«Воссоздание Империи»: часть третья, глава седьмая

Окливий

 

 

Великий Роман в стихах «Воссоздание Империи»

 

 

Часть третья: «Охлаждение»

 

 

Глава седьмая: «Нападение «рыцаря»»

 

 

Улочка… веяние… почти неуловимый аромат парфюма.

Ночь впитывает брызги праздничного шума,

Волнами плещущегося на главной площади Толедо.

Живителен бриз освежающего аллегретто!

Смех, танцы, возлияния… счастливая пора безделья!

Бриз освежающего аллегретто взъерошил новую волну

Всеобщего благопристойного веселия…

Двадцать четвёртый час (по Вавилонскому тайм-коду) на кону!

Близится установление господства трёх восьмёрок.

Жрецы спокойны: за обнулением грядёт пурпурный мо́рок…

Дыхание живительного бриза долетело

До слуха, оставшегося в одиночестве Лютэния.

Фигура «крысолова»-Ральфелелло

Мерещилась во тьме ещё мгновение,

После чего исчезла… сколь беспощадно к смертному забвение!

Рождение… попытка отогнать предназначение…

Снова попытка… ложь… исчезновение…

Пурпурный мо́рок. Господство трёх восьмёрок. Обнуление.

Лютэний, слегка покачиваясь, на деревянном ящике сидел.

Ящик негодовал: скрипел.

Или?.. предупреждал о чём-то? Но о чём?

Скрип…скрип… шаг… шаг… жизнь зародилась даже в ящике пустом!

Лютэнию почудилось?.. А, может, разум заволакивало сном?

Нет!.. Слышались… шаги! И близко! – очень близко!

Шаги… аплодисменты в виде комариного назойливого писка…

Прескверный уличный спектакль! – сцена подвижность обрела…

Мелькнула тень: пригрелась кляксой на асфальте; замерла.

Лютэний обернулся; бледные губы, бледная скула…

В полутора (примерно) метрах от испуганного юноши стоял

Таинственный длинноволосый незнакомец.

Лютэний медленно поднялся: страх корни грубые пускал

В его воображении; страх - застарелый недруг замыслов и вольниц.

«Здравствуй, Лютэний» – чуть слышно молвил «крестоносец».

 

Лютэний (тихо):

Здравствуй…те… рыцарь!..

 

«Рыцарь» (вкрадчиво):

Испугался?

 

Лютэний (борясь с желанием попятиться):

Немного. Я в одиночестве тут… думал… прохлаждался.

Не ожидал увидеть…

 

«Рыцарь» (усмехнувшись):

«Крестоносца»? Иль деви́цу?

 

Лютэний (вздрогнув):

Я никого не ожидал…

 

«Рыцарь» (не позволив договорить):

Трудно поверить очевидцу!

Ай-яй! Пытаешься… хм… недосказанностью обмануть

Участника крестового похода?

Ты не один здесь был. Напомнить? Намекнуть?

Где «крысолов»? Сиенцы!.. Скрытная порода!

Забавный вы народец…

 

Лютэний:

Кто ты?

 

«Рыцарь» (громче):

Я? Хельгилла.

 

Лютэний (облегчённо выдохнув):

Хельгилла? Как напугала ты меня! – и… удивила!

 

Хельгилла (притворно ужаснувшись):

Да неужели? Что я натворила?!

 

Лютэний (утопающий в догадках):

Хельгилла? Ты?.. Костюмчик, право же, прекрасен.

 

Хельгилла (оскалившись):

Благодарю. Твой друг с тобою был бы полностью согласен.

Убеждена…

(В сторону):

И Луаритто тоже!.. ах, похотливая скотина!

(Юноше вслух):

…Сзади тебя, Лютэний – глянь – великолепная витрина.

Твой силуэт в ней отражается и будто бы… витает.

Эффектно! Тебе стекляруса, пожалуй, не хватает.

Такое платье! Загляденье! Аж зависть пробирает!

Впрочем, расстрою: оно – не эксклюзив, не редкость.

Прости меня за… фамильярность, резкость…

Просто в моём (пусть и не самом бедном) гардеробе

Найдутся и получше… но… речь не идёт о низкой пробе:

Платье роскошно. И ты роскошен, мой портняжка.

Тебя шатает?.. много выпил? – ах, бедняжка!..

Куда же делся… «крысолов»?

Он же на помощь поспешить тебе готов?

Причём – всегда? Права я?

 

Лютэний (сглотнув слюну):

Да. Ральфелелло… отлучился.

