Рассказ философа. «За – Рождение!»

Как-то раз, не так чтобы уж совсем давным-давно, в полночь с четверга на пятницу, по обыкновению укутавшись в лоскутный бабушкин плед, всегда готовый приголубить и успокоить меня в любом расположении моего неуёмного духа и состоянии бренного тела, я, – уже прицелившись полупритушенными созерцанием и рассудком, чтобы ввернуться в только что сдобренную и слегка прибитую подушку, дабы отдаться в их безмятежный и сладкий плен до рассвета, – бездумно – нежданно для себя – томно почувствовал, а спустя миг – многогранно осознал, что перестал подгонять и ожидать, как происходило ранее – всю мою сознательную жизнь – ревностно или благосклонно, – наступление утра трудовой пятницы – предвестницы суток отключения от всего того, что каждый прочий рабочий день сотрясало, мололо, теребило, разрывало, взвихривало, отнимало и втюхивало; короче говоря, – приход просветления распахнутой пятницы – кануна часов временного отречения от борьбы «за и против» привнесения и лишения чего-то нужного и важного, или же пустого и никчёмного.

Ощущение такой эпохальной перемены возникло сперва в подсознании, а затем – как-то само собой – растолковалось явственно, но также неожиданно и самопроизвольно, как за много лет до того, они – льстивые, ожидательные пятницы взрослой жизни – заменили своей легкомысленной дребеденью детскую беззаботную и юношескую пытливую любовь к календарным выходным.

Всё это – затмила собой полночь! Полночь – с воскресения на понедельник. Полночь – зарождение новой, непонятной, неизведанной, но обязательно и непременно благодатной, а потому и счастливой жизни: уже небезгрешной, но, несомненно, – праведной! – хотя бы в искренних, бескорыстных и честных помыслах.

А посему, теперь уже каждый день, равный в свой ценности любому дню предыдущему, допустив себя в стройный, дельный ряд своих собратьев по неделе, месяцу и году, стал трепетно дорог мне. Хотя и остался неудержимым и неподвластным любым потугам моим.

Я перестал торопить время даже в размышлениях с самим собой:

– Ух! Каким же радостным предстанет Завтра – завтра же! – ну, или, пусть даже, через какой-либо неуточнённый срок.

Или:

– Завтра – так прижмёт и расплющит, что и рындовый набат в ночной безмятежной глухоте надоевшего штиля – почудится свадебным колокольчиком.

Потому как даже кромешная чернь, показавшаяся когда-то абсолютным мраком, – со временем – случается, что преобразуется в расписное блюдо, красочную обёртку, без которых – и добрый свет, и заслуженную награду и не представить, и не различить. Как всамделишная чернь на серебре, придаёт обычной безделушке – историческую значимость и безусловную ценность.

Полночь – эпилог и пролог. Самовозрождение без смерти! Бесконечность познаний и начал!

Юрий А-Г©

#ЮрийГеннадьевичАлександров

#камушкиракушки