гнездо во мху ли

Арина Кинорина

небесна туча странник вечен

болото старый дом во мху

я здесь бываю каждый вечер

спроси меня какого ху

...по голым стенам дождик сикал

крылатый чел щебло щегла

за новый примус-керосинка

аджаркой под него легла

стащил червонец из кармана

порочный ангел как в раю

я всем аджарством рисковала

а он орал да ху а ю

но я рассеяно лежала

манто под спину притуля

он проникал в меня кинжалом

потом спросил а чей туфля

с тех пор я поклоняюсь маю

люблю грозу и грома хрусь

а туфель я теперь снимаю

когда под ангела ложусь

в моём гнезде тепло и тишь

вокруг яиц пушок

стареют все

но ты мне льстишь

мол, молодуха, шок

ты ёрзаешь в моём тепле

птенцом своим кряхтя

насильно в плен не силь ву пле

гламурненько хотя

покуда крепок мой верстак

покуда смерть пасут

сиди во мне и так и так

мой дрыбагань сосуд

пребудь во мне нагой босой

но с золота мешком

а та что без яиц с косой

идёт в звезду пешком

Вся во мху, встаю я очень рано,

и под юбку вилы. Ровно в пять –

как и подобает ветерану,

выхожу с подругами гулять.

Как-то от подруг отстала малость,

всхлипнула под юбкой слегонца.

Взвыла птица, юбка не помялась.

Тут и подкатили два юнца.

Из лифона вынула точило,

зубьям вил добавив остроты,

незнакомцев тупо замочила.

Кто такие? Может, в курсе ты?

Птица эта… Воет, воет, воет.

Я в неё точилом – пала ниц.

Потерпевших стало как бы трое.

Вообще я обожаю птиц.

...Каяться не буду. У старухи

всё-таки найдёшь один грешок –

сослепу убийства и мокрухи.

Дом во мху. Во мху ли мой стишок?

...Во мху ли слёзы крокодила?

Ты помнишь, под большой травой

в Караганде я суп варила

густой куриный суп, живой

Визжала дрель, плыла стамеска

кроты дырявили бахчу

ты заявил серьёзно, веско

я не тебя, я суп хочу

И вытащив последний налик

да будет суп тот трижды клят

смотрела я как забивали

на суп трёхмесячных цыплят

Кружилась сойка ястребинно

сливало солнце жёлтый жир

желанье жить – неистребимо

а супчик ешь, пока ты жив

Скакала по гнезду горилла

тщету презрев халявил мяч

а я куриный суп варила

чтоб стих в поэзию запрячь

Дом во мху ли блажь? Благородно, чинно,

и перо из моха в чернила – плюх.

Отпусти меня на панель, мужчина:

всё равно нет счастья с одной из шлюх.

Отпусти, родимый, слугу Пегаса:

я к бобрам подамся, плотины ждут.

Там моя свеча никогда не гасла,

проспиртован воздух – противный тут.

Мне утиный пух утепляет плечи;

из песца манто бы – бобёр не съест.

Отпусти к иным, к тем, что уж далече,

ну, а сам – лети на партийный съезд.

Вот и вышел стих – загляденье, дивный;

долгожданный рост или фарт попёр?

…Пристрели меня посреди плотины:

изменил с бобрихами мне бобёр.

как не любить домашний мох

в раскатанности губ!

ты как певец весьма неплох

но как скворец ты глуп

в просвет меня подумай стриж

когда гнезда я вне

хвостом виляю говоришь

мечтательно вполне

да я не гретхен не из тех

что фаустам верны

в просвет меня подумал стерх*

объелся белены

мне часто хочется острей

чтоб лезвием ещё

в контексте мрамора ноздрей

бровей, ушей и щёк

________

*стерх – белый журавль

во мху ли канарейку чиж

лопата хрясь по морде рыжей

мозговный кыш - и ты молчишь

махнув рукой далёкой крыше

к обеду ложка дорога

расчёска воздуха дороже

как будто стих, но га-га-га

струится по гусиной коже

и кажется, что нем и глух

эклер, не пропитавшись кремом

душа душицы душит дух

мечтая о походе левом

на сковородке никнет ёрш

в златых бим-бомах эполетов

не пробуй, не переживёшь

во мху гнездящихся поэтов