Тетрадь: "Магнитный город"

Елена Белогор

2 страница

В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ. ЯНВАРЬ.

Сорокалетия сорока

Трещит о таянии дня.

И в сон глядит Господне Око:

«Спеши!» - И жизнь, как простыня

Вся сбита, вся змеёй скрутилась

И затаилась на краю…

Я просыпалась – и светился

Металл луча сквозь кисею;

И капля сферой освещённой

Ползла по наледи стекла

И, сжавшись вдруг, и обречённо,

Как в преисподнюю протекла…

Нечаянно всё промелькнуло:

Любови, боли, смена вех –

На строгом поводке посула,

Что хватит счастья нам на всех.

Когда ж хватали и делили –

Всё обращалось в тихий прах…

За нас и ангелы молили

У Настоятеля в ногах.

И вот теперь сквозь луч сусальный

И треск сороки слышу я:

«Он ждёт на суд исповедальный».

Он ждёт – и вниз летит змея.

Свидетельство о публикации №113010207852

ЖДИ ВЕСНЫ

«Говори, говори,

Там никто всё равно не услышит.

Как в печи прогорит

Пусть и жарким дыханьем надышит.

Но пристроившись в ночь,

Жди весны долгожданнее прежней…» -

Так мне, к жару охоч,

Нашептал полусонный валежник.

Полудикий старик,

Этот жар твой смертельный так молод!

Он схватил и проник,

Всё минуя, сквозь всё – полусонное соло.

Свидетельство о публикации №111071000460

ХХХ

Белый храм стоит

В синеве снегов,

И простор веков

Перед ним открыт.

И снегов крыла,

Распростёрты, спят

И покой хранят

От земного зла.

Как птенцу нырнуть

В материнский пух!

И напрячь бы слух.

И глаза сомкнуть,

И собрать бы сил –

Возрасти, восстать

На хулу и знать

И печаль могил.

На тщету птенца,

Чей завистлив глаз

Сквозь пробитый лаз

В скорлупе яйца.

Он в соблазнах зла,

Бедный, аж дрожит,

А размах крыла

Скорлупу крошит

Свидетельство о публикации №111062700646

КОЛЬЦА

Давай нанижем расстоянья,

Как кольца, дни и ночи – кольца,

На руки, встретимся руками

В пожатье страстном.

Сожмешь сильнее – боль расслышу,

Чуть легче – холод ожиданья.

На языке прикосновений

Поговорим, давай.

Слова нелепые минуя

Средь суетливости нелепой…

Тьма театрального партера –

Нам грёзы сумрак.

И только тяжесть ноши дивной

Нам не позволит продержаться

Подольше: - О, ещё немного,

Ещё немного! Ах и ах!

Посыпался и разбежался

Весь сонм колец, звеня паденьем.

И два венчальных прозвенели,

Скатившихся в небытие.

Свидетельство о публикации №111070307553

ОТПОВЕДЬ

Этот свет будет гореть!

Ложитесь спать, земные боги.

Я свет нетленный у дороги,

И вам за мной не углядеть.

Плен отдохнувшей впрок земли –

Какой подарок мне дарован!

Я – корень, без тепла и крова,

И я прошу: «Земля, внемлИ!»

Я прорасту, не поздно, нет!

Хоть это истинное чудо, –

Но весь полёт: сюда – оттуда –

Я прикрывала Божий свет.

Как пласт земли – попробуй, сдвинь!

Как древо, - шагу не истрачу!

Я у дороги, путь означа,

Свет умирающих святынь.

Свидетельство о публикации №111081900393

ПОД ЯБЛОНЕЙ...

Откуда свежий ветер?

Откуда он подул?

Оставшийся на свете

Последний есаул.

Какой ведомый лирой,

Смяв солнечный погон,

Он просочился миром

Сквозь дымный полигон;

С ним конница ведомая –

Блеск Царственных Особ,

И ветки невесомые

Бросаются в озноб;

И тонкие видения

Кадилом у цветка,

И вот – полотна гения

О веке на века!

И песен(в жисть не петых)

Горластый перебой

Любовью безответной…

Где наш ответ с тобой?

И веткой, будто целясь,

Качая, песне в тон,

Нет-нет, да и зацепит

Поношенный бостон.

