imaginary supremacy

- Who's there?

- Nay, answer me: stand, and unfold yourself.

- Long live the king!

- Bernardo?

- He.

- You come most carefully upon your hour.

- 'Tis now struck twelve. Get thee to bed, Francisco.

 

William Shakespear “Hamlet, Prince Of Denmark”

 

А.С.

 

I

 

…вокруг плюща трескочет тишина

неизданным признаньем насекомых;

двадцатый век. Дорога пожжена,

но память выбирается из комы

и рвется прочь – вдоль северных широт.

И – рыбиной дыханье ловит – рот.

 

II

 

…таков ли год, что кажется немым?

Или – к часам подкралась мимикрия?

Знамёнам преклоняемся – не мы,

не мы – в еврейском имени Мария

стяжаем гексаграммы благодать,

и жизнь готовы этому отдать.

 

III

 

Растем в размерах, ёжимся в душе;

не человек, но ветер – вскоре станет

хозяином земли моей. Уже

и пыль его жестокими устами

глаголет о свержении вершин,

хоть сами пики кажутся – с аршин…

 

IV

 

И всё-то – в корм. Благой предвестник Ра

использует тишайший стук просодий

по глиняным таблицам, где игра

набора кодов, посланных по соте –

не более, чем пища острякам, –

так бьётся время больно по рукам.

 

V

 

…цифирь пуста. Однако, оборот

её к роенью – впрыскивает летний,

точней – библейский жидкий кислород

в худую кровь. Затем – гнилые сплетни,

вселенский спазм, стеклянные зрачки,

и, возле храмов – свечи-маячки…

 

VI

 

Возникнет луч – расскажут – главостриг,

накроет мрак – сошлются на дурное

во чью-то честь… Будь ты Архистратиг –

и то бы своё войско неземное

построил сам – лекалам супротив –

ключом победы, – жёсток и ретив.

 

VII

 

Но – не сегодня. Боже, дребедень

со всем своим июльским парафразом

дарует захождение за тень

(читай – за матку жертвенной заразы,

не ту, что забывает грешный люд.

За ту – где на спасение плюют).

 

VIII

 

И эта дрянь значительно страшней

фантазмов Босха, приступов кальдеры, –

её мокро;ты плавленых камней

и кашля, сотрясающего эры,

страшней напрасной привязи земной.

…Но, не того что сделалось со мной.

 

______________

 

IX

 

…и снова тишь – округла и полна

на первый взгляд незначимых гармоний;

невидимая днём – скользит Луна,

сокрыв от глаз манящий лик горгоний, –

а в сумерках – из зелени хвои;

творит окаменелости свои.

 

X

 

По мне же – обращается одно

и тоже время – в Китеж и Помпею;

равновелики облако и дно,

Сизиф ра;вно ничтожен скарабею,

и вечность не удастся обойти, –

считаешь только дни – до девяти…

 

XI

 

Понятно, что стихий водоворот

царёву изъявлению послужит,

а свежий срез – больнее у ворот,

когда стоишь безропотно снаружи,

ногтём вдоль досок струганных скользя,

и зная, что к минувшему – нельзя…

 

XII

 

Плюс – жутковато. Зрение – дано,

но сам – незрим. Прямым ударом в печень

нечаянно кольнёт веретено;

ты жив – и в этот раз – не изувечен.

Однако, наносивший тот укол

сойдёт с ума, усаженный на кол.

 

XIII

 

…не ходишь – рыщешь лики, что вокруг

явились сразу всеми возраста;ми, –

вот на одре – досужий лучший друг

лепечет нарождёнными устами

прелестную и злую чепуху,

и обращает мужество в труху.

 

XIV

 

И, он же, – на поминках у жены

кричит – твоей, – что падок был до тела,

что не хотел, что больше не нужны

залёты в угол – как она хотела…

А между тем – за этим подлецом

стоит она – с заплаканным лицом…

 

XV

 

Вот – прадед тонким юношей глядит

внимательно и прямо, как на фото;

и незнакомо холодно в груди –

душа еще предчувствует кого-то

растёт из трав навязчивый ответ,

и ночь спешит сменить кромешный свет.

 

XVI

 

…на краткой встрече двух земных светил –

всё пропадёт – ты снова на природе;

и только пёс, что у тебя гостил

пятнадцать лет – соо;бразно породе

готов и защитить и облизать.

Но, и ему – минута исчезать…

 

______________

 

XVII

 

…и вот – один; белёсые поля

похожи на разлитое парное

коровье молоко. Сама земля

противится шагам. И всё дурное

под звёздным растворяется дождём.

И это значит – ты освобождён…

 

XVIII

 

Теперь – глагола тихого «прощать»

становится ясней прикосновенье;

вращаемая юношей праща

врага едва царапает по вене,

набухшей под колючей бородой:

«…и, слава Богу!» – шепчет молодой.

 

XIX

 

…а тишина становится втройне

прочней щитов, брони любого войска.

Но, слышно – по облупленной стене

сползает ручеёк свечного воска,

твердея на часовенном полу,

где время превращается в золу.

 

XX

 

…прощение, незнамое досель,

отчаянно прокалывает кожу,

стремясь как можно больше – по росе

собрать друзей, возлюбленных, прохожих, –

которых души – стаи светляков;

и ты – у цели. План Его таков.

 

XXI

 

…уже пределы розовой зари

вращают мироздание на запад.

хоть небосвод болидами сорит,

ты забываешь облики и запах

всего, что волновало до сих пор.

А впереди дорога и Собор.

 

XXII

 

Последний оборот, последний взгляд,

последнее прощанье с тишиною;

там, вдалеке – приветственно трубят,

ведя в существование иное,

и плоть твоя, смущённа и бела,

приветствует великие дела.

 

XXIII

 

…и тут – лучом сечётся плоть земли,

где ты уже прозрачен, беззаботен;

я возвращаюсь в место, где могли

таких как ты – родиться много сотен,

но вижу преднамеренность пути –

таких как ты – мне больше не найти…

 

XXIV

 

И я ныряю в ту же тишину,

что некогда делилась нами равно,

не торопясь сошествую ко дну

но вдруг – смекаю – кровото;чит рана

у левого четвёртого ребра…

Ну что же, друг – пора. И мне – пора.

 

2013-2017