Осколок
Военный обоз из четырёх подвод с лошадьми медленно двигался по проселочной лесной дороге. Сырая весенняя земля вперемешку с прошлогодней хвоей затрудняла из без того тяжёлую работу лошадям. Кони попеременно хрипели и взбрыкивали, выказывая своё недовольство, выпрашивая отдых. Спешившиеся с подвод ездовые, сбивая сапогами налипшие на колёса телег комья земли, как могли помогали изрядно уставшим лошадям. Вражеская авиация на этом участке фронта время от времени продолжала свирепствовать, поэтому большую часть боеприпасов и провизии приходилось перевозить наземным транспортом в темное время суток, а в самые отдаленные и опасные места днём гужевыми повозками. На этот раз подводы уже возвращались обратно в тыл с тяжелоранеными бойцами и детьми-сиротами из освобожденных армией ближайших к линии фронта сел.
Капитан Черемисин неожиданно соскочил с телеги в направлении ближайшего оврага. Полевая медсестричка и дети, сидевшие на одной из подвод, переглянулись а старшая из двух девочек-систёр звонко заголосила офицеру в след: - Дядя Жора, вы куда?!
- Сейчас вернусь, - на ходу ответил капитан, - Команда была в небо, а не за старшими наблюдать!
С этими словами капитан скрылся из виду в овраге, а обоз продолжил свой путь по раскисшей просёлочной дороге уже без своего старшего. Улыбчивая медсестра тётя Алина накрыла непоседливых деток овечьим полушубком капитана, приложив пальчик к своим пухлым красивым губам.
Родные сёстры Варя и Анфиса заново приняли удобную лежачую позу в телеге и послушно уставились в рыхлое серое небо с синеватыми проплешинами. Ослушаться приказ командира и пропустить вражеский самолёт-разведчик было никак нельзя. Внимательные детские глаза замечали малейшие изменения в небе, а чуткий слух улавливал любые тревожные звуки на местности, что ни раз за эти сутки спасало им жизнь.
Обоз пробирался обратно в тыл уже вторые сутки. Он то ускорялся, маневрируя на открытых участках дороги между воронок оставшихся после нападения «юнкерсов», то снова замедлял движение по тягучему лесному тракту. Снег с полей уже сошёл и солнце временами даже начинало подсушивать отдельные участки дороги на подъёмах, но в лесу ещё было довольно прохладно. Чавкала дорожная грязь, скрипели натужно телеги, рвали жилы и хрипели лошади. Очередное прифронтовое затишье пугающе обволакивало людское сознание, предоставляя кратковременный отдых барабанным перепонкам. Редкие лесные пичуги подавали слабый голос из леса, боясь накликать небесный рокот и последующий всё уничтожающий грохот земли на свою птичью голову.
До ближайшей деревни, где базировался наш госпиталь, миномётчики и прикрывающие всё это хозяйство стрелки, оставалось ещё несколько верст. Это расстояние, по словам командира обоза, нужно было преодолеть как можно быстрее и желательно без приключений.
Через несколько минут товарищ Капитан догнал уехавшие на приличное расстояние подводы. Смешно хлюпая сапогами по дорожной жиже, он появился словно из неоткуда. В руке он застенчиво держал какой-то бархатистый веник похожий на связку прутьев для метлы. Алина почувствовала приближение своего командира чуть раньше, чем «ушные локаторы» близняшек в телеге. Она чуть не рассмеялась в голос, прикрыв ладонью рот, завидев нелепое скольжение человека в военной форме с шапкой на затылке и охапкой прутьев. Варя и Анфиса тут же заподозрили что-то неладное и снова выползли из своего теплого укрытия.
Первой запищала Анфиса: - Дядя Жора, вы в кустики бегали?
Уже следом, перебивая сестру, заверещала и забубнила старшая Варюха: - Какие ещё кустики? Не видишь что ли, дядя Жора веник нашёл! Всё в дом тащит наш командир... В доме всё пригодится. Так наша бабушка говорила, я сто раз слышала.
- Сама ты веник, - ответила сестре младшая Анфиса, - Это верба! У нас за сараем такая же росла. Папа маме всегда её дарил весной. До войны...
Сёстры не захотели больше спорить между собой, развернувшись в разные стороны, и продолжили по приказу строгого командира наблюдение за небом.
