Шагнул во тьму наш шут, шёл как на плаху.
Тот кто прозвал его Мессией,
Тот и распял его в конце концов.
Последние высасывая силы
На благо не друзей, а всё лжецов.
Его уж нет, а всё они не в силах,
Заткнуться всё не могут, и опять,
Устраивая пляски на могиле,
Повторно умудряются распять.
Примазываясь, мрачной тёмной тенью,
Навешивают ярлыки шуту.
А он был раньше первым по веселью.
Любил он смех, конечно, а не тьму.
Мрачняк ему так шёл, но так же кроме,
Улыбкою свой путь он освещал.
Пропала та и сразу стало больно,
Но этого не видел тёмный зал.
Шагнул во тьму наш шут, шёл как на плаху.
Шёл нервно, смело, бешено к кресту.
Смеялся, злился, рвал свою рубаху.
Один прошёл последнюю версту.
Один совсем, хоть толпы окружали.
Одни поддерживали путь сей до конца.
Другие ждали, будто только ждали,
Создатели тернового венца.
И не на кого было опереться.
В запале отказался от родных.
На миг лишь удалось объятьями согреться.
И снова в бой, вернулся лишь на миг.
Отсчёт пошёл на дни. Никто ещё не верил.
И, на глазах срываясь в пустоту,
Своё он останавливая время,
Оставил нам свой голос и мечту.
