Когда мы были пацанами, нашли на ветхом чердаке
Записки русского солдата, в каком то пыльном сундуке.
Там в этих серых лоскутках, жила великая любовь,
 Прощенье было, жизнь была и нескончаемая боль.
 
 Писал он грубо и не складно, и матом очень часто крыл
 Истёртый, синий карандаш , бумагу правдой святил.
Он говорил о том, как рядом, сержант на мине подорвался,
Сказавший чисто  по душам, что никогда не целовался.
 
 Ещё писал, что от жены письмо пропахло молоком
И, что целует он конверты, живя всего одним лишь  днём .
 Переживал убивши фрица, мол, руки целый день дрожат,
 И выл в строку о том, что хочет обнять любимых пацанят.
 
 Сказал, я плакал б…дь вчера, когда в атаку поднимался,
 А лейтенантик из учебки, от взрыва сразу обоссался.
 Писал, как часто умирал, во сне и в мыслях перед боем,
 Просил, чтоб помнили его и не держали за героя.
 
 Он вспоминал про мать с отцом, желал, что б оба не болели,
 Мешал любовь, жену и дом, с комбатом, с россыпью шрапнели.
 Ещё рассказывал, что принят, он кандидатом в коммунисты
 И то, что Отче наш читал, при наступлении фашистов.
 
Признался, крестик он хранил  в подшивке латаной шинели,
И описал свой странный сон, где Ангел шел к его постели.
А  подойдя утешил тихо, пообещав, что он умрет,
Заверил твердо,после смерти солдата сразу же найдёт.
 
 Боец на всё согласен был, душа свободою жила,
 Рвалась из грязного окопа и в небо синее звала.
 Корявым почерком поведал, про то о чём молчат газеты,
 В листке последнем попросил: храни Господь стану Советов.