О боги, кто б ни правил с высоты небес

«О боги, кто б ни правил с высоты небес
Землей и человечеством,
Что значат этот шум и взоры грозные,
Ко мне все обращенные?
Детьми твоими заклинаю я тебя,
Коль впрямь была ты матерью,
Ничтожной этой оторочкой пурпурной
И карою Юпитера,
Зачем ты смотришь на меня, как мачеха,
10 Как зверь, стрелою раненый?»
Лишь кончил мальчик умолять дрожащими
Устами и, лишен одежд,
Предстал (он детским телом и безбожные
Сердца фракийцев тронул бы),
Канидия, чьи волосы нечесаны
И змейками проплетены,
Велит и ветви фиг, с могил добытые,
И кипарис кладбищенский,
И яйца, кровью жабы окропленные,
20 И перья мрачных филинов,
И травы, ядом на лугах набухшие
В Иолке и в Иберии,
И кость, из пасти суки тощей взятую,
Сжигать в колхидском пламени
Меж тем Сагана наготове по дому
Кропит водой авернскою,
Как у бегущих вепрей иль ежей морских
Свои ощерив волосы.
А Вейя, совесть всякую забывшая,
30 Кряхтя с натуги тягостной,
Копает землю крепкою мотыгою,
Чтоб яму вырыть мальчику,
Где б, видя смену пред собою кушаний,
Он умирал бы медленно,
Лицо не выше над землею выставив,
Чем подбородок тонущих.
Пойдет сухая печень с мозгом вынутым
На зелье приворотное,
Когда, вперившись в яства недоступные,
40 Зрачки угаснут детские.
Мужскою страстью одержима Фолоя
Была тут Ариминская.
И весь Неаполь праздный и соседние
С ним города уверены,
Что фессалийским сводит заклинанием
Она луну со звездами.
Свинцовым зубом тут грызя Канидия
Свой ноготь неостриженный,
О чем молчала, что сказала? — «Верные
50 Делам моим пособницы,
Ночь и Диана, что блюдешь безмолвие
При совершеньи таинства,
Ко мне! На помощь! На дома враждебные
Направьте гнев божественный!
Пока в зловещих дебрях звери прячутся
В дремоте сладкой сонные,
Пускай, всем на-смех, лаем псы субурские
Загонят старца блудного!
Таким он нардом умащен, что лучшего
60 Рука моя не делала.
Но что случилось? Почему же яростной
Медеи яд не действует,
Которым гордой отомстив сопернице,
Царя Креонта дочери,
Она бежала прочь, а новобрачную
Спалил наряд отравленный?
Травой и корнем я не обозналася,
По крутизнам сокрытыми!
Ведь отворотным от любовниц снадобьем
70 Постель его намазана!
Ага! Гуляет он, от чар избавленный
Колдуньей, что сильней меня.
О Вар, придется много слез пролить тебе:
Питьем еще неведомым
Тебя приважу: не вернут марсийские
Тебе заклятья разума.
Сильней, сильнее зелье приготовлю я,
Тебе волью изменнику.
Скорее ниже неба море спустится,
80 Землею все покрытое,
Чем распаленный страстью не зажжешься ты,
Как нефть, коптящим пламенем!»
Тут мальчик бросил ведьм безбожных жалобно
Смягчать словами кроткими
И, все не зная, чем прервать молчание,
Как сам Фиест он проклял их:
«Волшебный яд ваш, правду сделав кривдою,
Не властен над судьбой людей.
Вас проклинаю, моего проклятия
90 Не искупить вам жертвами!
Лишь, обреченный смерти, испущу я дух,
Ночным явлюсь чудовищем,
Вцеплюсь кривыми я когтями в лица вам,
Владея силой адскою,
На грудь налягу вашу беспокойную
И сна лишу вас ужасом!
Всех вас, старухи мерзкие, каменьями
Побьет толпа на улице,
А трупы волки растерзают хищные
100 И птицы эсквилинские.
И пусть отец мой с матерью несчастною
Увидят это зрелище!»