Трактирщица
С греческой митрой на лбу Сириска-трактирщица, выпив,
Перед таверной своей дымной пускается в пляс;
Кроталов звонкий тростник ударяя мерно о локоть,
В танце распутном она стан изгибает легко:
«Что за радость брести без сил средь пыли и зноя?
Право же, лучше за стол, жадный до выпивки, лечь!
Есть тут навесы в саду, кубки, розы, флейты и струны,
Тут и беседки, и тень тонких прохладных ветвей,
Тут на пастушеский лад звучит деревенская дудка,
Что под Аркадской горой сладко в пещерке поет.
Тут недавно вино по смоленым кувшинам разлито,
Тут говорливый журчит светлой струею ручей.
Есть из аттических тут фиалок свитые веночки,
Много в гирляндах тут есть желтых и пурпурных роз,
Есть и лилии тут, что, собрав над потоком девичьим,
Ахелоида несет в белых корзинках гостям.
Влагу много сыров тут сочит сквозь прутья корзинок,
Много и слив восковых есть тут в осенние дни.
Много каштанов у нас и сладких рдеющих яблок,
С чистой Церерою здесь Бромий и юный Амур.
Есть и шелковица тут, и гроздья на вьющихся лозах,
И на жердях не один темный висит огурец.
Фаллом огромным своим уже никого не пугая,
Тут с деревянным серпом сторож лачуги стоит.
К нам, прохожий, сверни: вспотел усталый твой ослик;
Дай пощады ему: что за прелестный осел!
В этот час по кустам заливаются треском цикады,
Ящерка даже — и та прячется в тень от жары.
Если в уме ты, приляг, освежись из летних стаканов,
Иль, если хочешь, подам кубок хрустальный тебе.
Так заходи отдохнуть в тени виноградной, усталый,
Коль тяжела голова, розами лоб увенчай,
И поцелуи срывай с девических уст без стесненья!
Сгинь, кто нахмурен всегда, словно столетний старик!
Надо ль душистый венок беречь для холодного пепла?
Иль под увенчанным сам камнем желаешь лежать?
Кости бери и вино. Сгинь, кто завтрашним днем озабочен!
За ухо смерть ущипнет, скажет: «Живите! Я здесь».