«Откуда свежий ветер?» -

И старчески вздохнул

Оставшийся на свете

Последний есаул.

И гаснет майский вечер,

И близит поздний час...

Откуда, свежий ветер,

Ты знаешь всё про нас?

Свидетельство о публикации №121021310306

ХХХ

Кривые улицы пусты.

Асфальта лужи и разводы.

И облетающей листвы

Июньская свобода:

«Хотим, в ветвях мы шелестим,

Хотим, умрём мы под ветрами!»

Любовный ветреный интим

Воспет невинными ворами.

У лета красного крадут,

Юнцы, наряды дорогие.

И обнаженья выгиб крут,

И отражения такие!..

И непогодою пьянясь,

Лихая мысль плывёт и скачет.

И не найдут в том смысл и связь,

Кто через час здесь замаячит.

Невинный стыд – экстаз листвы.

Порыв дерев и улиц томных.

И мы – так вздорны и бездомны –

Не по погоде для молвы.

Свидетельство о публикации №113010400777

ХХХ

Зимнего солнца сок, выжатый сквозь порез.

Это

в тебе

от лета, -

Лёгонький плод на вес.

Лёгкий мороз – и ноги лёгкие по снежку.

Это

в тебе

от лета, -

Словно по бережку

Травному и речистому.

Русской душе под стать:

С той же – снежка пушистого –

Лёгкостью стойким стать;

С той же – травинки скошенной –

Лёгкостью прорасти…

А для беды умноженной –

Лёгкая пыль кости.

Свидетельство о публикации №111100508801

БЛЮЗ

Боль затянулась. И отторгнут

Усталым сердцем вкус игры.

И под закрытым веком тонут

Впотьмах трёхмерные миры.

День, нахлебавшийся иллюзий,

Скопил уныние, как хлам.

И вешних вод ночного блюза

Порыв бессмыслен по садам.

По тонким струнам хрупких веток

Звук извлекает лёгкий гость –

И видит тень на дне кювета,

Перелетая на погост.

Шуршит в норе своей полёвка,

К весне готовится и – Ах! –

Мелькнёт трёхмерная головка

Её на тоненьких ногах;

Любимый пёс промчится кругом,

Гоняя кролика в саду,

И лепестка трёхмерный угол

Перевернётся на лету.

И сон, глотая снедь живую,

Всей мощью царственной горит.

Гляжу в глаза ему - и чую:

Один прыжок – и ты убит.

Свидетельство о публикации №111063008085

ДУША-ДАНАЯ

Вот утро дня. С трудом из-за горы

Светило выползет, к обеду поспевая.

И встать не хочется до той поры

В пещерный холод северного края.

С утра нетопленная печь, и тёплый пар

У рта безвольной фразой: «Я устала.

Пора, скукожившийся шар

Озноба, и рывка, и покрывала!»

Здесь дали нет. И первых лепестков

Зари не подглядишь, дыша познаньем.

И всё ж - на полпорыва из тисков

Уже решилась ты и ждешь, душа-Даная.

Свидетельство о публикации №113010207926

РЫБИЙ ВСПЛЕСК

Ни ожиданья, ни мечты,

Как огонёк вдали мерцающей,

А только гулкость пустоты,

Во мне души теперь не чающей,

И обречённая тоска,

Где и любовь — докучной ношею,

И грех отчаянья пока

Как будто греет своей ложью.

И лишь когда трамвайный треск

Заполонит во мне всё это -

Воскресшей жизни рыбий всплеск

Тепло всплывает вдруг — и нету.

Свидетельство о публикации №113010208230

ХХХ

Растопили камин.

И в бессвязно-холодном пространстве,

Где предметы и вещи лишь утрачивали теплоту,

Всё опять собралось в том понятном и близком убранстве

И согрелось,

покачиваясь

на свету.

Очень важно сейчас не шелОхнуть, не сдвинуть случайно…

Уберечь, как мираж, и – пустынной – себя в нём сберечь…

Затаись, беглый каторжник каменных слов, чрезвычайно,

Очень важно сейчас этой мысли тягучей

бездымно,

как пламени, течь:

«Растопили камин. И в бессвязно-холодном пространстве,

Где предметы и вещи лишь утрачивали теплоту,

Всё опять собралось в том понятном и близком убранстве

И согрелось,

покачиваясь

на свету».

