Буч

Тихо ворчал в тесной будке,

лёжа на старой

хозяйской,

потрёпанной куртке –

цепной пёс,

он охранял сторожку

на улице Архангелогородской –

кирпичную, стоявшую в глубине сада,

недалеко от центрального кладбища

и автострады,

где не было ничего, кроме клёнов и –

мусора,

который люди швыряли из машин.

 

Сад завалило сухими ветками,

сбитыми ветром.

Пёс слышал хруст,

но от старости уже не лаял.

Стоило тронуть кусты,

так сразу от испуга из них вылетали птицы,

а за ними шмели шумели:

«С дороги! С дороги!».

«Кра! Кра!» – кричала старая ворона на крыше.

Она не смогла выучить

простое человеческое слово –

«караул», но однажды

правильно его произнесла,

но быстро забыла,

на это памяти ей

не хватило –

вороньей.

 

А ночью худой атлет,

на тет-а-тет,

вошёл в дом,

придвинул к кровати потасканный табурет,

сел,

наклонился и произнёс:

«Здравствуй, родной братишка –

курносый!»

Это был старший брат,

он умер лет дцать назад,

они говорили всю ночь…

 

К утру

братья вышли во двор.

Буч,

услыхав разговор,

вылез из будки,

сел, склонив голову набок,

и,

тихонько стал помахивать хвостом,

провожая их

печальным собачьим взглядом,

поскуливая.

Шёл снег,

но пёс просто потряхивал ушами…

 

Сад стоял засыпанный цветами

мокрого снега.

Буч умирал, как –

и его хозяин…