Росли мы у бабушки, благо у неё имелись козы и мы без молока не оставались. Но, через кое-какое время стали заходить к бабушке из различных учреждений с предложением передать детей в детский дом, так как она уже в преклонном возрасте, и должного ухода не может дать детям. Бабушка лила слезы дни и ночи, ведь это одно-единственное, ради чего она жила, всё, что осталось от её деток!

Нам минуло два года, мы славно росли на свежем воздухе. И вот, в один из прекрасных дней меня забирают чужие люди и увозят. Это семейная пара - Иван ТерентьевичЕфименко и Анна Алексеевна — являлась родственниками моей бабушке, но мне они чужие! Помню вокзал. Я громко плакала и ко мне склонялись различные люди, вероятно, они меня успокаивали, но мне делалось ещё страшнее от такого количества незнакомых лиц. Не помню на чём мы ехали и куда, но от пережитого стресса я перестала разговаривать. Я постоянно плакала, и они уже пожалели, что не взяли одновременно двух девочек. Поначалу считали, что я попросту капризничаю, но позже осознали — необходимо вести к доктору.

Миновал год. Было принято уверенное решение ехать за второй девочкой! Я хорошо помню эту поездку. Мы ехали на поезде, и со мной была моя любимая кукла. Вот мы едем уже на телеге из города в село, лошадь все время размахивает хвостом и издаёт необычные звуки, но мне совсем не страшно — со мной моя кукла. Я прижимаю её крепко-накрепко к груди и успокаиваю. Все это время я говорила с ней мысленно, и она слышала меня. Лошадь встала, мы спешились, а повозка поехала далее. Был уже вечер, но нас никто не встречал, и в окнах, стоящего перед нами дома, не было света. Тут к нам подошла женщина — это была соседка, — и пригласила нас в свой дом на ночёвку.

Утром мы позавтракали парным молоком с хлебом. Я играла с кошкой, а родители беседовали с хозяйкой дома, усевшись на лавочке под окнами. Потом мы все вместе собрались и вышли по дороге в сторону поля. Чтобы как-то занять меня, взрослые предложили набрать букетик цветов, и я с удовольствием их собирала. Наконец-то мы прибыли на невысокий холмик, но тут нет домов, а одни кресты и таблички... Я с изумлением посматривала на взрослых — почему они плачут? 
Меня попросили положить цветы на холмик и я, недоумевая, их туда положила. Обратно шли молча и долго. Цветы собирать мне больше не хотелось.

Вновь вокзал, суматоха, дорога. Когда поезд подъезжал к нашей станции, в спешке я позабыла свою куклу, и эта пропажа выявилась уже дома. Я осталась одна — одинёшенька и слёзы бежали ручьем! Да, мне позже купили немало всяких кукол, но они не разгадывали мои мысли! Их взгляд был чужой, и сами они были холодные.

Родители спустя время решили устроить меня в детский сад. Так как я всё ещё не говорила, маме пришлось уволиться с прежней работы в больнице и зачислиться в детский сад медицинской сестрой. Поутру мы вместе с ней уходили в садик — он находился в двух кварталах от нашего дома, — и эта дорога мне нравилась! В частных домах вдоль дороги водились гуси, куры, индюшки и кошки, а по дороге бегали смешные собачки. Правда были и злые собаки, но они были за сетками в своих дворах, и я их ничуть не боялась. А во дворе в одном из домов стояла красивая статуя женщины из белой глины — вот где красота!

Но как-то раз меня поднял с постели папа, умыл, приодел и понёс в детский сад. Я выбивалась и плакала до тех минут, пока не заметила ЕЁ, выходящую из калитки детского сада.
— Мама! — в голос закричала я!
— Мама! — и у меня заложило уши. Это были первые слова с того момента, как меня удочерили.

Продолжение следует...