Старость - не радость

Когтистою, шерстистой лапой

Он тёр затёкшие глаза,

Разок по морде поцарапал,

Сквозь сон расправив «телеса».

 

Истерзанный бессонной ночью,

Он кое-как с кровати сполз,

На голове причёска - клочья,

Что с этим делать - вот вопрос?

 

В мозгах всплыла беседа с шефом,

От злости белое лицо,

И тело, топавшее с гневом,

И красное его словцо.

 

Почистив рот и вымыв уши,

Несчастный выдрал часть волос,

Водя пинцетом неуклюже,

Освободил от шерсти нос.

 

Состроив в зеркале гримасу,

Он улыбнулся во весь рот,

Но тут припомнил вдруг про язву

Его болезненный живот.

 

С большим усильем одеваясь,

В костюм из тройки облачась,

Всё утро над собой промаясь,

И о судьбе своей страшась.

 

Костюм его был вечно мятый,

Повязан галстук кое-как,

От жирной пищи грязноватый

Не по размеру был пиджак.

 

Ни спереди давно, ни сзади,

Заядлый, в общем холостяк,

По отпускам - в пансионате,

По будням в офисе - ишак.

 

Его работодатель вечно

Работать звал по выходным

И он работал безупречно,

Хотя и был немолодым.

 

Коллеги все над ним смеялись,

Состроив пакости ему,

И потешаться не стеснялись,

Не возражал он никому.

 

Безропотно и скрупулёзно

Он, сидя у окна, пыхтел

И сдерживая молча слёзы,

Отпор коллегам дать не смел.

 

За делом время пролетало,

Он незаметно постарел,

Зато другим заметно стало,

Что он, как старики, болел.

 

Потухший взгляд, усы обвисли,

С проплешинами седина,

Как мыши, грызли его мысли,

Он часто спал, не видя сна.

 

Тогда в мечтах об эликсире,

Он пил «микстуры» втихаря,

Ночами свет в его квартире

Горел почти что до утра.

 

Никто не знает его думы

И чем себя он утешал,

Не чужд иному чёрный юмор,

Кто в жизни много испытал.

 

И сызнова с ночИ скрёб лапой

Свои опухшие глаза,

На руку скорую состряпав,

Спешил в контору, свет гася.

 

А на дворе весна стояла,

Как улей, мир вокруг шумел,

Согнувшись, старость ковыляла,

С ней рядом кто-то песни пел.