Фиолетовый крокус часть 3

Окно потемнело и поэтому стало видно, что настал вечер. Овадан проснулась и осматривала комнату, начав с потолка, хотя смотреть тут было не на что. Дамержон приоткрыл дверь в коридор, куда нехотя улетали запахи еды, разогреваемой на электроплитке. Гузель, поцеловада дочь, как только увидала, что та проснулась и вернула свой взгляд к сковороде, на которой разогревался плов. Сковорода шипела паром, весело поглощая киловатты электроэнергии. Между ним и Гузель казалось возобновилась и укрепла невидимая связь. Гузель оборачивалась к нему, осторожно и чуть нежно, она улыбнулась ему и выключила электроплитки, та понемногу успокаивалась.

- Пить...- сказала Овадан, Дамержон протянул ей стакан с остывшим зелёным чаем, что стял у него на столе. Стакан у был единственный. На дне чайника еще плескался жалкий остаток воды, пропитанный жёлтым осадком, накопленным за год. Тарелок и вилок было по две.

-Папа, а где у тебя туалет?

-В конце коридора, родная, - и поймав взгляд жены, добавил, - я сейчас покажу...

Они вместе с дочерью прошли по темному коридору, в котором уже появились люди, вернувшиеся к вечеру в дом. Пышный толстяк в ужасно несвежей майке, мальчишка в белом пиджаке, ещё кто то с рюкзаком на костлявых плечах. Коридор был узский, проходя мимо ставшего боком толстяка, он задержал дыхание, чтобы не слышать запах немытого тела, но дочери ничего не сказал, лишь постарался провести ее за руку так, чтобы прошла она по самому краю, у царапающей спину стены. Овадан посмотрела на майку толстяка и скривила губки в забавной усмешке. "Боже, как она похожа на Гузель!"- подумал он.

Многие двери были теперь приоткрыты, запах дешовой еды наполнил коридор. Туалет в этот момент оказался занят, хотя там было целых шесть кабин. Две из них как всегда были заперты из экономии, или по случаю ремонта. Здесь пахло хлоркой и сырым воздухом подвала. Возвращаясь, прямо в коридоре, он обнял дочь за плечи и тогда ощутил необыкновенную нежность, почувствовав их слабость и худобу. Ему показалось, что вся усталость и весь шум целого мира, с его отбойными молотками и краской, ничто перед этой слабостью. Ему хотелось сделать все возможное, чтобы она и Гузель были счастливы. В комнате они поужинали по очереди, а потом вышли на улицу, в свет оранжевых фонарей и прохожих с пустым взглядом. Небо стало совсем черным, как и глаза Гузель. Обещанный с утра дождь так и не выпал. Дождь обманул их, поманив лишь и наобещав прохладу и отдых. Шум города казался привычен и даже необходим. Держась за руки, причем дочь была между ними, они прошли два квартала, прежде чем повернули назад. Большинство прохожих старались не разбивать эту троицу, при встрече, они сходили на проезжую часть, или останавливались, прижимаясь к стене. Но были такие, кто шел просто напролом. Тогда Дамержон сворачивал сам, пропуская нетерпеливых. Они, трое были счастливы, как счастливы все люди, ещё не зная о своем счастье.