Библия поэта
В начале было поселение, и поселение было убогим.
И ничего через него не начинало быть.
Поселение освещал одинокий фонарь.
И держал фонарь ответ… за весь свет.
Пришли в поселение люди, и люди стали поэтами.
В творчестве поэтов было много воды, целое море.
Из моря вышли тридцать четыре «как жар горя» и назвались
богатырями.
Тридцать четвёртый любил рифмоваться со словом «тырить».
/Тридцать четыре – тырить/, чем он и занимался.
Тырил слова, даже целые фразы, ругался благим матом, в общем –
занимался плагиатом и был – изгнан из общества.
Уходя, в негодовании он метнул копьё в фонарь.
Фонарь уцелел, но стал убогим.
Таким же, как поселение, но ещё «о чём-то» светил.
И осталось богатырей – тридцать три, нормальная рифма к слову – твори.
Чешуя каждого гвардейца, отражая свет – светила, как прожектор.
Свет благодатью истинной просвещал всякого поселенца.
И поселение через этот богатырский свет перестало быть убогим.
Душенаселение увеличивалось, территория расширялась.
Но однажды – костюмчик закона затрещал по швам.
Мощное стремление к сепаратизму накрыло поселенцев.
Было хуже – стало ещё лучше.
Каждый пытался в одиночку добыть мамонта словесности.
Кто-то стремился преодолеть высоту ограждения вокруг поселения.
Кто-то, озираясь, рыл подкоп.
Кто-то, захватив трибуну в центре поселения, что-то рычал в народ,
периодически взвизгивая: «Сам такой!».
Легитимность администрации таяла на глазах.
Спасаясь, дядька богатырей нажал на тревожную кнопку...
и крыша приехала.
Два херувима связали вещателя, запихали в помывочную,
и на этом не успокоились.
Легитимность плавно перерастала в /лигитимность/.
И тогда был воздвигнут шестиэтажный терем,
верхним этажом впечатанный в небо.
И не стало ничего, что через него не могло бы
быть.
Много лет живу в поселении. Недавно от меня сбежал ник.
Говорят – он частенько ходил к терему, заглядывал в окна,
часами сидел у закрытой двери, заворожённо смотрел на небо,
как на экран чудес – и что-то шептал.
А потом…
будто бы его видели в тереме на балконе третьего этажа в шляпе с пером.
Пойду, посмотрю, может – и вправду мой.
