ПРОВИНЦИАЛЬНОЙ АКТРИСЕ
ПРОВИНЦИАЛЬНОЙ АКТРИСЕ
Светлой памяти П. И. Молчановой-Муриной.
1.
Белый крест под голубым небом,
Стопка водки да ломоть хлеба…
Не расплакаться сейчас мне бы:
Сколько ж лет уже я здесь не был?!..
Двадцать?.. Нет!.. пожалуй, все тридцать:
Время больше не течет — мчится!
Город, улицы, дома, лица —
Все чужое!.. и нельзя влиться
В ритм сегодняшней — чужой жизни.
Неизменны только: хлеб житный,
Чернозем — под сапогом — жирный,
Да снующая в траве живность.
Врут, что время нашу боль лечит!
Помню всё: церковный хор… свечи…
Суету… официоз… речи… —
Провожали мы тебя в Вечность…
Между нами — ровно полвека.
В жизни каждого — свои вехи:
Я мотаюсь по всему свету…
Ты сомкнула навсегда веки…
2.
Я любил ходить к тебе в гости…
Не по праздникам, а так просто:
Коньячок в графине — грамм по сто…
Величавая твоя поступь…
Белый твой, до синевы, локон…
Пожелтевшее письмо Блока…
Ты читаешь мне его строки
Так возвышенно… и так строго…
Гладью вышитый портрет в пяльцах…
С папиросою мундштук в пальцах,
Как у сыгранной тобой Вассы…
А в глазах — восторг того вальса,
Что звучал на выпускном… в Смольном…
О котором вспоминать больно:
Были волосы черней смоли…
Слезы счастья на щеках — солью…
Танцевал с тобою Он!.. — Гений!..
Остальные были так… — тени…
Исчезали, растворясь, стены,
Превращая бальный зал в сцену…
А потом — еще одна встреча:
Ты — актриса!.. Твой дебют!.. Вечер…
И прикрыть от жадных глаз нечем
Обнаженные твои плечи…
Закулисный пошлый трёп… — проза!..
А в гримёрке — на столе — розы!..
В кресле — Он, вошедший без спроса,
Так уверенно… и так просто…
Петербургский мелкий дождь… лужи…
Ветер мокрую листву кружит…
В ресторане, при свечах, ужин…
Предвкушение любви… ужас…
Ночь… Извозчик… Стук копыт дробный…
Рядом — Он… и ничего, кроме…
Твой подъезд… и, как удар грома —
Поцелуй руки… такой скромный!..
Вот и всё… А дальше — кровь… жертвы…
В душу — пушечных стволов жерла…
Покатился по земле жжёной
Революции слепой жёрнов…
Все надежды и мечты — прахом —
В грязь теплушек!.. в апогей страха!..
Да… дорог и мук твоих график
Был кошмарней, чем роман графа.*
Комиссар и генерал белый
Домогались твоего тела…
Что там было — не мое дело:
Для меня ты — навсегда — Дева!
Эмиграция… (Париж… Прага…) —
Может быть, она была благом?..
Возвращение — оркестр… флаги…
«Черный ворон», и — этап в лагерь…
Север… лагерный театр… «зритель»…
Потом пахнущий чужой китель…
В Черноземье проездной литер…
И… потерянный навек Питер.
3.
Здесь — в заштатном городке южном —
Ты дарила мне свою дружбу…
И всегда была такой нужной
В нашей общей — непростой — службе!..
Ты, и в старости, была юной!
Не умела распускать нюни:
Если — в Ригу, то — поход в дюны…
На шпагат?.. Так это — раз плюнуть!..
Презирала деньги… власть… вещи…
Материлась — мужиков хлеще,
Оставаясь, среди нас — грешных,
Самой чистою из всех женщин.
Ты поверила в меня — первой,
Но громила, в мой талант веря,
Режиссерские мои «перлы»
Так, что сыпались с меня перья.
Научила, знать себе цену.
Показала, как идти к цели…
Ты — одна была — Театр целый!..
Опустела без тебя сцена!
4.
Вечереет. Небо лоб морщит.
Скоро дождь твою постель смочит.
Всё. До завтра!.. Больше нет мочи…
Мы еще поговорим… молча.
__________________________
*Трилогия «красного графа» А. Н. Толстого
«Хождение по мукам».
