Без имени
Тропинка изуродованным швом,
униженная и приниженная,
отчаянно ползёт в остылый дом,
сто раз убитая, сто раз живая.
Отпрянули в испуге лопухи,
Ступить боится на тропу осока,
Чертополохи сохнут, олухи,
И подорожники рядятся сбоку.
Тропу не переходят муравьи.
Не бегают через тропу полёвки.
Толпа разноголосой муравы
воротит от тропы свои головки.
И только снег идёт, идёт, идёт...
На голый и закоренелый лёд.
Я к дому твоему иду опять.
Несу самообман и утешенье.
Смерть не предполагает воскрешенье.
Но кто нам сможет запретить летать.
От нежности моей - снегам - конец.
На ветках голых вылупятся листья.
Раскрошится лёд скорлупой яичной.
И сердца твоего проклюнется птенец.
От ласк моих распустятся цветы
твоей души, оборванной и хладной,
И, повернувшись, стороной обратной
Луна научится светить.
Да будет так: два солнца, две луны,
два вечера, два утра и две жизни,
сплетённые в одну бескомпромиссно
и ей одной вдохновлены.
Тропа исчезнет. Ни к чему она,
Мы поплывём над полем васильковым
без имени - мы позабудем кто мы.
И смерть нам будет не страшна.
