Теперь я уже знаю, что мы живём в Армении.
Городок наш расположен вблизи границы с Грузией, и от нас почти на равном расстоянии находятся Ереван и Тбилиси, только в разных направлениях. Я уже учусь в третьем класcе. Ещё я записалась в спортивную школу на волейбол, и свободного времени у меня совсем не оставалось.
Как-то в четвёртом классе я неожиданно заплакала среди урока. Учительница подошла ко мне и спросила — что случилось?— я ответила: сестра у меня умерла! Она знала точно-сестры у меня нет, но я так рыдала, что ей пришлось предоставить мне сопровождающего и отослать домой.

Был и такой случай: мы играли с ребятами на площадке, около дома, в бадминтон. Соседка, обидевшись, что я её не в первую очередь пригласила играть (хозяйкой бадминтона была я) в сердцах выкрикнула — ты приёмная дочь, и у тебя нет родителей.

Я расплакалась и ушла домой. Там я все рассказала маме о случившемся, а она сказала, что это все со злобы, и не нужно принимать такие слова всерьёз!
Вечером мама с папой пошли к этой девочке домой, и после этого случая подобных разговоров я больше не слышала.
Вскоре все позабылось, время шло, впереди выпускные экзамены и подготовка к поступлению в институт. Нужно отметить, что в те годы, а это был 1985 год, не было таких балов в честь выпускников, как сейчас, . Была, конечно, у нас торжественная линейка, речи педагогов и директора школы, но все это было довольно скромно. Ученики были в школьных формах с белыми фартуками. По окончании линейки, одноклассники писали прямо на фартуках пожелания на будущее, и указывали свою фамилию. В итоге весь фартук, был исписан. После линейки мы всем классом шли гулять в парк, позже в кино, а вечером была дискотека в доме культуры для выпускников. Наши мальчики внимательно следили, чтобы нас неожиданно никто не обидел из посторонних.
Вот так и закончились школьные годы, наступило время принимать решение куда идти устраиваться учиться. Мама хотела, чтобы я пошла в медицинский, но мне от вида крови уже становилось плохо, и поэтому это предложение отпало. Папа сказал, что мне самой необходимо решать, и я решила — пойду пед.училище. Отчего в училище, а не в институт, да оттого что я обожала маленьких детей, и в промежутках между средне — образовательной школой и музыкальной я находила время забегать в наш детский сад и проводить любое занятие с детками вместо воспитателя, и у меня это выходило. К тому же я играла на пианино и пела, что расширило круг моих возможностей. Мама очень переживала, что мне нужно было уезжать и жить в Ереване, и мы должны были распрощаться на неделю, а то и две. Она всю ночь не спала, все говорила что будет приезжать ко мне каждую пятницу, и уезжать в воскресение. Мы приняли решение, что так и будет.
И вот я в Ереване. Началась моя студенческая жизнь. Первая неделя ушла на то, чтобы мы с ребятами познакомились поближе, и выбрали себе друзей. Утром, седьмого сентября, дверь в аудиторию открылась, и меня попросили выйти. В коридоре стояла моя тётя — мамина младшая сестра. Она сказала мне, что нужно быстро собираться и выезжать в Калинино, так как дедушка в тяжёлом состоянии и желает со мной проститься. Я поехала на вокзал, успела приобрести билет на уходящий автобус, и поехала. Когда я уже въезжала в город, у меня внезапно стали отниматься руки и ноги, я их совсем не чувствовала, но я подумала, что это от длительной поездки. Моя остановка, нужно сходить, я встала, но ступать не смогла. У магазина стоял мой одноклассник, и он учтиво проводил меня домой. Поднявшись, на третий этаж, я стала трезвонить, стучаться в дверь, но никто не отпирал. Соседка услышала шум в подъезде и отворила дверь. На мои вопросы о том, где мама или папа, она ответила что мне лучше сходить в больницу, они там. Я бросила сумку у неё, и побежала в больницу.
Нужно было ехать на такси, так как больница размещалась далеко, но я побежала... И вот я в больнице. Меня здесь все знают, так как мама тут долго отработала. У каждого встречного сотрудника я только справлялась где? и они показывали куда идти. Вот она, эта палата. Я раскрываю дверь, а на кровати лежит мама. Мама?! Волосы её разбросаны на подушке, кругом всевозможные провода и трубки, а рядом стоят родные и тихонечко льют слезы. Это последнее, что я увидела, и потеряла сознание.
Меня унесли и уложили в соседнюю палату. Папа поднял ужасный скандал, узнав, что я приехала, и пребываю в таком состоянии.

— Кто ей сказал? Кто? — в буйстве кричал он! Папа решил похоронить маму без меня, а попозже уже мне сказать о смерти. Почему? Я не знаю! Видимо, на это у него были свои причины.
Вечером я ненадолго пришла в себя. Мне ставили различные уколы, так как пальцы у меня «скорчило» и я их совсем не чувствовала. Увидев это, я опять потеряла сознание.
Пришла я в себя уже в час ночи. Пальцы отошли и стали мягкими, и ноги уже повиновались мне. Я вошла в палату к маме. Врач известил что у мамы был обширный инсульт, кровь поступила в спинной мозг, шансов мало. Я тихонько присела рядом с мамой, взяла за руку.

- Мама, Мамочка, я тут, я приехала к тебе! Слышишь меня? — но речь у неё уже отнялась, и только две слёзы скатились по её щекам. Я долго сидела рядом, смотрела в любимое лицо, на её волосы и просто тихонько гладила её руку, боясь нанести ей боль! В три часа ночи мама стала тяжело дышать, очень тяжело! Послышались хрипы и стон. Мы кликнули дежурного врача, но он дал понять что сделал все, остальное в руках Божьих.
В палате, среди родственников, находился дядя Тигран — это муж старшей маминой сестры, он тоже был врач. Увидев рядом медсестру, он дал ей указание подвязать маме рот бинтом к затылку, и она сделала это, — а мама ещё дышала! Она была жива! Через нос она уже дышать не могла, а рот ей плотно замотали бинтом. Грудь высоко приподнялась, а воздуха не было! Увидев это, папа подбежал и сдёрнул повязку. Мама вдохнула в последний раз... Ей этот последний вдох дали как подачку, как сигарету... перед расстрелом.
Было три часа тридцать минут. Я находилась в ступоре от всего увиденного! Нет, это неправда, скорее кошмар, дурной сон! И я ещё не осознавала в ту минуту, что счастливая жизнь уже закончилась.

Продолжение следует...
На фото мама и я.