Русский Шагирт. Глава 11. Башмачник - революционер

Молодой прапорщик уже больше недели как исполнял особое поручение генерал-майора Николая Зубова – с усиленным караулом охранял пленных польских генералов и полковников, содержащихся в Варшаве во дворце, при Меднице, и готовил их к передаче казачьему отряду для сопровождения в Петербург.

Получив указание от графа Александр расстроился, так как, исполняя приказ, не мог посещать лазарет и встречаться с раненым. Однако через некоторое время он успокоился и даже поблагодарил Бога за то, что получил возможность познакомиться с интересным человеком и узнать много неизвестного о Варшавской революции. Его общение с пленными началось по служебной необходимости, но в дальнейшем переросло в добрые отношения, а с одним из них, молодым польским полковником Яном Килинским, во взаимные симпатии и дружбу.

Однажды, длинным зимним вечером Александр в беседе поделился с Яном своей семейной историей о родстве с одной польской семьёй из Кракова, о нежданой встрече, знакомстве и заботе о раненном поляке, о возможном родстве с ним; и этот рассказ ещё сильнее укрепил их нечаянно зародившуюся дружбу.

Но близкое знакомство, доверительные и дружеские беседы с польским революционером сыграли злую шутку с Александром - он с сомнением начал воспринимать приказы и распоряжения вышестоящих начальников и обдумывать их смысл, прежде чем исполнять.

Ян Килинский являлся мастером-сапожником и, одновременно, избранным радным в магистрате, пользовался большим авторитетом в городе, во время восстания был выдвинут и назначен комитетом военных на должность одного из организаторов и руководителей Варшавской революции. Александр, слушая рассказы Яна о причинах польского бунта, изменил своё отношение и к полякам и к произошедшим трагическим событиям, и к действиям российских войск, участником которых он оказался; с горечью и с содроганием вспоминал, сколько напрасных смертей понесли стороны противостояния.

Однажды вечером после ужина, сидя напротив друг друга, они непринуждённо беседовали на разные темы: в комнатке было тепло, в камине потрескивали дрова, тени от огня плясали по стенам.

-Александр, ты же намного моложе меня…. Моей старшей дочери, красавице Франциске, будет уже шестнадцать…. Сколько тебе лет? – Ян закурил трубку, по комнате поплыло облако от дымного, завлекающего табака.

- Мне скоро исполнится двадцать,- прапорщик стеснительно улыбнулся,- но, я уже бывал во многих переделках и давно веду самостоятельную жизнь.

- Конечно, конечно…. Но, как ты ещё молод! Всё у тебя впереди…. Однако, я хочу поделиться с тобой уроком из жизни, полученным мной; этот урок оказался для меня и всех поляков, слишком дорогим и трагичным…. Ты, знаешь, я был всегда умелым мастеровым, башмачником-сапожником…, а во власть попал только четыре года назад…, народ избрал. Лицензию полковника польской армии диктатор Костюшко выдал мне, по воле случая и только в этом году….

Ян задумчиво потянул потухшую трубку, подошёл к камину и вновь прикурил её:

- В нашей семье не было военных: родился я в Познани, отец – каменщик, а я долгое время уже тружусь башмачником: мне тридцать пять лет, прекрасная жена Марианна родила мне шестерых, и я своим трудом заработал денег и приобрёл два каменных дома на Дунае. Но, когда Россия вмешалась в наши внутренние дела, отменила Конституцию 1791 года, которой мы восстановили наследный престол, и пушками принудила сейм согласиться на раздел государства, моё сердце облилось кровью….

Пристально заглянул в глаза собеседника, спросил:

- А как бы ты, Александр, отнёсся, если бы другие страны пытались разделить твою любимую Россию? Только прошу тебя, не обижайся, а просто пока послушай. Русских солдатов и офицеров, как и все поляки, я называю москалями….

Помолчал, жадно раскуривая трубку и продолжил:

-Год назад московский посол генерал Игельстром, собрал и разместил на квартирах в Варшаве несколько тысяч войск, и всех жителей домов и дворцов заставил платить квартирную комиссию по 9 злотых на каждого солдата. А потом этот русский посланник объявил о сокращение польских войск, запретил всякие обсуждения действий нашего правительства, ограничил передвижения по городу после семи часов вечера…, - закашлялся. - Так вот, все эти недальновидные действия представителя России и стали причиной беспорядков. Но польские и русские войска до последнего избегали кровопролития. Однако же, под Краковом всё же началась война, и там генерал Костюшко побил москалей. Но и после этого жители Варшавы не восставали, но терпеливо просили Бога об изгнании неприятеля из Польского государства. И лишь когда московские офицеры рассказали о приказе, в котором императрица потребовала в случае победы поляков, разграбить Варшаву, а затем сжечь ее, отнять арсенал, а польские войска обезоружить, только тогда граждане решились на революцию.

Польские офицеры, когда получили распоряжение бить своих граждан и жечь свой город, посоветовались и решили вместе с народом напасть на москалей.

Внимательно посмотрел на товарища:

- Скажи, Александр, если получишь приказ совместно с чужестранцами - захватчиками бить свой народ, ты как поступишь?