Свидетельство о публикации №111063008204

У КАМИНА

И тишина. И жар камина.

Грот ночи, стёрший потолок.

А там, на сцене, с гордой миной

Актёр читает монолог.

Атлас накидки его алой

Спадает... падает... парит…

И любит жест его усталый.

И весь в софитах серебрит,

Игрой сочувствие стяжая.

…Приносит птица сноп огня,

Ресницы Ольгины смежая

Сном мести - и раскаянья.

И искр яркое рожденье

Закон исихии твердит.

И в огненном хитросплетенье,

Живое, плачет и болит.

…Горят языческие боги -

Горит в глазах последний страх -

Москвы древесные чертоги -

И христиане на крестах…

И жертв обугленные вешки

Перечисляют, не спеша,

Эпох жестокие усмешки –

И содрогается душа.

…Но скоро с добрыми вестями –

Костры казачьих биваков,

И песней в бороду потянет,

Как будто лёгким их дымком.

Заря вечернего похмелья;

Далёкие огни в ночи

Большого города и – келья

Животрепещущей свечи.

Ещё дымок точился светлый,

Уже без сердца, без тепла,

Когда, свернувшись горсткой пепла,

Художник пал в тени угла.

Внимай и плачь, всё новый зритель!

Отточен древний монолог,

Где к штампам пристально-презрителен

Его классический итог.

Свидетельство о публикации №114010300754

ХХХ

Господне солнце светит не для нас.

И злобная природа посылает

Нам каждый день истерзанную грязь –

И тысяч капель линия косая

Который день как врезалась в неё.

Иглой прошла, связала воедино

И грязь, и снега чистые седины,

И тёмный мир, и правду, и враньё.

Прошила сваркой. Бункер нам железный

Соорудила в незаметном дне.

Наш стук - тупой, холодный, бесполезный -

И слышит кто-то, трезвый не вполне.

Рукой сочувственною гладит и отходит:

«Кто знает, что в нём, кто там всё гремит?»

Да и толкнёт. И мы, как в хороводе

Своих надежд, ошибок и обид.

Иль это мы в огромном сером шаре

Огромной капли - пойманы в отсек?

О, если б выпасть, брызнув при ударе, -

Разбить тяжёлое нагроможденье век –

Тяжёлый сон... Как будто кто-то держит.

Но нежно так, что, кажется, могла б

Рвануть,- но не могу!– туда, где утро брезжит

Безоговорочного солнца и тепла.

Магнитогорск 2002 г.

Свидетельство о публикации №111090100286

ПОДРАЖАНИЕ

НАРОДНОМУ

(русская притча)

Не взойдут хлеба,

что порОблено.

Мачеха - изба,

хоть и топлена.

Время им горой

встать, как водится -

Дрожжи дрожи той

хороводятся.

Что хлеба Твои,

Боже, пОрызмя!

Дурой печь стоит -

Небо-полымя!

------------------

А ведь коль взойдут -

ставь их нА мороз,

Под замок сажай,

кто удержит их?!

Все замки снесут

Смертью нА миру

Поперёк любой

карте ворожих.

Распушатся всласть,

раззадорятся,

Да со свистом всё,

всеми порами!

И, глядишь, с утра

дело спорится:

Изба- барыня -

Небо-полымя!

Свидетельство о публикации №111070300543

ХХХ

Надежда победить?

Как дорого, как глупо.

Себя, других винить

Потом и бегать с лупой

Всё больше по следам

Своим. И будет грустно.

Истребуем, но – т а м -

Законность лож Прокруста.

А здесь мы сотворим

Действительность без боли;

Как двери отворим,

Спасаясь от неволи;

Где будет легче сметь,

Где дум поток осажен:

Ни грамма слова «смерть»

Не выгадать продажей;

Где слово-боевик

Проходит слов болота,

А пуля-слово «миг»

В подтекст садится плотно.

А слову «победить» -

Тем цветом придорожным –

Один удел – дружить

С пыль-словом «невозможно».

Над пылью и цветком

Бог-Слово год от году

Возмездья тёмный ком

Подхватывает с лёту.

