Надписи
Люди приходящие,
Люди уходящие,
В моей, буйной по ночи, черствой голове...
Без препон и здравия,
Входят под сознание
И на стенках разности пишут о себе.
Тот о дружбе шкрябает
Гвоздиком корявеньким,
Что в беде и здравии выручить готов...
Надпись то останется,
А он сам - истается,
Растворится в сложности этих громких слов.
А другая, кисточкой,
Ласково распишется,
Нарисует радостей, нежностей да грез,
Но тускнеют красочки,
И, снимая масочку,
Она, чмокнув в маковку, убегает прочь.
Третий, вовсе странненький,
Мелом, по сознанию,
Всю распишет истину и научит жить...
Только мне то - по боку,
И его, убогого.
Стенку, перед выходом, попрошу помыть.
Мельтешат те строченьки,
Длинны ли - коротеньки,
Да не видно авторов этих писанин...
Пригляделся пристально,
Чертыхнулся мысленно -
Надписи все писаны почерком моим.
Люди уходящие,
В моей, буйной по ночи, черствой голове...
Без препон и здравия,
Входят под сознание
И на стенках разности пишут о себе.
Тот о дружбе шкрябает
Гвоздиком корявеньким,
Что в беде и здравии выручить готов...
Надпись то останется,
А он сам - истается,
Растворится в сложности этих громких слов.
А другая, кисточкой,
Ласково распишется,
Нарисует радостей, нежностей да грез,
Но тускнеют красочки,
И, снимая масочку,
Она, чмокнув в маковку, убегает прочь.
Третий, вовсе странненький,
Мелом, по сознанию,
Всю распишет истину и научит жить...
Только мне то - по боку,
И его, убогого.
Стенку, перед выходом, попрошу помыть.
Мельтешат те строченьки,
Длинны ли - коротеньки,
Да не видно авторов этих писанин...
Пригляделся пристально,
Чертыхнулся мысленно -
Надписи все писаны почерком моим.