Афонька и Морозилкин
Елисеев терпеть не мог детей — особенно чужих. А других и не было: неженатому программисту свои не полагались. Но судьба — штука ехидная: иначе, чем объяснить, что работал Елисеев в Центре детского творчества?!
— Я программист, а не соплевытиратель! — огрызался он в ответ на придирки директора Центра.
— У нас вы — руководитель кружка мультипликации! Так что соответствуйте!
Директор задумался и добавил:
— Детям.
Елисеев вернулся в крошечную студию, где колдовала над кукольным Дедом Морозом Леночка. Он вдруг понял: еще чуть-чуть, и он действительно начнет соответствовать.
— Лен, тебе не надоело возиться с Морозилкиным? — спросил руководитель кружка.
— Неа, — ответила похожая на подростка «сокамерница». — Я его люблю. Представляешь, а дети смеются: сами сшили, а теперь говорят, что Дед Мороз дурачок получился. Всякий интерес к нему потеряли.
— Мои художники тоже обленились. Ещё и директору стучат, что им скучно. А мне, можно подумать, весело! Да мне эта коза уже ночью снится!
Елисеев посмотрел на монитор, и в следующую минуту несколькими кликами перекрасил белобрысую Афоньку в синий цвет.
— И будет всем счастье!
Леночка глянула через плечо парня и воскликнула:
— Елисеев, ты что творишь?! С ума сошёл? Директор ни в жизнь не примет такую халтуру!
— По барабану! Увольняюсь я! Вот пристрою синюю Афоньку и адьёс.
Он ещё немного пошаманил и отрапортовал.
— Готово. Открой свою страницу в сети и будь счастлива.
Елисеев хлопнул ладонями по столу и встал.
— Пока, сокамерница. Пошел заявление писать. Морозилкину привет!
Елисеев в два шага домахнул до двери, но на пороге притормозил.
— И... ты только не обижайся, но дети, хоть они и паразиты, правы: Дед Мороз у вас действительно дурачковатый получился.
Лена открыла рот, заступиться за Морозилкина, но дверь студии уже захлопнулась.
***
Невыключенный монитор Елисеева с изображением козы и надписью «помести себе на стену символ года, и будет тебе счастье» освещал ночную студию.
— Валить отсюда надо, — пробурчал под нос Морозилкин.
Он подхватил полы неровно обрезанной шубейки, проворно соскочил на табурет и в тот момент, когда прикидывал расстояние до пола, услышал чьи-то всхлипывания.
— Эй! Ты кто? — шепотом спросил Морозилкин.
Оно не ответило. Лишь продолжало всхлипывать.
— Бедная, несчастная! Синяя — видано ли?! Как с этим жить?
— Да, эй! Кого тебя спрашиваю?! Ты кто?
— Говорю же, синяя коза, — ответили сверху.
Морозилкин задрал голову и увидел на экране осиротевшего монитора Елисеева заплаканную Афоньку.
***
Афонька всхлипнула:
— Так и осталась я: и без красоты, и без главной роли.
Морозилкин расчувствовался и погладил козу по синему боку:
— Ты оригинальная. Опять же — счастье приносишь.
— Да я-то с удовольствием! Но какой умный человек поверит, что рисованная коза может счастье принести?! Вот ты бы сделал репост с синей козой?
— Я? — стыдливо потупил глаза Морозилкин. — Нет.
— Вот видишь?! — опять всхлипнула Афонька.
— Ты не поняла. Я бы сделал, но не умею. Я того... дурачковатый.
Афонька вспомнила дневной разговор Леночки и Елисеева и, захлебнувшись сочувствием, запричитала:
— Миленький! Миленький! Ты самый миленький Дед Мороз из всех!
Миленьким Морозилкина ещё никто не называл. Его даже не смутило, что сравнивать Афоньке не с кем, так как других Дедов Морозов она вряд ли встречала. Морозилкин засветился от счастья, да так, что в комнате стало светло, как от второго монитора.
— Спасибо, — поблагодарил он козу. — Я так-то догадывался.
И потупив глаза, Морозилкин зашаркал валеночком.
— А теперь знаю наверняка. Кстати, я ведь ещё и волшебник. Начинающий. Только вот не знаю с чего начать. Может мы...
— Что? — воспряла духом Афонька.
— Того? Объединимся?
***
Дед Мороз – а, судя по бороде и красной шубке, это был он — оказался совсем не таким, как Анна представляла в детстве: крохотный, непричёсанный и какой-то суетливый. Он выглядывал из детской коляски, привычно припаркованной многосерийными соседями у Аниной двери и время от времени поправлял красный мешочек.