Свидетельство о публикации №113010500652

ХХХ

Я приняла игру твоих чудачеств -

Стеклом простым сверкающая брошь.

Держи меня на тонкой нити плача, -

Я говорю, а ты и не поймёшь. -

Держи меня на тонкой нити плача,

Моё спасение, смешной самообман,

Я приняла игру твоих чудачеств

Реальнее сердечных битв и ран.

И сквозь изгибы стана, рук бессильных

Несведущей душе твоей - мой жизненный урок,

Вся сложность бытия и горечь пыльных,

Так и не пройденных дорог.

Но я предчувствую, что время - невозможно.

Что мы с тобой - знамением тому:

Естественны, вальяжны и роскошны,

Познавшие бездомье и суму;

Надломлены, бесстрашны до... прощенья...

О, сколько брошено пустых и злобных сил,

Когда усильем одного сердцебиенья

Постели брачной выпростанных крыл...

О, там, внизу, всё вкровь переинача,

Неужто думают, что властвуют они?!

Держи меня на тонкой нити плача

Над этой бездной алчущею - дни.

Свидетельство о публикации №113010207414

ВЕЛИКОЕ СИРОТСТВО

Нигде и везде, везде и нигде,

Одним лишь соприкосновением,

Как ветру, огню и воде

Быть в каждом творимом мгновенье.

Чтоб дерево мысли росло,

А ветром, огнём и водою

Его возносить тяжело –

И молнией жечь грозовою.

И новое семя нести,

И взращивать ливнями снова…

Не в землю, а в небо врасти,

Земного не жалуя крова.

Ни почвы не знать, ни корней

Снесённому древу под корень!

У ливней и у огней

Небесных какое горе?

Свидетельство о публикации №111072700669

ХХХ

Когда из сил - из жил - последних

Своим бессильем понукать

Решился вялый, хилый, бледный,

Не зная сил откуда взять,

Суставы, мышцы, нервы, токи,

Точно на слоги - все слова,

Или дыхание - на вздохи,

Крошится сущность естества.

Но где-то там, меж тканей, где-то

Между молекул и частиц

Неизъяснимым сгустком света

Встаёт незыблемость границ.

Свидетельство о публикации №124031107817

ХХХ

"Птичка Дарзи поёт свою песню,

В дом вползает безжалостный Наг..."

Но войной подзадоренной спеси

Скрыть не хочет затравленный враг.

В косы русые с нежной сноровкой,

Заплетая, вплетаю мольбу…

Путь светящейся боеголовки

Вещий сон пронесёт на горбу.

«Птичка Дарзи поёт свою песню», -

Свеж старательнейший пересказ.

Ещё тише, ещё не известней

Будем в тихих трущобах у нас.

Пусть довольно того, что тревожный

Долетает проверенный слух.

Общий страх, как надсмотрщик острожный,

К заключённым таинственно глух.

Сообщеньем безумствует фраза,

Ледяную обретшая стать,

И в стекло самодельного глаза

Бьются вдовы и бывшая мать.

И вот-вот оно лопнет, иль треснет…

Победит его храбрый мангуст.

«Птичка Дарзи поёт свою песню»,-

Из ребячьих доносится уст.

Свидетельство о публикации №111062408751

ХХХ

То не вечер, то не утро,

То не хмурый нынче день.

Сознаваемая смутно -

Жизнь. И серая, как тень,

Вот она: без войн и кистей

Карнавальных и балов –

Сеятель докучных истин,

Масок гневный зверолов…

- Смейтесь, смейтесь, вам же грустно! –

- Плачь же, плачь, такая радость! –

И в морщинах тонут тускло

Очи, ртом разит всеядность

(Не считая мёд зевот).

Мщенье. Это её мщенье!

Жил и мышц перемещенье,

Пыл усилий и хлопот –

Всё на то, чтобы в смущенье

Вдруг нащупать тайный ход.

Грим гримасы неотвязной –

Этим ей и поперёк.

Вот к чему, как полы рясы,

Всюду гибельный намёк,

Искажающий испугом

Искажённую смешком.

И подрезанной подпругой

Замыслы – лихим рывком!

А какой-нибудь, невзрачный,

Замысел один всё цел.

Кто его под бурным прячет

Излиянием – в удел?

