Битва с чудью

Затихли птицы в густой чаще.

«Войско бьётся за Русь нашу!»

Кулак летит, сечëт секира,

Где поле – братская могила.

Богатыри мечами машут;

Ворóны плоть гнилую тащат...

 

«Не бойся, свет мой, не обижу,

Я на Руси добрее всех,

Но если хоть я чудь увижу –

Не биться с белоглазым – грех!»

 

«А кто ж такая эта чудь?» –

Спросила спутница героя.

«А это те, что рушат путь

И не дают на нём покоя».

 

Ни слова больше не сказав,

Любович лёг на печь свою.

Прикрыл лазурные глаза

И видит сны, как он в бою.

 

Заметя девушку в начале,

Стоит лишь упомянуть:

Глаза еë полны печали

И в них возможно утонуть.

 

Любович спас её однажды,

Когда стрела пронзила руку,

Ведь богатырь поможет каждый,

Но добрей не будет друга.

 

Ратмира очень миловидна,

Любого сердце украдёт,

На первый взгляд она невинна –

К чему же это всё ведёт?

 

Её глаза поблëкли вмиг,

Улыбка скорчилась в ехидстве,

Зубы встали в ряд из пик,

Сподвигнув к шансу на убийство.

 

Со скрипом повернулась к печке –

Любовича схватила меч:

Одна попытка – без осечки,

Решив богатыря иссечь!

 

Ратмиры руки вдруг застыли –

Держало что-то крепко их.

Десницы сразу пробудили

Чар присутствие чужих.

 

Проснулся витязь, вдруг вскочил,

Вырвал меч из рук Ратмиры,

Её взгляд его точил,

Находя другие силы.

 

В углу стояла кочерга,

Что прыгнула в ладони девы,

И беспощадно нарекла

На бой с мечом и против глефы.

 

Безжалостно владев судьбою,

Где битва выдала накал,

Лишила Русь она покоя –

Отряд из чуди подступал.

 

В избе стало мало места:

Теснит Любовича Ратмира,

Кочерга язвится жестом,

Стараясь показаться миру.

 

Глаза девушки белеют,

Наружу просятся клыки,

Под луной власы светлеют,

Остры́ когти, как штыки.

 

Любович бьётся, не сдаётся,

Пытаясь выбить кочергу,

Он ждёт, когда же час проснётся,

Чтоб сильный дать отпор врагу.

 

Побоище весьма жестоко:

Металл дробится о металл,

И вот добрался до истока

Кровавый меч, что в плоти пал.

 

С ног Ратмиру повалило,

Смотрела сквозь она леса,

Грудную клетку ей пронзило

Насквозь. Багреет полоса.

 

«Как спас тебя, так и убью!» –

Любович грубо прохрипел.

«Чудску́ю кровь я всю пролью!» –

И ворон к телу прилетел.

 

Вернулся прежний еë облик,

Но без сознанья теперь та,

Издался лишь последний оклик

Из алого когда-то рта.

 

Услышав мерзкий этот клич,

Восстала из болота чудь.

Последним крикнул дикий сыч

И латы вмиг одели грудь.

 

Собрались в поле воеводы,

За ними витязей отряд,

Снарядились все в походы:

Виднелся из секиры ряд.

 

Палицы страшили руки,

Щиты построили кайму,

Стали очень громки звуки,

Что на смерть теперь зовут.

 

Пятно на поле показалось,

Белело, простираясь в даль,

К землям русским приближалось.

С аршином закалялась сталь.

 

И силы вот уж наготове,

Минуты близятся к сраженью,

Всё держится на одном слове:

«В атаку!» – и без пораженья!

 

Пятно нахлынуло, смешалось

Со сталью, лязгом, диким криком,

На поле массою вздымалось,

Уничтожая лик за ликом.

 

Сверкает меч. Сочится кровь.

Богатырь не двинет бровь.

Свирепый глаз. Багреют руки.

Слышатся стальные стуки.

 

И вот итог уже намечен:

Одержит Русь победу здесь,

Могучий навык безупречен

И кто бы не пришёл – не лезь!

 

Запели птицы в густой чаще.

«Войско бьётся за Русь нашу!»

Кулак летит, сечëт секира,

Где поле – братская могила.

Богатыри мечами машут;

Ворóны плоть гнилую тащат.

 

Чуди больше нет – не будет.

Мирные настали дни.

Никто о месте не забудет,

Где бесоглазые легли...