Жилистый капитан ловко зацепился свободной рукой на кузовную слегу телеги. Поймав необходимое равновесие, он гулко зачавкал сапогами рядом с подводой.
- Примите букет, Алиночка! - произнес капитан, чуть отдышавшись.
Капитан протяну охапку прутьев с мохнатыми шишками девушке, густо покраснев.
- Спасибо, - ответила она, приняв букет, - Мне очень приятно!
Моложавый капитан пятидесяти лет давно служил в артиллерии, да и воевал он на фронте уже не первый год. Но однажды в его подчинении появилась взрослая уже девушка-сержант из медсанчасти. Алина Каплицина была очень старательным и опытным медиком, поэтому и была направлена своим командованием на самый сложный участок в тылу армии. Задачи перед подразделением стояли несложные: подвоз боеприпасов на сложные участки фронта, где не могла пройти техника, вывоз раненых бойцов и гражданских лиц в тыл. Недавняя успешная операция по освобождению Сталинграда в феврале месяце окончательно укрепила надежду в каждом советском человеке на скорое завершение долгой кровопролитной войны. Взгляды девушек в военной форме на фронте теплели с каждым днём. Грудились и росли вместе с ними надежды и мечты по созданию семьи, счастливого замужества и рождению детей.
Сержанту Каплициной почти сразу после их знакомства очень приглянулся строгий с виду капитан. Девушка не успела завести ни семьи, ни детей в довоенное время, уделяя много времени учёбе. Ей всё время казалось, что ещё не время, что она не достаточна образована и готова для серьёзных отношений с мужчинами. Редкие, но приятные любезности от командира в виде послаблений по службе только укрепляли уверенность в правильности её сегодняшнего выбора. Не нарушая субординации в коротких моментах передышек от фронтовой работы, девушке удалось вызнать у Георгия Черемисина про его личную жизнь и семью. У капитана был достаточно взрослый сын-подросток, который заканчивал учебу в одной из московских школ, намереваясь поступить в военное училище, и довольно пожилой отец, уехавший в эвакуацию из Белоруссии куда-то вглубь страны. О своей супруге капитан всегда отвечал достаточно сухо и кратко, соблюдая какое-то негласное табу. Эта сухость давала девушке некую надежду, что в семье капитана после стольких лет совместной жизни не всё так гладко и сладко.
Шли дни и месяцы со дня их знакомства, чувства Алины к капитану только крепли. Временами робкие чувства выплескиваясь наружу то случайными обидами и слезами, то ярким заразительным смехом. Анекдотов на разные темы и фронтовых историй, казалось, Георгий знал бесчисленное количество, щедро делясь ими со сослуживцами. Острый ум и мгновенная реакция на разные ситуации капитана не оставили сержанту Каплициной не единого шанса в сомнениях серьезности своих чувств к мужчине. В свою очередь капитан Черемисин, замечая на себе влюбленный взгляд девушки, старался держать дистанцию. Когда девушка достаточно явно пыталась сократить эту дистанцию, то взрослый мужчина всегда отшучивался, напоминая вслух Алине, что он уже староват для ухаживаний за молодыми женщинами. Сержанта-медика, конечно, не могла не обижать некая холодность офицера, но виду всё же она старалась не подавать.
В день, когда всё случилось, сильные порывы ветра гоняли по небу настырные дождевые облака, не давая им пролиться на и без того сырую землю. Забуксовала на месте первая лошадь в подводе, угодив двумя колесами телеги в глубокую канаву. Набравший ход обоз пришлось остановить для вызволения застрявшей телеги. Немногочисленные ходячие солдатики совместно с ездовыми попытались подтолкнуть подводу, но сил, к сожалению, не хватило. Капитан, уяснив всю сложность, ситуации поспешил на помощь. Следом за Григорием соскочила Алина Каплицина, пригрозив пальчиком любопытствующим из под полушубка сестричкам, засеменив маленькими шажками в начало обоза. Несколько минут совместных усилий поддержал сильный порыв ветра в спины выталкивающих людей телегу. Лошадь приняла понукание и временное послабление в пользу общему делу и медленно вышла на сухой участок дороги, где сцепление с копытами было более уверенное. Перекочевывая на ходу от телеги к телеге, медсестричка уделила должное внимание всем бойцам принимавших участие в выталкивании подводы. Перевязав кровоточащие раны солдатикам, она вернулась с несколькими конфетками из домашних посылок бойцов к сироткам. Чумазые от дорожной глины, но счастливые Георгий и Алина шли рядом с подводой держась с одной рукой с разных сторон кузова, украдкой поглядывая друг на друга.
