Обнажённый вампир в перчатках. Ферротипия на серебре, 1864
Тёмный купол небес вновь луной запечатан,
Сохранив сквозь года наваждение, бред:
Обнажённый вампир в белоснежных перчатках.
Предо мной ферротипия на серебре.
В первый раз на балу мы с тобой повстречались,
И ты будто ждала, замерев у окна.
Я на вальс пригласил, и под бальной перчаткой
Не заметила ты, что рука холодна.
Колокольчиком – имя твоё – Мелисента,
Словно соткано сказкой серебряных грёз.
Я от крови был пьян, ты – от чар и абсента,
Мы в саду целовались в беседке из роз.
Год летел колдовскими шальными ночами,
Но ты вновь замирала от холода рук,
И, лаская тебя, не снимал я перчаток,
Ты, смеясь, приняла эту нашу игру.
Нас объятья любви вознесли до предела!
Для меня слаще вин и вкуснее даров
Твой ликующий взгляд, страсть и женственность тела,
Твой экстаз неземной и горячая кровь!
Расставались к утру с предрассветною грустью,
Драгоценным рубином вкус крови храня,
И на шее твоей исчезали укусы
До заката, до вечера нового дня.
Мне свиданья с тобой – упоенье, награда,
Яркий всплеск бытия в стылой горечи тьмы.
Но зачем обо мне ты поведала брату
И впустила в тот мир, где реальны лишь мы?!
Да, конечно, он знал – у тебя есть любовник.
Увлечённый тинтайпом, умел отразить
Чей угодно портрет. Но уйдёт и не вспомнит,
Облик запечатлев наяву и вблизи.
Воск полсотни свечей оплывал позолотой,
Мастер невозмутим, выполняя портрет.
Обнажённым в перчатках предстал я для фото,
Но… темна ферротипия на серебре!
И, взглянув, распознал он иную природу:
«Отражения нет!» – повторял он слова.
Лишь перчатки – кувшинкой в полуночных водах.
Он ушёл с видом ужаса и торжества…
И вернулся… и твари из бездны взглянули,
И во мне натянулась багряная нить.
Грянул выстрел, другой, и серебряной пулей
Он задумал навеки меня погубить.
Он твой брат, но кто дал ему право и силу
Выносить приговор и другого судить?
Подбежав, ты меня вдруг собою закрыла,
Растеклось алой розой пятно на груди.
Я исчез, захлебнувшись внезапностью горя,
Многоликая Тьма не сомкнула пути:
В круговерти страстей, что несли нас, как море,
Ты просила, но я не спешил обратить.
Обезумев, на кладбище жил оборванцем,
Грязен, страшен, и голод терзал всё сильней,
И в объятия смерти решил я отдаться –
Сгинуть в ярый восход на могиле твоей.
Как насмешливо судьбы случайностью свиты!
Когда солнца лучи жгли сильней, чем костры,
Появился мой враг. Ныне друг и спаситель –
Он увидел меня и от света укрыл.
Тот, кого называла ты братцем Винсентом,
Нёс меня на руках, закрывая плащом,
В ту же ночь принял яд, запивая абсентом,
Но мы квиты: в вампира он был обращён.
Серп ущербной луны безутешно печален,
И загадкою века останется впредь
В темноте белизна шелковистых перчаток.
Боль и страсть. Ферротипия на серебре.
