* * *
На Средиземном побережье
Заиграли скрипки и гитары,
И в праздный час как, впрочем, прежде
Потанцевать бежали пары.
Они смеялись и плясали,
Друг в друга были влюблены,
Скуки с унынием не знали
И мыслей мрачных лишены.
Но вот среди толпы отрадной
Сидела грустная одна
В тени спасительно-прохладной
С думой загадочной, она.
И в полдень сей, в пик адски знойный
Не внемля музыке игривой,
Стан её красивый стройный,
Был обращён к волне бурливой.
В шёлковом чёрно-белом платье
И в шляпке с синим аметистом
Глушила тайное несчастье
На южном берегу сребристом.
Ее глаза — куски сапфира
Пленяли мнимые миражи
И та, оторванная от мира,
Таилась от своей души.
Кривые линии алых губ
Горели под солнцем раскалённым,
И ей мелодии медных труб
Казались чем-то отдалённым.
И люд, весельем опьянённый,
Не видел той души страданье,
Груди неровное дыханье
И взгляд печалью утомлённый.
Но видел я тот образ нежный
И ей как, в чуждой мне толпе.
За встречу с девой белоснежной
Я благодарен был судьбе.
Видел, и мысль верно зрела
Моей любопытною души.
О чём та дева морю пела
В объятьях сладостной тиши?
И что ты, незнакомка,вяла
Как хмурой осенью цветок.
И взор уставший свой бросала
Всё в даль чужую, на восток?
Иль может там, в краю незримом,
В той неизвестной стороне
Жил тот, кого звала любимым,
Что снился иногда во сне.
И по нему ты так скучала
В веренице одиноких дней?
И миг счастливый вспоминала
Прожитый с ним, в песне своей?
Как люд сей, также танцевали
И были радости полны.
А на закате же —мечтали
Под шум пенящейся волны?
А может быть, моя подруга,
Настал для вас несчастный срок
Оставить навсегда друг друга,
Как приказал коварный рок.
Или, не дай Бог, ещё хуже
Он спит уже в земле сырой
И ты погрустить по муже
Выходишь на берег порой?
Ну что ж,гадать уж был не в силах.
К ней подойти давно хотел,
И от волнения кровь в жилах
Всё стыла, но я … не посмел
Я чуял, так дорог ей покой
Как солнце, море иль сей брег,
Что девы тонкою рукой
Всяк будет прогнан человек.
И я, и в тотчас побледнел
От силы таинственной красы,
А сонм гулял, плясал и пел
В июля жаркие часы…
И долго музыка играла,
Не утихали крики, гам,
А дева та одна вздыхала,
Внимая собственным слезам…
Она вздыхала и я вздыхал.
Она грустила и я грустил
И в моём сердце вновь решал
К ней подойти или уйти…
Уж вот поднялся лёгкий ветер,
И, с мыслями несясь вперёд ,
Точно сам и не заметил
Как бросил позади народ.
И я ушёл, а вдалеке
Всё такж одна сидела дева,
Как ветвь зачахнувшего древа,
И по бледной её щеке
Слеза горячая бежала,
След оставляя на руке,
И грудь неровно всё дышала,
А я последний кинул взор
На неё и исчез безбожно,
Чуя в душе моей тревожный,
Рождённый совестью укор.