Ой, как просто всё, как просто!

Досчитаю до нуля

(«плюсы-минусы» - короста,

Выписные кренделя!)

Вот оно (беру) – начало –

Чистый лист (он, правда, чист).

Вот она, - неужто, мало? –

Жизнь, как данность: чистый лист.

Ни надрывного веселья.

Ни разыгранного горя…

Вы когда-нибудь на море

Были? – Вам понятны мели.

Я средь них сейчас иду:

Драгоценных камней!.. камней!..

Поступь звонкими шлепками.

Мель, и всё так на виду!

Длиннохвостыми стежками

Эхо – камнем – за черту!

Свидетельство о публикации №111062504298

ПТИЦЫ В НОЧИ

Какие-то птицы, их звуки…

Тоскующий тонущий звук.

Как будто к вам тянутся руки,

А вы обессилили вдруг.

И звуки пронзительной силы,

И тени шумящие крыл…

Из тьмы они, как из могилы,

И свет их ночной ослепил.

Четвёртую ночь они кружат

И места себе не найдут.

И хрупкое сердце утюжат,

Как скатерть, и яства несут.

И всех, как на пир созывают

Заздравный: «Воскресшие ждут!» -

И точно недоумевают,

Что их здесь уж не узнают.

Ни звуков таких не слыхали.

Ни формулы взлётной крыла.

А всё – то один, то другой – выбегали

На холод ночной из тепла.

Свидетельство о публикации №111062504668

ХХХ

Там, за домиком - закат,

Если встать у вишняка.

Мчит небесный перекат

C гор - и вниз, до Башика,

К бережкам Башик-реки

В соловьях и камышах

С утреца, когда полки

Поднимают не спеша.

Вот уж знаю, не пройдёт

Всё легко и без помех -

Отражает небосвод

Грозный рай земных утех.

И сойдутся с твердью - твердь,

Гром со громом, с тишью - тишь.

Будут выси соловеть,

Тлеть изодранный камыш.

И хотели б обойти,

Помня меру и резон,

Но не преминёт свести

Их лукавый горизонт.

И когда - Окончен день! -

Говоришь. - Наоборот,

Оглянись, - напомнит тень,

Забегая наперёд.

На покой - и так века -

Чтоб уж засветло, опять -

Возвращается река

Окровавленною вспять.

Свидетельство о публикации №113010208015

ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ

О.Х.

Шаг - как гул открытой вены

И откуда ни возьмись.

И, как вызов, откровенный

Взгляд, летящий сверху вниз.

И, - отлипнувший от пола, -

Мой, - отброшенный наверх:

Миг с гвоздей гремящих полок

Книжных, гибнущих навек.

И навытяжку, как воин,

Так я встала перед ним,

А душа тихонько воя,

Дней своих считала дни.

Ничего не говорилось.

Не услышалось почти,

Что и вымолвить потщилось

Вдруг с попыткою уйти.

И стоим – не шелохнуться –

Ниткой спутанный челнок:

Не уйти, не прикоснуться,

Не дождаться – выйдет срок.

Эта встреча предсказана нам

Посреди не сговоренных строчек,

Нашим общим стремленьем к мирам,

Как морская волна непорочным.

Нашим общим стремленьем к морям

И цветам, в их тревожном сечении.

Я сгибала – не чудо ль! - края

Тех страниц, что и ты при чтении.

Это там мы прочли между строк,

Обезумев разгадкой скрижали,

Нашей встречи торжественный рок –

И вот так её в муках стяжали.

Но найдёт она путь неземной…

Вон, гляди, как дразня и пугая

Воплощеньем, нам машет рукой,

И колышется даль голубая.

Свидетельство о публикации №117040900518

Посвящается всем переселенцам

с окраин Великой России.

(1990 - 2000 гг.)

ПОДОРОЖНАЯ

По чужим городам и улицам…

По России хмельной чужестранцами

Нам в скитаньях молчать и сутулиться –

На живучесть – с плебейскою грацией.

Чёрствый хлеб с ядовитой солёностью –

Осчастливлены гостеприимною

Этой встречей. А там, с непреклонностью,

Мы с окраин родимых гонимые,

Смаковали в устах спасительно –

Не-осознанно и не-оправданно:

«Мать-Россия» - и путь утомительный,

Как в дымке освященного ладана,

Был не так уж тяжёл – как скатертью!

