Повествование об уходе родины или человеческие ценности по-европейски
Треть века назад раскроили кордоны
Крупнейшую в мире страну.
Разлука пришла как-то вдруг в миллионы
И в нашу, конкретно, семью.
Родители, дети, и сестры, и братья
Встречаться все реже могли –
Политика, визы, ковида проклятье
Усиленно в том помогли.
Октябрьским утром, как гром среди неба,
Внезапно раздался звонок.
И судя по коду (российским он не был),
Никак это Рома, наш младший по папе браток.
Так есть. Ромин голос был тверд и тревожен:
«Мужайся, нет бати в живых…
Лечу срочно в Ригу… Созвонимся позже,
И брату Илье сообщи».
Наш папа – инженер-строитель;
Немало в Риге он возвел домов, цехов;
Послушный Богу, мирный житель,
Седой, как волхв с балтийских берегов.
Решаемся ехать, хоть нет у нас визы,
Кто ж знал, что так будет нужна?
Что ж делать. Такие крутые сюрпризы
Нам дали ковид и война!
У брата вдобавок загранник просрочен,
Он быстро на новый сдает.
Готовности срок, к сожаленью, не точен.
Сказали, пусть вызова ждет.
А визу есть шанс получить на границе –
Твердили так в нете страницы.
Удался звонок на латвийский кордон:
«Возможно. Езжайте» - сказал телефон.
Последний день. Пора в дорогу,
А брата паспорт не готов.
Не в силах больше ждать, ей богу,
Беру один билет на Псков.
Недолгие сборы, и вот уже мчится
Поезд поближе к границе.
А там на такси и, минуя посты,
До самой последней версты.
Погода меж тем разошлась не на шутку:
Обрушился ливень, и он
На прочность испытывал старую куртку,
А ветер трепал капюшон.
Пройти как-никак все формальности должно –
Таможню глазами ищу.
Мне нужно вот в это строенье, возможно.
Сюда. Дверь тяну. Захожу.
Там носят коробки, пакеты, корзинки,
Таскают по полу тюки,
Слыхать сразу, что украинки
И в помощь им их мужики.
В итоге прошел относительно быстро:
Пришлось с полчаса подождать,
Пока украинцев тюки и вализки
Не кончили все проверять.
Граница! Стены, засеки, запоры –
Как пела когда-то несчастная Кора -
Люди без сердца, люди без лиц –
Обыденность многих границ.
Теперь к паспортистке. Последняя будка.
Пред нею совсем никого.
Темно и безлюдно, и капельку жутко.
Все ближе и ближе окно.
И, кутаясь в куртку, стою у окошка
С загранником в правой руке.
Стучу, чтоб открыли, волнуюсь немножко,
Хоть мысли совсем вдалеке.
Открылось окно, и я паспорт вручаю.
Там женщина в кресле сидит.
Листает страницы, читает, сверяет,
И строго ко мне говорит:
«Цель вашей поездки? И есть ли кто с вами?..
Теперь на меня посмотрите!»
-Ну так, мол, и так, там хороним отца мы.
- «М-даа! Соболезную!.. Идите!»
Уж смерклось давно и холодное небо
Клюет леденящим дождем.
Как жаль, что Ильи рядом нету –
Нам было бы легче вдвоем.
И, кстати, Илья сообщил, что в дороге,
Что паспорт он свой получил,
Что мчал на вокзал, что бежал во все ноги,
В последний вагон заскочил.
Решили, что, если пройду я удачно,
Его подожду за границей.
Автобусом, поездом или на тачке
Достигнем латвийской столицы.
Итак, захожу на латвийский кордон.
Прошу их, что надо мне визу,
Всего на три дня, только для похорон,
И буду я в Риге безвыездно.
Смотрели, звонили куда-то и вот
Сидеть в коридоре сказали,
Начальник мол смены к себе позовет,
Бумаги и паспорт забрали.
Прошло в ожидании двадцать минут.
Зовут пройти в кабинет.
Все понимаю – формальности ждут,
Все чисто и вежливо, грубости нет.
Сперва все обычно. Простая анкета:
Учеба, работа, семья,
Родители оба. Заполнил ответы.
Отдал офицеру. Хотя
Прочтя беглым взглядом анкету,
Спросил он: «Вписали отца?
Зачем вы вписали – отца у вас нету!
Не надо нам здесь мертвеца!»
И еле сдержавшись, парирую смело:
«Для сына живой есть отец,
В могилу спускается мертвое тело,
Но это не жизни конец»
- «А много ли войск за российской границей?
Вы ехали - видели ведь?»
- «Да, видел, везде – тут енот, тут лисица,
Тут заяц, тут волк, тут медведь!»
Подумал так, но вслух ни слова -
Боюсь, он юмор не поймет.
Лишь прошептал вслед за Лавровым
Один известный оборот.
Повисла пауза, лишь слышно -
Стучат под пальцами клавиши.
Вдруг стоп! Прислал вопросик шеф:
«Так чей же Крым?» - вот поворот!
- «Как чей? – российский,
Вернее русский, украинский,
Татарский, греческий, армянский…
Под юрисдикцией эРэФ»
Порой на время замолкает,
Как показалось ясно мне –
Вопросы он онлайн читает.