— Чего залипла? Деда Мороза не видела?
«Ещё и вредный», — подумала Анна, как ни странно, не удивившись, что коротышка разговаривает.
— Подмогни! Нечего стоять, как посох с зеньками!
Девушка оглянулась, но кроме неё в подъезде никого не было.
«Он мне? Обалдеть! Красный диплом, маленький, но свой кабинет в банке, и на тебе: какой-то сморчок…»
— Я кому-тебе сказал?! Доставай меня! Только аккуратнее!
«Ещё и командует, — подумала Анна и поправила очки. — Быть посохом с зеньками, конечно, неприятно. Но не спорить же с коротышкой?!»
Она нагнулась к коляске и потянулась к Морозилкину.
— Дедушка, вы сюда… каким образом?
— Не твоё дело, бабушка! Эй! Ручищи-то чистые?
— Чистые… наверное, — сказала Анна, окончательно сбитая с толку беспардонным обращением.
Но в следующую минуту подумала: «А ведь он прав. Руки после улицы не могут быть чистыми». И привыкший к анализу мозг запустил программу «посчитай дверные ручки по дороге домой».
— То-то, что наверное, — вернул Анну в реальность скрипучий голос Мороза. — Ты это… поплюй на ладошки и вытри об… да хоть, об шубу: всё равно некрасивая. Не красная. А теперь бери меня бережно, как ребетёнка. Хотя... Детёв-то, небось, отродясь не держала.
— Не держала, — созналась смущённая Анна.
Она одёрнула протянутые, было, руки и неожиданно для себя горько, совсем по-детски, расплакалась.
— Ну-у, — протянул Морозилкин, состроив бровки домиком.
Цепляясь за никелированный остов коляски, он ловко спустился на пол и скомандовал.
— Пошли!
— Куда? — спросила Анна.
— К тебе, конечно! Не ко мне же!
— Ой. Извините, я не подумала.
— Подумала-подумала! И дверные ручки от своего кабинета до квартиры сосчитала. Ты, Нюр, вообще слишком много думаешь!
— Я Анна. А в банке — Анна Сергеевна.
— Нюра ты! Анна Сергеевна не стала бы письмо деду Морозу писать!
— А я и не…
И тут память выудила прошлогоднее безумие. А как иначе назвать то, что в Новогоднюю ночь, после бутылки шампанского, они с Леночкой сначала плакали, жалуясь друг другу на одиночество, а потом и вовсе уселись писать «просительные» письма Деду Морозу.
Идея принадлежала Леночке, что и не удивительно: после худграфа подружка устроилась мультипликатором в детский центр. То ли работа наложила свой отпечаток, то ли Леночка была особой романтичной, но Анне порой казалось, что детская наивность заразительна.
— Представляешь, Аннушка, — жаловалась Леночка в канун прошлого Нового года. — Мы с младшенькими мультик про деда Мороза задумали. Даже первую куклу сшили. А директор говорит: «Финансирование закрыто». И поставил мультфильм в план на следующий год. А малыши Деду Морозу уже и фамилию придумали — Морозилкин. Ты бы знала, какой он замечательный!
— Директор? Он же вас задвинул!
— Ань, при чём тут директор?! Морозилкин. Он, правда, у малышни кособокий получился и ворчит постоянно, но очень добрый.
Леночка захихикала и добавила:
— И ещё лохматый. Представляешь? Дед Мороз и лохматый!
— Подстриги, — отмахнулась всегда серьёзная Анна
И подумала: «Мне бы Ленкины заботы. А тут годовой отчёт, собрание акционеров».
— Не могу подстричь, — заглядывая в очки подружки, прошептала Леночка. — Вдруг его волшебство в лохматости? Так бывает: начнёшь исправлять детскую работу, глядь, а волшебство и пропало. Остальные куклы ладно, а как Дед Мороз без волшебства? Он же, если свою работу делать не сможет, погибнет!
Анна с недоверием посмотрела на подругу, но та хлопала ресницами и говорила серьёзно.
— Лен, ты меня пугаешь! Ты, часом, письма ДедАм МорозАм не пишешь?
— А ты разве нет?
— С ума сошла? Я в банке работаю. Какие письма? Всё — хватит дурачиться! Давай лучше решим: у тебя Новогоднюю ночь коротаем или у меня?
