается осень в тоскливом цвету…
Просыпается осень в тоскливом цвету
позади оттрубившего лета,
долго нежится в травах, даря теплоту,
не стыдясь, что в чужое одета.
Изгоняя из жизни тоску, суету
и не веря во сны и приметы,
мерит туфли из золота, платье, фату
и танцует под треск кастаньеты.
Созерцающий старец вдруг скажет мальцу:
– Золотой цвет нарядов – к богатству!
Суеверный зло бросит в глаза всем пыльцу:
– Дефиле в золотом – святотатство!
Кто-то скажет, что осени жёлтый – к лицу,
золотые одежды – не фатство.
– Жёлтый цвет?! Он – к разлуке, несчастью, концу! –
вскользь ответит другой из злорадства.
Несмотря на предсказанный рай или ад
в золотом выйдет осень, без маски…
Изумруд превращая в янтарь и гранат
и меняя оттенки их красок,
будет осень зевак зазывать, волновать
золотым бабьим летом, как в сказке,
и кружить над землёй в золотой листопад,
одаряя шафрановой лаской.
Засмеявшись сквозь слёзы прохладам назло,
и не веря, что жизнь пролетела,
вдруг продрогнет она, испустив всё тепло
из промёрзшего бабьего тела.
Растеряв в суете золотое гало
и утратив янтарную прелесть,
ляжет прахом, пред смертью вздохнув тяжело,
на оснеженной зимней постели.
(Р.А. Шерланов, г. Нукус, 21.09.2015 г.)
позади оттрубившего лета,
долго нежится в травах, даря теплоту,
не стыдясь, что в чужое одета.
Изгоняя из жизни тоску, суету
и не веря во сны и приметы,
мерит туфли из золота, платье, фату
и танцует под треск кастаньеты.
Созерцающий старец вдруг скажет мальцу:
– Золотой цвет нарядов – к богатству!
Суеверный зло бросит в глаза всем пыльцу:
– Дефиле в золотом – святотатство!
Кто-то скажет, что осени жёлтый – к лицу,
золотые одежды – не фатство.
– Жёлтый цвет?! Он – к разлуке, несчастью, концу! –
вскользь ответит другой из злорадства.
Несмотря на предсказанный рай или ад
в золотом выйдет осень, без маски…
Изумруд превращая в янтарь и гранат
и меняя оттенки их красок,
будет осень зевак зазывать, волновать
золотым бабьим летом, как в сказке,
и кружить над землёй в золотой листопад,
одаряя шафрановой лаской.
Засмеявшись сквозь слёзы прохладам назло,
и не веря, что жизнь пролетела,
вдруг продрогнет она, испустив всё тепло
из промёрзшего бабьего тела.
Растеряв в суете золотое гало
и утратив янтарную прелесть,
ляжет прахом, пред смертью вздохнув тяжело,
на оснеженной зимней постели.
(Р.А. Шерланов, г. Нукус, 21.09.2015 г.)
