Ахматовой
Свернулась тень у ног блудливым глупым зверем
И в душу смотрит утомлёнными глазами...
Как-будто счАстлива, счёт не веду потерям,
И "меа кульпа" не шепчу пред образами.
А тень всё мается, всё не даёт покоя,
Скулит тоскливо о несбывшемся, забытом,
Скребётся нежитью, и вурдалаком воя,
Мой славный парусник зовёт пустым корытом.
Рисует мрачное, крадётся угловато,
Наносит сажу вороватым мастихином
И, осудив за всё коварно и предвзято,
Мне лепит маску из холодной серой глины.
О тень! Прости меня, но ясная погода,
И даже если в искуплении нуждаюсь,
Безгрешности святой любви и небосвода,
А не тебе, заклятый старый друг, покаюсь...
И в душу смотрит утомлёнными глазами...
Как-будто счАстлива, счёт не веду потерям,
И "меа кульпа" не шепчу пред образами.
А тень всё мается, всё не даёт покоя,
Скулит тоскливо о несбывшемся, забытом,
Скребётся нежитью, и вурдалаком воя,
Мой славный парусник зовёт пустым корытом.
Рисует мрачное, крадётся угловато,
Наносит сажу вороватым мастихином
И, осудив за всё коварно и предвзято,
Мне лепит маску из холодной серой глины.
О тень! Прости меня, но ясная погода,
И даже если в искуплении нуждаюсь,
Безгрешности святой любви и небосвода,
А не тебе, заклятый старый друг, покаюсь...