Волокита
Волокита это такой демон искуситель, который волочится, преследует одиноких женщин, оставшихся без мужей.
Ужасный был год. И к жёнам с войны
Уже не вернуться все те, что нужны.
В одной деревушке, не помню и где,
Дела обернулись к великой беде.
Сводила с ума непонятная «страсть».
Не знали доселе про эту напасть,
Но кто-то иль что-то, приметивши дом,
Воркует всю ночь под закрытым окном:
«Ах, милая, что ж ты!? Впусти-ка меня!
Без мысли о доме не жил я ни дня.
Скорее впусти ты меня за порог,
С дороги я слаб и не чувствую ног.
Родная, быстрее мне дверь отвори!
А что же детишки там плачут внутри?
Али не узнала сваво молодца?
А дети не чуют родного отца?
Я жив! В той войне наши все полегли.
Молитвы твои лишь меня сберегли.
И ту похоронку сожги и забудь
Я вырвался, вот я! Окончен мой путь!».
Дети: «Мамуля, впусти, ведь отец наш пришёл.
Он путь сквозь бураны и бури нашёл,
Вернулся к родимой своей стороне».
Мать: «Да, только не знает он имени мне.
Не папа то ваш, я не знаю уж кто,
Но лучше сидите, не глядя в окно.
Пониже травы и потише воды,
Не слышали что ли, последней молвы?
О демоне хитром, что встав на крыльцо,
Молит лишь увидеть любимой лицо,
А только откроешь - и делу конец,
Он жизнь и поглотит, рогатый хитрец.
Демон: «Любимая, где ты!?»
Тот жалобный стон,
В избу доносился со всех уж сторон.
«Впусти, я прошу! Я от смерти сбежал,
Лишь только б увидеть тебя я желал»
.
Дети: «Мамуля, открой, это голос его,
За дверью томим мы отца своего!»
Мать: «Никитка, родимый! Засов ты не трожь!
Ты мал, и не видишь, где, правда, где ложь.
Не первые мы, кто столкнулись с бедой,
Но нужно смириться нам с долей худой.
И чтобы дожить ну хотя б до утра
Никто не покинет родного крыла,
Никто не поддастся лукавству и лжи,
Хоть доски крылечные ТЫ оближи.
Мой муж воевал, и погиб на войне,
И я уж за то благодарна судьбе,
Что пять сыновей она нам подала.
О нём я страдала и слёзы лила.
Но Ты, Языкастый, здесь воду не лей!
И душу мою ты захапать не смей!
И как бы мне не было тошно сейчас,
И сколько не лились бы слёзы из глаз,
Никак, ни за что не зайдёшь за порог!
Вот всё моё слово, и делу итог!
Демон: «Ретивая баба, да чтобы тебя…»
И сыпалась брань так, что окна, звеня,
Кричали и вторили страшным словам.
Казалось, что дом разойдётся по швам…
Но он устоял, и наутро в грязи
Следы от копыт эти дети нашли,
Избитую дверь заменили и впредь,
Уже не хотели её отпереть,
Тому, кого нет, и о ком уж скорбят.
Да… в год тот погибло так много ребят…
Мужей и отцов, и сынов дорогих.
И зло омрачило всю память о них.
Творилось бесчинство такое сто дней,
И не было времени столь же страшней…
Закончилось всё в одиноком дому:
Та нечисть обманом убила вдову,
Но вызнали люди, как тьму победить:
«Не стоит так долго о мёртвых скорбить.
Мужья воевали, их память мы чтим
Но нужно запомнить, живое – живым!!!».
Ужасный был год. И к жёнам с войны
Уже не вернуться все те, что нужны.
В одной деревушке, не помню и где,
Дела обернулись к великой беде.
Сводила с ума непонятная «страсть».
Не знали доселе про эту напасть,
Но кто-то иль что-то, приметивши дом,
Воркует всю ночь под закрытым окном:
«Ах, милая, что ж ты!? Впусти-ка меня!
Без мысли о доме не жил я ни дня.
Скорее впусти ты меня за порог,
С дороги я слаб и не чувствую ног.
Родная, быстрее мне дверь отвори!
А что же детишки там плачут внутри?
Али не узнала сваво молодца?
А дети не чуют родного отца?
Я жив! В той войне наши все полегли.
Молитвы твои лишь меня сберегли.
И ту похоронку сожги и забудь
Я вырвался, вот я! Окончен мой путь!».
Дети: «Мамуля, впусти, ведь отец наш пришёл.
Он путь сквозь бураны и бури нашёл,
Вернулся к родимой своей стороне».
Мать: «Да, только не знает он имени мне.
Не папа то ваш, я не знаю уж кто,
Но лучше сидите, не глядя в окно.
Пониже травы и потише воды,
Не слышали что ли, последней молвы?
О демоне хитром, что встав на крыльцо,
Молит лишь увидеть любимой лицо,
А только откроешь - и делу конец,
Он жизнь и поглотит, рогатый хитрец.
Демон: «Любимая, где ты!?»
Тот жалобный стон,
В избу доносился со всех уж сторон.
«Впусти, я прошу! Я от смерти сбежал,
Лишь только б увидеть тебя я желал»
.
Дети: «Мамуля, открой, это голос его,
За дверью томим мы отца своего!»
Мать: «Никитка, родимый! Засов ты не трожь!
Ты мал, и не видишь, где, правда, где ложь.
Не первые мы, кто столкнулись с бедой,
Но нужно смириться нам с долей худой.
И чтобы дожить ну хотя б до утра
Никто не покинет родного крыла,
Никто не поддастся лукавству и лжи,
Хоть доски крылечные ТЫ оближи.
Мой муж воевал, и погиб на войне,
И я уж за то благодарна судьбе,
Что пять сыновей она нам подала.
О нём я страдала и слёзы лила.
Но Ты, Языкастый, здесь воду не лей!
И душу мою ты захапать не смей!
И как бы мне не было тошно сейчас,
И сколько не лились бы слёзы из глаз,
Никак, ни за что не зайдёшь за порог!
Вот всё моё слово, и делу итог!
Демон: «Ретивая баба, да чтобы тебя…»
И сыпалась брань так, что окна, звеня,
Кричали и вторили страшным словам.
Казалось, что дом разойдётся по швам…
Но он устоял, и наутро в грязи
Следы от копыт эти дети нашли,
Избитую дверь заменили и впредь,
Уже не хотели её отпереть,
Тому, кого нет, и о ком уж скорбят.
Да… в год тот погибло так много ребят…
Мужей и отцов, и сынов дорогих.
И зло омрачило всю память о них.
Творилось бесчинство такое сто дней,
И не было времени столь же страшней…
Закончилось всё в одиноком дому:
Та нечисть обманом убила вдову,
Но вызнали люди, как тьму победить:
«Не стоит так долго о мёртвых скорбить.
Мужья воевали, их память мы чтим
Но нужно запомнить, живое – живым!!!».