А несколькими днями позже, под весёлый аккомпанемент Новогоднего огонька, зарёванные подруги выводили на голубоватых листах каждая своё. Анна начала письмо так: «Здравствуйте, уважаемый Дед Мороз! Пишет вам Анна Сергеевна ».
***
Морозилкин мерил шагами стол и ворчал:
— А я говорю — сделай репост с козой! Ты же хочешь в новом году счастья?
— Счастья хочу, — ответила Анна. — А выставляться дурой перед коллегами — нет! И откуда вы свалились на мою голову?!
— Откуда? Да Леночка ваши письма-попрошайки в стол выложила и с прошлого года про них не вспомнила. А тут мы с Афонькой не у дел оказались.
— А я при чём? — возмутилась Анна.
— Так нам для добродеяния несчастный человек понадобился!
— И вы выбрали меня! Докатилась.
— Нюра, не перебивай старших! Про что это я? Ах да! Понимаешь, какая штука: с одной стороны, мы должны ваши людьи мечты сбывать, а с другой стороны... Короче, опыта у нас с Афонькой нет. Никакого.
— Так вы собрались эксперименты на мне ставить?! Вот уж нет!
— Да! Помести козу на стену! Я кому тебе сказал?!
И Морозилкин даже топнул ногой. Топнуть-то топнул, но звука от валенка не последовало, и это так рассмешило Анну, что она решила сдаться.
— Ладно. Давай сюда твою синюю козу. Но если коллеги будут смеяться — я её уберу!
Обрадованный Морозилкин достал из мешочка инструкцию, как сделать репост с Леночкиной страницы, и принялся бегать вдоль клавиатуры, нажимая клавиши.
— Отвернись! — скомандовал он Анне, когда та подошла, чтобы помочь. — Волшебство не для посторонних!
Анну так насмешило Морозилкино шаманство, что она, дабы не смущать новоиспечённого волшебника, ушла на кухню. Через мгновение оттуда донеслись странные звуки — то ли смех, то ли всхлипывание.
— Поплачь-поплачь напоследок, — по-своему истолковал их Морозилкин. — Понимаю! Новую жизнь начинаешь! Счастливую.
И тут на экране появилась синяя коза.
— Афонька, милая! Ты здесь! У меня всё получилось! Я волшебник!
***
Коза помотала головой:
— Точно говорю — аферист! И где Нюра его только откопала?!
— Где-где?! — пробурчал Морозилкин, разглядывая фотографию красавчика, расположенную ниже Афонькиной. — В компьютере. Переписка у них, как я понял. Полюбовная.
— Точно аферист! — не унималась Афонька. — Красив без меры. Надо Нюру спасать! Только как?
— Ой! — спохватился Морозилкин. — У меня же мешок есть. Поди, волшебный. Сейчас.
Он хлопотливо скомкал красный мешочек и, подскочив к монитору, принялся тереть фотографию красавчика.
— Сейчас-сейчас! — суетился у экрана Морозилкин. — Вот сотру тебя, паразита, будешь знать, как щуриться и одиноким умным девушкам голову морочить. Кому как, а нам этаких красавчиков не нать!
— Морозилкин! — окликнула друга Афонька, выглядывая из под верхней панели.
— Погодь! Немного осталось. Вот я тебе!
— Морозилкин! — окликнула коза уже громче. — Да, Морозилкин же! Ничего не получится! Это ж электроника. Тут по уму надо. Или хитростью.
— Я могу только хитростью, — устало привалился к монитору Морозилкин. — Хотя... Кажись, и хитростью не могу.
— Понятно. Будем по уму. Тогда надо в компьютерах разбираться.
— А ты, Афонька, разбираешься?
— Я — нет. Вот Елисеев наш из детского Центра разбирался. Он бы на раз-два с этим прищуренным красавчиком разделался, да так, что ни письмеца, ни адресочка от него бы не осталось! Хороший был наш Елисеев. Нервный только. А всё потому, что одинокий.
И тут Афонька с Морозилкиным, подумав об одном и том же, хором закричали:
— Елисеев!
Друзья ещё долго удивляясь, как они сразу не разглядели в Елисееве жениха для Нюры.
— Вот и счастье ей будет! — радовалась Афонька. — Вот и волшебство! Настоящее, реальное, а ни это чудо «муржской» красоты из компьютера!
— Согласен. А я ещё в первый вечер приметил: Нюра говорит, что в чудеса новогодние, да в коз волшебных не верит, а в глазах надежды, что снега в феврале! Одно в толк не возьму: как же мы Елисеева-то заманим?