- Спасибо! - в один голос радостно выдали Варя и Анфиса,
запихивая за щеку по конфетине.
- Георгий Петрович, сколько нам до расположения? - неожиданно для самой себя спросила сержант-медик.
Не сбавляя шаг, командир развернув на ходу планшет. Капитан стал всматриваться в карту местности на клочке карты.
- Часа полтора-два, - ответил офицер, поймав на себе взгляд карих влюблённых глаз.
- Не замерзнешь? - спросил он у Алины, смягчив тон, заметив расстёгнутые две верхние пуговицы на гимнастерке девушки.
- Неа, - игриво ответила медик, снимая шапку-ушанку с головы.
Смоль волос выпрыгнула из под головного убора красотки, расплескавшись по покатистым плечам. Закинув зимнюю шапку с красной звездочкой в телегу, Алина попыталась собрать непослушные локоны в пучок и потеряла равновесие...
- Ой! - негромко вскрикнула она, очутившись сидящей на голой земле ногой в глубокой колее.
Капитан дождался пока телега прокатится вперед. Одним прыжком он оказался рядом с сидящей в неловкой позе на дороге медсестричкой.
- Георгий Петрович, товарищ капитан... - попыталась прервать неловкую паузу девушка, - Куда мы так торопимся?
Возникла пауза.
- Нужно торопиться, Алиночка... - ответил капитан, протягивая руку девушке.
- Вот черепахи и крокодилы никуда не торопятся, - с досадой выдала сержант, - а живут они гораздо дольше, чем человек…
Девушка собрала длинные волосы в хвост и завязала их для удобства узлом. Крепко ухватившись двумя руками за горячую ладонь капитана, она попыталась встать на ноги.
В голове у девушки резко зашумело и она провалилась в космическую неизвестную темноту.
Очнулась Алина от нахальных прикосновений чего-то тёплого к губам и груди, лёжа на соломенной подстилке в телеге рядом с сиротками. Из расплывчатого образа перед девушкой нарисовалось встревоженное лицо Георгия, пытающегося привести её в чувства.
- Что случилось? - приходя в сознание спросила Алина, убирая мужские сильные руки с груди.
- Вы упали в обморок, товарищ сержант...- ответил девушке капитан, осознав всю нелепость ситуации.
- Да? - переспросила улыбающаяся девушка, застегивая гимнастерку.
- Очевидно, сильный вывих ноги...- констатировал офицер, - А в обморок вы упали от болевого шока.
- Очень интересно, - сказала сержант-медик поднимая разутую правую ногу для визуального осмотра.
- Тётя Лина, тётя Лина! - заголосили сестрички над ухом, - Вас фашисты ранили?
Тётя Лина повернула голову в сторону голосящих девочек и тепло улыбнулась им в ответ.
- Нет, малышки, - меня дядя Жора ранил… Давно. Он сам уже не помнит, наверное...
- Понятно, - констатировала старшая из сестёр, - Влюбилась наша тётя Алина в дядю Жору.
Раненая медсестра рассмеялась в полный голос, обратив на себя взор строго ездового спереди.
- Цыц, малявки! - скомандовал обескураженный капитан на сестёр.
Обоз набрал ход спускаясь с пригорка в низину. Капитан на ходу запрыгнул в телегу для небольшой передышки пред очередным подъемом. Осторожно приподняв полы грубого полушубка возничего, он стал осматривать припухлость лодыжки Алины.
- Нужно плотно перебинтовать...- сделал заключение капитан.
- Если Вас не затруднит...- ответила медсестра, одарив офицера нежным взглядом.
Отыскав в аптечке парочку пачек с бинтами, Георгий аккуратно приподнял ногу девушки и принялся накладывать плотную стяжку. Внутри у девушки бушевала буря нежности и страсти, когда накладывалась плотная повязка. Георгий всё сделал на удивление профессионального медика всё качественно и красиво, а таблетка анальгина быстра сняла боль и неприятные ощущения.
Осмотрев ещё раз ногу своей пациентки, капитан припал губами к нежным аккуратным пальчикам, обдав их жаром дыхания.
- Не холодно? - спросил он девушку.