 

Хельгилла (продолжая притворно ужасаться):

Ну, надо же! Оставил друга в одиночестве? Хотя бы извинился?

 

Лютэний (подозревая неладное):

А ты что делаешь в безлюдной улочке?

 

Хельгилла (склонив голову на бок):

Что? Я устала.

Устала от счастливых лиц, от карнавала.

Помимо прочего… мне… очень нравится… витрина.

Чудит под покровительством моим владелец овощного магазина.

И, знаешь, как чудит умильно?

Поскольку ты мне тоже нравишься – и сильно! –

Скажу… тайну раскрою… и кое в чём ещё призна́юсь…

Позволь поближе подойти к тебе?.. Позволь?.. я не кусаюсь…

 

Услышав произнесённые растерянным юнцом слова согласия,

Девушка… нет! – нежданная коварная фантазия! –

Спустя секунду возле «кокетки Киджи» очутилась.

Ладонь Хельгиллы на талию Лютэния (даже чуть ниже) опустилась.

Сиенец попытался отойти, отпрянуть… точнее – отшатнуться,

Но тщетно! – рыцари добиваются задуманного: не сдаются.

Ли́ца Хельгиллы и Лютэния едва ли не соприкоснулись.

Две тени, слившись, покачнулись.

Глубокий боковой разрез очаровательного платья

Стройную ножку обнажил.

Уличный свет – педант! – не расторгал нескромные объятья.

Взгляд «рыцаря» «кокетку Киджи» «пристыдил»; заворожил.

Хельгилла пристально смотрела на Лютэния и… хищно.

Не просто хищно, а… с вожделением: развратно, неприлично.

И вновь! – ведь организмы чувств развиваются циклично! –

Слабость супруга Роселесты охватила.

Ах, мстительная, целеустремлённая Хельгилла!..

 

Хельгилла (переходя на страстный шёпот):

Лютэний, повелитель овощей пытается казаться строгим.

Моя семья – ты в курсе – покровительствует многим.

Поэтому желая выказать признательность,

Владелец магазина овощного

На первое поставил место – избирательность.

Поверь, нет в избирательности ничего смешного.

Он продаёт самые-самые большие… огурцы.

Во всём Толедо не сыскать подобных.

Какие белые, «кокетка», у тебя резцы!..

 

Лютэний (досадуя на нетрезвость):

А у тебя усы, как у котов бездомных!

 

Хельгилла (почти зашипев):

Усы наклеены для устрашения…

 

Лютэний:

Кого?

 

Хельгилла (с нескрываемой злостью):

Противников Ордена Рогоносцев.

 

Лютэний (по-прежнему ничего не понимая):

Только и всего?

 

Хельгилла (сильнее обхватив талию собеседника):

Не только. Ещё для устрашения сынков… верней – льстецов.

Ты, кстати, не желаешь отведать свежих огурцов?

Могу договориться с владельцем магазинчика о том,

Чтобы в ваш тёплый и уютный дом

Каждое утро – в обязательном порядке – доставляли

Не меньше десятка килограмм

Огурчиков отборных.

 

Лютэний (ошарашено):

Зачем?

 

Хельгилла (глядя с вожделением на губы юноши):

Вы много мёда поедали.

Я это вижу по твоим губам.

Они красивы, чувственны и, несомненно, сла́дки.

Сла́дки не от глиттера… м-м-м… дивный блеск губной помадки!..

Десяток с лишним килограммов огурцов (без кадки),

Доставленных к дверям вашего дома,

Порадуют твою жену не меньше, чем кадка вкусненького рома.

Скажи: сколько сегодня Роселеста выпила?

 

Лютэний (мрачно):

Немало.

 

Хельгилла (злобно шипя):

Вот видишь? А закусила б огурцом и, может, потрезвей бы стала?

 

Лютэний (с подозрением):

О нет. За огурцы без кадок (или в кадках) – кланяюсь, благодарю.

 

Хельгилла:

Шучу.

(В сторону):

Нет, не шучу! Я шутками «кокетку» покорю…

 

Лютэний (с опаской):

Хельгилла, ты чем-нибудь расстроена?

 

Хельгилла (шумно вдохнув):

Наоборот. Я… рада.

Я… счастлива!.. А рада за тебя и, разумеется, за брата

Твоей жены.

 

Лютэний (начиная дрожать):

Я в чём-то перед тобою провинился?

 

Хельгилла (в сторону):

Костюмчик рыцарский весьма мне пригодился!