Но привратником с грозной нерусскостью,

С неприкрытой злобой и трусостью,

Были встречены, а не матерью.

Он сказал нам, что все уж схоронены,

А жилище – в чужое владение…

Эк, наехали, всё проворонили!

Жаль, но негде здесь вам тем не менее.

Солнце село – не видели более.

Дождь хлестал, как наёмник оплаченный.

Разбегались в леса и в поле мы

С непосильною ношей утраченного.

Ненасытимы тьмы стервятники –

Каждодневны дела их чёрные.

Мы – окраин гонимые ратники,

Поимённо в веках перечтённые.

В этом времени – племя преступное,

Потому как – не чтут за праведных.

Но над бездной последним уступом

Нет и сил отойти, и не вправе мы.

Где столетьем кичатся стервятники,

Потрясая империй ошметьями,

О, поднимем, гонимые ратники, -

Да повыше! – хоругви бессмертия.

Свидетельство о публикации №123111106775

ХХХ

Когда из сил – из жил! – последних

Своим бессильем понукать

Решился – вялый, хилый, бледный, -

Не зная сил откуда взять,

Суставы, мышцы, нервы, токи,

Словно на слоги все слова,

Или дыхание – на вздохи,

Крошится сущность естества.

Но где-то там, меж тканей, где-то

Между молекул и частиц

Неизъяснимым сгустком света

Встаёт незыблемость границ.

ХХХ

И южная ночь повторила за северной:

Земля одиноких - и дух одиночества

Развеянный, семенем всюду рассеянный.

И это уже никогда не закончится, -

Как сдачу сгребла. Вот и время хорошее

Покоя во всём. И смешно-суетливое,

Как все заблужденья, проносится прошлое –

И – хоть колокольчик бы звякнул тоскливо.

Усталость безмерная… впору веков мне

Отсчитывать вехи… как будто указом

Высоким вменили веков этих кровные

Дела разрешать до кровавого мяса.

Как сдачу сгребла это время хорошее

Покоя во всём отступившего прошлого.

ХХХ

«Любовь, ты – семечко в руке".

Ладонью потной

Её сжимаю в кулаке,

И, несвободной,

Я подношу её к губам,

Не отпуская,

Как бездну подношу к стопам,

А стопы - к краю:

«Смотри! На самом-самом дне,

Во чреве – чрево,

Матрёшкою зерно в зерне,

Смотри же, дева!»

Я говорю себе: смотри,

Смотри - нет мочи...

. Как разум иногда сметлив

Вне полномочий…

Спасая вновь, не разрешив

Сокрытой муки,

Он властью сна в ночной тиши

Ослабит руки.

Но не предвидит воли чувств.

Сквозь сновиденья

Ордой прорвётся жадность уст

Грехопаденьем.

И утро в сумрак ощутит,

До самой дрожи,

Как жжёт росточек и свербит,

Мне в руку вросший.

ХХХ

Как пробегает в первый раз после зимы

По всем прожилкам первый сок весенний.

Как первый выдох за пределами тюрьмы

Всех причастившихся и жаждущих спасенья.

Сухая грудь и вся – морщинистый поток.

Идут полгода чуть не за полвека.

И вот он, вот заветный ваш порог

Смешною радостью законного побега;

И вот он первый выдох ваш, а мой –

Невольный вдох, невольный и глубокий…

А дальше – всё.

Покинутой тюрьмой…

Иль – стой, строфа! – тем клёном однобоким.

ХХХ

Куда б ни ехал ты, а путь один – туда.

С какой земли ни стартовал бы в поднебесье,

Куда бы ни сбежал – иль от стыда,

Иль от навета и вреда –

Слова всё те же грустной твоей песни.

Монах египетский был тысячу раз прав:

«Не торопись бросать свои пределы!»

И рвать страницы из важнейших глав,

Не дописав их в сборах скороспелых.

…Ну да, ну да, как мастер и ловкач,

Предчувствуя сюжет финальной строчки,

Уйти пытаешься хоть как-то, вплавь иль вскачь,

Но плачь заранее, покайся и поплачь,

Проси вернуть те чистые листочки.