- Нет, - ответила Алина, густо покраснев ушами и щёчками на фоне бледного лба и тёмных волос.
Одарив ногу Алины приятными поцелуями, Георгий прижал ступню к своей груди.
- Фу, - сказала младшая из сестёр, расширив испуганные глаза, - Варька, он ей ноги целует…
- Чего фу? - возразила старшая, - Я видела, как баба Маня из соседнего дома своей внучке попу целовала летом. Подумаешь нога… Ноги у тёти Лины красивые — не такие, как у деда Фёдора на крыльце после огорода.
Смеялись долго и негромко всем обозом, кто слышал умозаключения малышек. Война. Враг не дремлет.
Следующий час пути предстоял с небольшим подъемом в горку. Останавливаться для передышки было опасно, поскольку остатки рваных туч разогнал верховой ветер и сохранялось опасность налёта вражеской авиации или самолета разведчика. Где-то вдалеке слышалась артиллерийская канонада наших орудий и редкие ответные хлопки от взрывов огрызающихся гитлеровцев. Уже на вершине подъёма, капитан дал отмашку для короткой передышки. Вслед за сбежавшими тучами весеннее тёплое солнце потянулось за горизонт. Укрытая полушубком Алина на минутку задремала с улыбкой на лице и прутками вербы в руках. Разбудил её тревожный голосок Анфисы, которая заметила надвигающиеся из горизонта две точки. Варюха более опытным взглядом сразу определила явную угрозу для всего обоза.
- Тётя Лина, самолёты летят! - громко сказала Варя.
Девочка стала толкать в плечо девушку, стараясь не сильно пугать спящую медсестру.
Анфиса высунув обе руки из под тулупа, вонзила свои маленькие кулачки с указательными пальчиками в небо в сторону опасности. Алина открыла глаза и приподнялась на локтях.
- Вон они! - подтвердила Анфиса.
Со стороны первой подводы на голоса девочек прибежал дядя Жора.
- Быстро все из телеги! - скомандовал капитан, обращаясь ко всем на подводах, кто мог хоть как-то самостоятельно передвигаться.
Схватив в охапку двух сестричек, он быстро понёс их в ближайшие заросли придорожного кустарника высохшего ковыля.
- Совсем немного не доехали до леса...- сказал вернувшись к Алине, которая попыталась слезть с телеги в одном сапоге.
Подхватив девушку на руки, он на сколько хватило сил рванул с ней в сторону двух малышек тихо сидящих на обочине за кустами.
- Так себе укрытие, - пробурчал он на ходу, - Но ничего другого нет, к сожалению.
Уже на земле, медсестричка дотянулась до девочек и прижала их себе, разворачиваясь спиной к угрозе с неба.
Противный звук накрыл лавиной буквально через несколько секунд, как люди разбежались и расползлись по укрытиям. Рев моторов немецких самолётов со свастиками сменил громким и гулкими хлопками сброшенных ими бомб. Первый взрыв пришелся рядом с испуганной звуками лошадью одной из подвод. Беднягу разорванными кусками отбросило в сторону в клубах дыма и огня, а телегу развернуло и перевернуло вверх колесами. Вторым взрывом разорвало одну из подвод в щепки, а лошадь оглушённую хлопком буквально выдернуло из оглоблей и кинуло в ближайшие кусты. Уже повсюду слышались пронзительные человеческие крики, а следом и громкие стоны. Кого-то из раненых повторно смертельно наградило новыми осколками, кого-то просто убило взрывной волной. Ужас продолжался несколько минут, но когда стихли взрывы, Алина отчетливо услышала негромкие выстрелы из пистолета. Медсестричка убедилась, что с девочками накрытыми ею всё в порядке и они не ранены, она инстинктивно быстро поползла в сторону доносящихся человеческих стонов и одиноких редких хлопков. Невзирая на боль в ноге, Алина нашла первых людей которым требовалась помощь. Из медицинского подсумка, с которым она практически никогда не расставалась, она достала бинты и антисептик, сделала быстрые первичные перевязки нуждающимся.
Через какое-то время нашли и капитана Черемисина. Он лежал с открытыми глазами, в полусидячем положении на мешке с соломой. На нем не было шапки, в руке был пистолет, а на разорванной осколком немецкой бомбы гимнастерке, чуть ниже орденской планки, медленно расплывалось большое бурое пятно крови...