Догадливый! Ха! Провинился! Да ещё как!

Конечно, лично мне ты, юноша, не враг.

Но вот твоя мамаша… развратница и злая чародейка.

Мой враг не ты, Лютэний, а, в целом – ваша чёртова семейка!

Я отомщу вам всем.

Всем, до кого рука сумеет дотянуться.

Сложу мозаику из злодеяний и проблем.

Лютэний первым просится на блюдце.

Но главным кушаньем станут брат Роселесты и карга

(Поскольку злыдня эта принцу дорога!).

Кто Луаритто у меня увёл? – старуха-герцогиня!

Кто сын её единственный? – Лютэний!

Куда девались неприступность и гордыня

Бессовестной Кларэнии? О, год несчастий, огорчений!

Что? – одержимая развратом ведьма из Сиены

Мужчин постарше не могла найти?

А Луаритто? – не постыдился совершить измены!

Гусь быстроходный! – тебя я тоже съем на ужин!.. погоди!..

(Юноше вслух):

Нет-нет, Лютэний, умерь тревоги, опасенья, страх.

Давай продолжим разговор об… огурцах?..

 

Чутьё внушало юноше: остерегайся!

Чарам Хельгиллы разобиженной – не поддавайся.

Будь начеку. Несостоявшиеся жёны –

Жалят обидчиков больней, чем скорпионы.

«Хельгилла… – встревоженная мыслей стая

Кружилась в голове Лютэния, сосредоточиться мешая, –

Хельгилла… особа хваткая, пронырливая, озорная.

Что тебе нужно от меня?.. Невероятная бестактность!

Ах! Вновь овладевает мной предательская слабость.

Нет! Это – не высокопарная тональность!

В присутствии Хельгиллы я всегда… слабею.

Не от вина сиенского пьянею,

А от… нет-нет! – Хельгилла не настолько уж красива!

И не настолько, я гляжу, благочестива!

Забыть успела жениха? – безумца Луаритто?

Меня – чужого мужа? – обнимает?

Забыта ею и недавняя обида?!

А огурцы? Зачем об огурцах толедских визитёрша рассуждает?!

М-да, Лютик!.. отделаться от сей особы не мешает!

Толково! Ну её!.. Но… что себе нахалка позволяет?!».

Действительно: Хельгилла своеобразный проявляла интерес:

Ладонь её руки «нырнула» в боковой разрез

Платья Лютэния; залезла в трусики с поспешностью бесстыдной;

Нащупала «соцветие» «антуриума» – «початочек» булавовидный

И лаской одарить его не постеснялась.

«Соцветие» «антуриума» набухало, удлинялось.

Хельгилла в глаза Лютэнию смотрела; ухмылялась.

 

Лютэний (потрясённый неслыханной наглостью):

Ау!.. Прекрати, Хельгилла! Я… я… женат!.. Я.. я… сосватан.

 

Хельгилла (совершая характерные движения ладонью):

Какой «огурчик» у тебя та́м спрятан!

М-м-м!.. Какой он… тёпленький! Оно понятно: рос в теплице.

Да дай потрогаю! Позволь немного поозорничать девице!

К несчастью, в магазине овощном таких «огурчиков» не сыщешь!

Доставишь мне?.. один?.. С супруги позже «куниками» взыщешь!..

 

Лютэний (не находя сил сопротивляться):

Не смей! Я… я… женат!

 

Хельгилла (шёпотом):

Серьёзно? Я отыскала семьянина?

Ой! Гляньте на него! – женат! Натанцевавшаяся моя балерина!

Ну что же ты сопротивляешься? Не барышня, чай, а мужчина!..

 

Лютэний (окутанный коконом желания):

Не смей…

 

Хельгилла (мягко поглаживая ладонью «соцветие» «антуриума»):

Лютэний, ты не попугай.

Сам за собой – прошу – не повторяй.

Повторы составляют лексикон простолюдина!

Я… тебе нравлюсь?

 

Лютэний (ежесекундно слабея):

Нет. Отстань!

 

Хельгилла (с притворным раздражением):

«Отстань», «не смей», «не трогай»… скудная брань!

Ведёшь себя как баба одинокая. Глупышка!

Сговорчивее надо быть, доступней. Эх, мальчишка!

Щекотно?.. «Кокетке Киджи» требуется передышка?

Тогда… скорее поцелуй меня, Лютэний!

 

Лютэний (робко):

С ума сошла?

