Слезы и хохот

Оживите сердце вялое!
Дайте жить по старине!
Иль оплакивать бывалое
Слез бывалых дайте мне!

огда я склонен счесть жизнь горькой насмешкой слепой силы, говорить с ней ее языком и, подобно умирающему, который обманывает агонию и смеется, испуская дух, утратить рассудок в предсмертном бреду и тоже кончить взрывом смеха.

В былые дни, пред солнечным закатом,
Когда падет вечерняя роса,
Пылает бор и разноцветным златом
Подернутся над морем небеса;
Когда, браздя лазурные поляны,
Как призраки, блуждают облака —
Там чудный храм, там девы лик румяный,
Там гордый шлем и витязя рука;
Когда вдали на башне одинокой
Златого дня последний миг звучит
И за него, сливаясь в гимн высокий,
Всей твари глас творца благодарит, —
Тогда духовным сладострастьем
Переполнялась грудь моя;
Богатый радостью и счастьем,
Лил слезы я.

Теперь при мне дивятся ли природе,
Любовь ли чтут наперсницей харит,
О славе ли, о гордой ли свободе
Доверчиво мне юность говорит;
Брамина ль герб толпе надоедает,
Глядит ли в знать мой мальчик Франц Пейрон,
Былой ли шут богатством осыпает
Своих коней, поклонников и жен;
Дивится ль мир звезде Наполеона,
О Байроне ль толкует мне пиит,
Философ ли премудрость Соломона
Всем поровну со временем сулит,-
Тогда к своим я щам и каше
Мечтой восторженной лечу,
Дивлюсь какой-нибудь Малаше
И хохочу.

В былые дни, когда на дерн атласный
Глядит сквозь тень садовую луна
И соловья с кантатой сладострастной
Душа цветов гармонии полна;
Когда в часы прогулки молчаливой
Лилейных рук я трепет ощущал,
Ловил очей огонь красноречивый,
Улыбки блеск душой подстерегал…
Пусть нерв то было раздраженье, —
Но фактов скаредных меня
Тогда не грызло изученье,
И плакал я!

Теперь я зрю ль невинное созданье,
Влекомое к пороку нищетой,
Его спасу ль, дам телу одеянье,
Дам сердцу жизнь — и новою ль душой
Блеснет краса воскреснувшей лилеи,
И влюбится ль творец Пигмалион,
И вдруг потом о бегстве ль Галатеи
С его слугой услышит Селадон, —
Тогда (будь сказано меж нами)
Хоть я, вздохнув, и поворчу,
Но через миг, пожав плечами,
Захохочу.

В былые дни мне душ мечталось братство;
Я долго ждал: не встретится ль Пилад?
Делил бы с ним я бедность и богатство
И за него точил бы свой булат.
В подлунном мире — Аббадона,
Химера в нем твой Абдиил!
Но я читал тогда Платона
И слезы лил.

Теперь судьбы ль я с чадом повстречаюсь,
Его птенцом из праха ль извлеку,
Крестом ли с ним, с безродным, поменяюсь
И братом ли пришельца нареку;
И если он, сей друг, сей брат крестовый,
Меня пронзит кровавой клеветой,
Пришлет мне казнь иль тяжкие оковы
И прибежит позор увидеть мой, —
«Где ж ты?.. Спеши взглянуть, ленивец!» —
Тогда я Каину вскричу
И, равнодушный несчастливец,
Захохочу.

И стало быть, такими-то судьбами
Пускай с детьми толкует Гераклит;
И стало быть, над зрелыми умами
Да царствует философ Демокрит!
Перед комедией лубочной
Я больше плакать не хочу, —
И что б ни сделалось — нарочно
Захохочу!..