Истома

А хорошо сидеть в девять лет на горячей деревенской грубке и смотреть через блестящие вымытые стёкла окон на яркое мартовское солнце. За стеной, над столом, неспешно тикают ходики, натопленная в соседней комнате печь тихо дышит свежей побелкой и особой, присущей только деревянным домам, истомой.

На её лежанке, распластавшись на тонком старом одеяле, дрыхнет здоровенный серый кот. Изредка во сне поводя ушами при порыве шалого ветра, попеременно заглядывающего во все трубы окрестных домов, словно выискивающего что-то забытое прошлой осенью, но так и не найденное. И от этого ветер ещё с большей силой завывает и носится по полям и дорогам.

Заскучавшие за зиму куры и их вожак — напыщенный белый петух греются в весенних лучах, блаженно щурясь и кудахтая. Русоволосому мальчику надоедает грызть семечки, он быстро вытряхивает тыквенную лузгу из газеты в мусорное ведро, завязывает льняной мешочек и ставит на табурет. Напротив печки, у окна, небольшой столик, где под скатертью лежат большие пироги с домашним творогом. Налив из глиняного кувшина парное молоко, он с видимым удовольствием откусывает румяное тесто и запивает из фаянсовой чашки.

Проснувшиеся мыши суетливо скребут под полом, чувствуя приближающееся тепло. Солнечный свет падает в угол, освещая ухваты и чепелы, заботливо поставленные сухой хозяйской рукой. С улицы раздаётся скрип телеги и звон бидонов — приехала молочница.

«Анисья, неси пока не скисло!» — раздаётся зычный женский бас.

Слышится как из вёдер переливают свежее молоко.

Непоседливые лучи ныряют вглубь дома, бегут по полуистёртым переводным картинкам на дубовом шкафу, герани, посаженной в глубокой алюминиевой миске, и останавливаются на внушительных размеров висящей над кроватью репродукции Шишкина «Утро в сосновом лесу».

В воздухе причудливая смесь еловых веток, сушёной мяты и кагора. Наверное, так и пахнет счастье.