К нашему лагерю

Много нас, и много слышно звуков.
Хор велик; но кто же правит им?
Что же мы в поэзии для внуков,
Для своих потомков создадим?

Чем они с любовью нас помянут,
Двинув Русь родимую вперед?
Чьи же лавры долго не увянут,
Чье же имя долго не умрет?

Нет у нас давно певцов великих;
В темный век мы слабы без вождя.
Мы в степях томительных и диких
Словно капли мелкого дождя.

Если нива жадно просит влаги, —
Мелкий дождь не напоит ее;
Если мы развесим наши флаги, —
Примут их за жалкое тряпье.

Что на них пророчески напишем,
Поучая внуков дорогих?
Мы едва и сами робко дышим,
И нельзя нам оживить других.

Суждено проселочной дорогой
Нам плестись на маленький Парнас,
И страдалец истинный, убогий —
Наш народ — не ведает о нас.

Да и знать о нас ему не нужно.
Все мы мертвы. Он один — живой.
И без нас споет он песню дружно
Над Днепром, над Волгой и Невой.

Не придут от нас в восторг потомки,
Видя в нас лишь стонущих рабов,
И растопчут жалкие обломки
Наших лир и тлеющих гробов.

Пусть тогда восстанут наши кости,
Потешая деток и внучат;
Пусть они спокойно и без злости
Из своей могилы прозвучат:

«Растоптали нас вы и забыли;
Мы лежим, повержены в пыли;
Но народ мы истинно любили,
Хоть его воспеть и не могли.

Пойте сами громче и чудесней!
Вам иная доля суждена.
Мы себя не услаждали песней,
Нас лишь только мучила она.

Мы ее болезненно слагали,
Пред своим кумиром павши ниц;
Петь ее нам только помогали
Голоса из склепов и темниц!»