«Как вы относитесь к войне?»
-«Война – премерзкое явленье,
Война – политиков просчет,
Иным сулит обогащенье:
Цена на порох в гору прет»
- «Все это так. Прошу конкретней
Один моментик подтвердить:
«Россия – яростный агрессор,
Чья цель – соседа раздавить!»
- «Агрессор – НАТО, верен Штатам,
Ползет все дальше на восток,
А с Украины их солдатам
Зайти в Москву – один бросок!
Плывет на нас оружья масса
Чрез европейские порты,
А на броне в полях Донбасса
Опять немецкие кресты!
Нет, это вы войны хотите!
Нет, это вы войне виной!
Коль и Мыколу, и Мыкиту
Вооружили… на убой!»
Допрос-беседа протекает
Примерно так: под клавиш стук
Мои ответы отправляет
До центра шефу. Кончил вдруг.
«Вы в коридоре подождите.
Не мне решенье принимать.
И телефон свой заберите -
(Пришлось его в начале сдать) –
Я вас прекрасно понимаю,
Не в силах вам помочь никак.
Я лишь анкету отсылаю…»
Перебил его: «Как так?
Христианин вы иль язычник?
Не вы, так кто там наверху?
Предать земле – святой обычай,
Последнее, что дать могу отцу…
Не буду петь, кричать кричалки,
Ни демонстрации водить,
Вставлять ни в чьи колеса палки –
Мне лишь отца похоронить!»
Сижу я снова в коридоре,
Слабею, кровь стучит в висках,
Хватает от утраты горя,
А тут еще отказа страх!
Сижу я, чуда ожидаю.
И тут, как будто Люцифер,
Явился вдруг из ниоткуда
Все тот же самый офицер:
«Кончаю на сегодня смену,
И, прежде чем дела сдавать,
Хотел бы – смотрит мимо, в стену -
Все тот же вам вопрос задать:
Так что с тем Крымом?»
- «Это важно?»
- «На много может повлиять -
И со значеньем бровью двинул –
Не тороплю. Даю минуток пять»
Как пел Высоцкий в «Интервенции»:
Вам могут даже дать и покурить,
Ну а потом предложат или … или –
Предложат жить… или не жить.
Сижу. Сомненья пламень лижет,
Земля уходит из-под ног,
И вдруг знакомый голос слышу:
«Не переживай же так, сынок!
Со мною все сейчас в порядке,
Подумай лучше о себе.
Бывает, что поступок гадкий
Так отразится на судьбе!
Учил вас с детства жить по чести,
Не быть как флюгер на ветру.
Хочу я дальше с вами вместе
Постигнуть Божью чистоту!
Знай! Убежденья – не для торга!
Такой даю тебе совет». И вот
Внезапно вырос пред глазами…
Иудушка Искариот.
-«Я понял все! Спасибо, отче!
Спокоен будь на небесах!» -
А дальше вижу ясно очень
Отца… в объятиях Христа!
И наступило просветленье,
Терзавший жар внутри поник,
Вернулись силы, и решенье
Провозгласил я в тот же миг:
«Чей Крым? Конечно же, российский!
Так было, есть и будет! Нет?
Пример вы Косова возьмите –
Вот где родился прецедент!»
Финал был близок, ожидаем.
Я подождал еще чуток,
Как вышла вся на форме фрау,
Держа в руке вердикт-листок.
Собрала все папиры в пачку
И громко хлопнула об стол:
«Для вас – отказ, а это значит –
Подняла руку – вон пошел!»
Сначала паспорт мой бумажный
В кармане куртки разместил.
Листок взял в руки еще влажный
От высыхающих чернил.
Что там написано, маленько
Понял. И взор остановил.
На подписи внизу – ШЕВЧЕНКО –
«Как символично!» - заключил.
А фрау та – как на иголках,
Кипит, на выход торопя.
А я в ответ сказал ей только:
«Неправы вы, но Бог – судья!»
Я вышел прочь не озираясь,
Ловя спиною цепкий взгляд.
Спокойным внешне быть стараюсь,
Пусть знают – нас не победят!
Вдаль отойдя, присел на бруствер;
Там на нейтральной полосе
Дал выход подступившим чувствам –
Воспоминанья об отце….
И вот опять все таже будка
И та же девушка внутри:
«Не пропустили вас? – ублюдки!
Ну, надо же, ты посмотри!»
Везде на все вопросы кратко отвечаю,
Сочувствие в глазах ловлю,
Родным и близким СМС-ки отсылаю,
И Господа за все благодарю.
К Лукойлу топаю по тракту,
Где был и кофе, и покой.
Дождался брата там и как-то
К утру добрались мы домой.
Спасибо Роме – он решился
Взять на себя груз похорон.
С отцом за нас в тот день простился,
За это братский наш поклон.
PS.
Писал вам быль не забулдыга,
Не пэр, не сэр и не эсер –
Тот, кто родился в центре Риги
Родной Латвийской ССР.
И мысль простая вроде бы
Яснее все день ото дня:
Не я ухожу от родины –
Она покидает меня.
