Вторая половина

Вторая половина — на замке,

а в первой грелся чайник на времянке.

С учительскою злобой "на ремня те!",

порола внука старая свекруха.

"Пришли, селиться!? Вася дал запрет —

забрали в дурку, бедненький свихнулся, —

чтоб — ни ногой ни ты, ни ваш Серёжка".

Подумала: дурак, а как запел,

а с этой не захочешь, но свихнёшься.

 

Со стула, был поставлен посреди, —

сшибала мух кустарной мухобойкой:

"Слыхала от людей, что муж запойный,

что угол попросторнее у Васьки"

Свекруха дотянула до седин,

а жаждала, как в молодости, власти.

Сподвигла вас, зелёных, разбежаться,

но пристально продолжила следить,

как скоро ты дойдёшь до рабских жалоб.

 

К несчастью, у Сергея — бабкин нос,

но, к счастью, им заканчивалось сходство.

Потомки унаследовали скотство,

Серёжа, не в породу, был смекалист.

Не вёл себя как батя-баринок:

не ждал ежеминутно смерти касты,

бубня, что не давали развернуться.

В церковном хоре — первый баритон,

для баб — объединитель разных улиц.

 

Свекруха продолжала напирать,

Серёга съездил валенком по стулу:

старуха завалилась на посуду,

а после, головой, — об угол печки.

"Не дашь ключи немедля, мы пера

не пожалеем. Всех увековечим".

"Сыночек, не погонят нас отселе?"

Сергей в углу отхлёбывал первач:

"Ну что вы, мама, пьём за новоселье!"