Но Александр в ответ промолчал, потупив взгляд.

- Вот, то-то и оно…! – продолжил Ян. – А во вторник, на Пасхальной неделе, пришли ко мне восемь наших офицеров и предложили принять участие в совместной борьбе с москалями за свободную Польшу. Они сказали мне: «У тебя много друзей и ты их должен повести за собой. Поклянись и распишись, как это сделали другие граждане…» и показали мне список с подписями тысячей и тысячей присягнувших поляков. Эти офицеры, после принятой у меня клятвы, дали задание: в четверг утром, я должен по сигналу - пушечному выстрелу и колокольному звону, выйти с большим числом вооружённых людей и захватывать в плен русских, забирать их оружие и пушки, но не причинять ранений и не убивать.

Однако, всё пошло по-другому: с утра пролилась кровь, а к вечеру народ в Королевском замке провозгласил коменданта города, президента, а в ратуше избрали правления, так как его величество король не захотел заниматься этим делом. Вместе с офицерами в правление народ избрал и меня и, сразу же поручил охранять, с верными мне обывателями, Королевский дворец и польского короля.

А московскому посланнику было предложено сдаться, но он сбежал к пруссакам….

- Я в то время был в охране посла; мы смогли штыковой атакой прорвать польское окружение, покинуть город и перейти под защиту союзников, - Александр перекрестился, - слава Богу, мы с тобой не встретились в этой схватке.

-Да, Александр, я благодарю Господа за это. – Задумался и продолжил, - но, знаешь, мы напрасно пролили кровь многих людей. Мы оказались не готовыми противостоять внутренним врагам: противной партии бездельников, разбойников, любителей поживиться за чей-то счёт и другой партии – сторонников французской революции…. И у нас прусский король украл страну…. Скажу правду, хотя бы мне пришлось потерять свою голову, что известные три государства, безо всякого повода, отняли у нас страну. О, мой Боже! Как же не должен каждый поляк стонать и скорбеть о такой великой обиде!

Ян, обхватив голову руками, раскачивался сидя на стуле и скрипел зубами от душевной боли и бессилия….

Потом присел у камина и долго молчал, подкладывая дрова; приятно потянуло смешавшимся древесным и табачным дымом. Успокоившись, обратился Александру:

- Скажи мне…. завтра ты передашь нас казакам и мы, ранним утром, отправимся в Петербург. - Александр удивлённо замотал головой, но Ян продолжил,- знаю, знаю. У меня к тебе просьба: зайти в мой дом и успокой семью, скажи Марианне, чтобы берегла детей.

Ранним утром было ещё сумрачно, когда Александр передал арестованных казачьему отряду, тепло попрощался с Яном и, не откладывая, прихватив с собой старого ефрейтора Савелия, отправился исполнять просьбу товарища. Они без труда нашли на широком Дунае два каменных дома под номером 145 с мастерской и жилыми комнатами; Савелий отлучился на некоторое время и появился с приятной, приветливой, среднего возраста женщиной:

- Пан офицер, я Юлия, помогаю Марианне с детьми. Зовите меня просто – Юльча. А, пан офицер от Яна весть принёс?,- увидев кивок Александра, обрадовалась,- Марианна ходила попрощаться с мужем, но не успела – их уже отравили из города…. Плачет…. Пойдём, пан офицер, обрадуем её.

Когда Александр оказался в комнатах семьи Килинских, он удивлённо осматривался, размышляя: «Знакомая обстановка, опрятные дети, молодая дочь-красавица Франциска, приятная обворожительная женщина Марианна…. Что это? Кажется, что я давно знают этот дом и эту семью! Господи, с какой же страстью рассказывал мне о своей семье Ян! Как же его слова смогли наполнить образами моё сердце! Однако, прохладно в комнатах….»

Марианна усадила Александра за семейный стол на главное место, место своего мужа, засыпала его вопросами, а глаза её детей не отрывались от его лица, смотрели, и слушали и слушали рассказы об их любимом отце. Когда слова замедлились и иссякли, старшие дети начали переглядываться между собой, определяя, кому задавать последний и главный для них вопрос; Франциска, держа на коленях маленькую сестрёнку, глубоко вздохнула и робко спросила:

-Пан офицер, а вот наша маленькая Ядзя спрашивает, когда же вернётся наш тата?

Александр готовился к этому вопросу, но услышав, растерялся:

- Надо набраться терпения: до Петербурга дорога дальняя. Зима пройдёт, а потом и вернётся….

По просьбе Марианны, помощница Юльча с помощью Франциски и Савелия увели детей в другую комнату, а Марианна поделилась с Александром своими трудностями:

- Пан офицер заметил, что в наших комнатах прохладно, а на столе пусто? Тяжело нам без Яна. Больше десятка наших комнат стоят пустыми – квартиранты боятся заселяться в них. Боятся дома Яна Килинского, революционера-бунтовщика, боятся… москалей…,- произнесла слово и смущённо склонила голову, но через мгновение вскинула,- я не могу прокормить семью без квартирантов. Пан офицер поможет нам?

- Я постараюсь пани Марианна….