Гимн смерти

Я ныне смерть пою, к людским мольбам глухую,
Но в жалобу и плач стихи не облеку я,
Хулу в стихи не приведу —
Я буду петь ее торжественной хвалою,
Как на заре поют светило огневое,
Румянящее дол, потемкам на беду.

О смерть! Нет никого нигде, во всей вселенной,
Кто пред твоим лицом от радости б расцвел;
Дрожат синица и орел,
Немеет лев, и сын Адама, бренный,
Бледнеет, лицезря твой грозный произвол,
А между тем лишь ты заботой неизменной
Одна спасаешь нас от зол.

Какой кормилице и матери сравниться
С тобой в умении дитя угомонить?
Какому лекарю доступно научиться
Такие снадобья могучие варить?
Какой стальной клинок, какая шпага может,
Как ты, рассечь густую сеть,
Которой прежде, днесь и впредь
Старуха-нищета и рабство нас треножат?

Когда остыл в груди бессмысленный порыв,
Твоя рука легко черту подводит бою;
Когда ушел прилив и отшумел отлив
Страстей, огонь и пыл унесших за собою,
Ты, ты одна ведешь нас к вечному покою,
Движенье волн морских навек остановив.
К иным приходит жизнь в сияющем обличье,
И власть державную дает
Иной судьбе внезапный взлет,
И вся земля дрожит в лихом победном кличе —
Но только смерть дает верховное величье;
Резцом ваятеля она мягчит черты
И одевает все покровом красоты.

Все то, что свершено в предсмертные мгновенья,
Божественных высот несет напечатленье,
Самоотверженность и вдохновенный труд
Пред гробовой доской не знают жалких пут.
А крик, пронзивший даль окрестностей Голгофы,
Ужасный вопль того, кто в муках в смерть вступал,
Знаменовал конец всеобщей катастрофы,
Страшней которой мир не знал.

Перед тобою, Смерть, владычица седая,
Мы виноваты тем, что горек нам твой лик,
Что, от него глаза руками укрывая,
Как дети, голося и уши зажимая,
Мы гоним прочь твой вид и крик.

По справедливости — тебя должны мы славить:
Твоя рука одна умеет обезглавить
Злокозненную боль, тиранящую нас,
И в огненной печи все горести расплавить,
Когда пробьет последний час.

Тебя пристало петь, когда бесчестье душит
Все добродетели и все устои рушит,
Когда, коверкая умы,
Преступные дела огонь сознанья тушат
И отправляют мир в пучину гнусной тьмы.

Итак, приди, о смерть! Но без гробов парадных,
Без траурных одежд, без выкриков надсадных,
Внушающих, что ты — владычица могил.
Прочь, череп и скелет в гнилье кровавых вервий,
В гробу смердящий прах, плодящиеся черви! —
Кому ваш облик мил?

У смерти больше нет пугающей повадки,
Ее обличье не страшит:
Как ангельская речь, ее рассказы сладки,
В улыбчивых глазах спокойствие царит.
К сынам Адамовым она благоволит —
Держа вселенную в божественном порядке,
Несчастье и беду с пути убрать спешит
И, радости в раю давая нам в достатке,
Верховный суд вершит.