 

Хельгилла (сильно надавив на «соцветие»):

Замолкни, раб предубеждений!

Супруг кривляки-Роселесты! Я не прощаю оскорблений!..

 

Лютэний (томясь в коконе желания):

Ау!.. А кто тебя оскорб…

 

Губы Хельгиллы губам Лютэния не дали увильнуть

От сладостной и неминуемой расправы.

Им (губкам де́вичьим) хотелось попроказничать, «кутнуть».

Да и сама «нахалка» возликовала от придуманной забавы.

Бесцеремонно прерванная фраза

Лишь развлекла ряженого «ловеласа»:

Первый исследующий поцелуй Хельгиллы

Юноше показался слаще, крепче, горячей текилы.

Он опьянил сильней и без того нетрезвого Лютэния;

Развеял домыслы, тревоги, подозрения.

У мужа Роселесты закружилась голова.

Сиенец пошатнулся. Но «устроитель озорства»

Крепко прижал его к себе: Хельгилла жертву удержала

И долго… очень долго страстно целовала.

Прошла… Лютэнию так показалось – вечность!

Улочка… аромат парфюма… безупречность.

О, да! – спланировано безупречно нападение!

И безупречно осуществлено.

Не следует рассказывать о нём жене Лютэния.

Согласны? Впрочем… о нападении она узнает всё равно.

Но позже. И не такая диковинная рыбка ловилась на блесну!..

Двадцать четвёртый час (по Вавилонскому тайм-коду) на кону.

Жрецы спокойны: близится пик господства трёх восьмёрок.

Не чересчур ли поцелуй героев нашего Романа – долог?

Губы Хельгиллы, учинив расправу, смилостивились, смирились:

От губок разомлевшего Лютэния (нехотя) отстранились.

Ох, вдоволь же они (девичьи губки!) порезвились!..

 

Хельгилла (согревая щёку жертвы страстным шёпотом):

Приди в себя, «кокетка Киджи»!.. Ну?.. Очнись!

Глаза открой… моргни… разговорись!

 

Лютэний (открыв глаза):

Хельгилла… ты…

 

Хельгилла:

Да?

 

Лютэний (обречённо):

Ты… ты… бяка!

Не рыцарь, а… порожденье вурдалака!

 

Хельгилла (торжествующе):

Ах, вот как?

(В сторону):

Тогда – кто ты? И кто твоя мамаша?

(Лютэнию вслух):

Страсть наша – до краёв наполненная чаша.

Мы только пригубили её… но выпьем – позже – всю до дна.

«Кокетка Киджи»!.. прекрасна ты, когда… пьяна!

Любуюсь я тобой…

 

Лютэний (в отчаянии):

Отстань же от меня! Нас… нас увидеть могут!

 

Хельгилла (с безразличием):

Да вряд ли. Надо прислушиваться: когда шумы немного смолкнут –

То есть, когда закончится веселие –

Тогда, быть может, и увидят. Забудь. Пустые это опасения!

Потом: кого они увидят? Ты – в женских тряпках, я – в мужских.

И оба мы длинноволосы.

Кто ночью разберёт? Кому есть дело до нежных голубков таких?

Никто не станет задавать вопросы.

Нас примут за… уединившуюся парочку любовную!

Замри!.. Я покажу тебе страсть… вурдалачью, баснословную.

 

Лютэний (с испугом глядя в глаза Хельгилле):

Не смей!

 

Хельгилла (раздражённо):

Опять? Другими словосочетаниями не владеешь?

Отвергнуть «крестоносца» ты посмеешь?

Расплата будет страшной! Знай!

«Не смей», «не смей»!.. Сиенский попугай!

А ну-ка, поцелуй меня ещё раз. Отдышался?

 

Лютэний:

Нет.

 

Хельгилла (громко):

Безразлично! Ведь «вурдалак» напасть опять собрался…

А он не спрашивает жертву: хочет она целоваться или нет?

Ну, балерина? – сейчас устрою я тебе… «балет»!..

 

Юноша покачнулся; отшатнуться попытался.

Несвоевременное и… потешное стремление!

Первый час ночи приближался.

Губки Хельгиллы завладевали губками Лютэния.

«Рыцарь» к «кокетке Киджи» нежно, плотно прижимался.

Хельгилла!.. аромат её парфюма!.. месть… мо́рок… обнуление…

Жрецы спокойны.

 

 

Глава седьмая завершена.

 

 

Продолжение следует…

 

 

Первая декада Августа 2024-го года