Вся-то пойма моя, вся подгорица

Вся-то пойма моя, вся подгорица,
Соловьями она хорохорится,
Не смолкая, поют соловьи.
Ну а чья-то укромная горница
Тихо думает думы свои.
Я и сам отягчил себя думами,
И ночами, до одури лунными
Мой понурый вздыхает олень…
Калевалой, её бредят рунами
Нестиары, Пенякша, Урень.
Всюду чудь белоглазая чудится,
Опускается серая утица
К тихой заводи, к тихой волне.
Что-то близкое-близкое чуется
На сошедшей на заводь луне.
Возле тайны угрюмого омута,
Осыпаясь, дурманит черёмуха,
Молодого пьянит соловья.
Одурела от белого морока,
Не его ль обалдела ладья?
Захлебнулась своим вдохновением,
Потеряла она управление,
Ни руля не видать, ни ветрил.
Может быть, вот в такое мгновение
Бог великое диво творил.
А и впрямь, что-то дивное деется,
Осыпается белое деревце,
Студит душу блескучей росой.
И не деревце – красная девица
Со своей расстаётся красой.
Потому-то и хорохорится
Вся-то пойма моя, вся подгорица
До рассветной кудесит зари.
Ну а чья-то укромная горница
Тихо думает думы свои.