— А есть у меня мыслишка!
И Афонька порылась в узелке, неприметно расположившимся в углу рисунка. Она достала что-то невидимое, пошептала и, дунув на это что-то, скомандовала:
— Беги, шкода, пока не передумала.
Морозилкин восторженно смотрел на подружку:
— Во ты колдуешь! Прямо загляденье! А кого из мешочка-то выпустила?
— Да, вирус. По дороге прицепился. Ну, я его на всякий случай и припрятала. Нюре теперь без Елисеева не обойтись — так и познакомятся.
— Ну, не молодец ли?! — восхитился Морозилкин. — Одно слово — волшебница!
— Новогодняя! — гордо добавила коза.
***
— Вызывали?
Молодой человек хотел войти, но нарядная девушка в дверях смотрела на него, как заворожённая. Впрочем, приглашать в квартиру не торопилась.
— Вы Волков?
— Волков? Почему Волков? — удивился молодой человек. — Я техник. Компьютеры ремонтирую. Или я перепутал адрес, и это не у вас проблемы?
— У нас, — вздохнула Анна. — То есть, у меня. То есть у компьютера.
— Да вы не волнуйтесь. Вот мои документы.
Анна взяла паспорт Елисеева и прочла вслух:
— Сергей Анатольевич.
Елисеев решил, что из-за позднего часа заказчица, с чьего мыла пришла заявка, его уже не ждала. «Сейчас попросит прийти после праздника. Такую даль зря тащился», — подумал он.
— Вы простите, что так поздно, — принялся уговаривать Сергей. — Я понимаю: до Нового года несколько часов, гости опять же. Если хотите, заберу системник, дома почищу, а после праздника верну. Паспорт оставлю — не волнуйтесь.
— Да, собственно, я не волнуюсь, — с улыбкой ответила Анна. — И ждать мне особо некого. Придёт один гость, но позже. Только... кто вас послал?
Елисеев с удивлением посмотрел на хозяйку. «Красивая,— подумал он. — И домашняя. Ванилью пахнет. Наверное, булочки пекла. Везёт этому Волкову, которого она ждёт!»
— Сергей Анатольевич, — отвлёк от размышлений певучий голос хозяйки. — Что вы стоите? Проходите. Иначе у меня булочки сгорят. У вас, похоже, нелёгкий день выдался, раз в такую пору всё ещё на работе. Бог с ним — с компьютером. Подождёт. Давайте я вас сначала чаем напою. Только вы не ответили: откуда узнали, что у меня сообщения не открываются, люди и фото пропадают, и вообще с компьютером черт-те что творится?
— Так заявка... По электронке... С адресом. Просили срочно.
— Заявка? — удивилась девушка.
Большие глаза за стёклами очков стали просто огромными. Елисеев даже зажмурился — так испугался, что сейчас выяснится какая-то ошибка, и его отправят в холостяцкую однушку без денег, а главное, без чая с плюшками, и самое главное — без надежды на продолжение знакомства с этой удивительной девушкой.
Но она лишь засмеялась и сказала:
— Понятно. Это маленький Дед Мороз проказничает.
— Кто? — удивился Елисеев.
— Да есть тут один! — лукаво улыбнулась хозяйка и погрозила в комнату пальцем. — Вы, Сергей, раздевайтесь и проходите. Меня Аней зовут. Только, успеете ли до Нового года домой добраться?
— Домой? Не знаю.
— Хотите — можете остаться!
— А Волков? — неожиданно для себя спросил Сергей. — Не рассердится?
— Волков? Мы переписывались, но он на последнее письмо не ответил. А вчера и вовсе пропал вместе с фотографией и просьбами, выручить в сложной жизненной ситуации. Я теперь ему и помочь не смогу.
— Аня, помогите мне! — взмолился Елисеев. — Я так не хочу уходить! Можно, я и правда останусь? Ненавижу Новый год в одиночестве встречать.
И в этот самый момент в дверь позвонили.
— Волков! — сокрушённо выдохнул Елисеев. — Он вас всё же нашёл.
Аня на секунду опешила, а после рассмеялась так звонко, что не стало слышно настойчивого дверного звонка.
— Это Леночка! Она славная! С детишками мультики снимает. Сейчас вас познакомлю. Только, чур — не влюбляться!
Аня залилась румянцем и добавила:
— Вы уже понравились одной хорошей девушке!
И она распахнула дверь раскрасневшейся от мороза подружке.
2014
