26-я китайская центурия
Одну ветку тронешь — десять закачаются, падающий дворец трудно подпереть одним бревном.
Китайская пословица
Весной рабы засеяли поля,
а летом буром высверлили лунки
(в итоге их обхаживали лучше,
чем хлебные - казённого порядка).
Их тягу к спорту было не понять:
в чиновных головах всегда плодятся
не только озверелые декреты,
но и страстишки - минимум полдня
блуждают, гады, в поисках, где - крепче.
Заявки отправляли в Пиндиншань:
у каждого министра - по заказу.
В доставках были сбои. (Подковаться
в чуйване* по карману только знати).
В ту пору я срывался подышать
в предместье. Не имея доказательств
целебного эффекта, верил в чудо.
В нешуточной борьбе за полый шар
министры превращались в шайку чучел.
На сборах государь бывал поддат.
Нередко в почивальне богдыхана
наутро находили бездыханных
любовниц после крупных поражений.
Бедняжек зарывали у пруда:
"Сегодня приведите порыжее!"
Вердикт суда - не нашенский, залётный!
А после, чтоб себя не утруждать,
кому-нибудь марали лоб зелёнкой.
Игра образовала свой костяк -
охочих до незрелых шалашовок.
(В стране, где список пыток шёл на сотни,
такая штука, в общем-то, логична).
Устраивали танцы на костях.
У девки, что боялась с ним ложиться
подёргивался глаз, немели ноги.
Прислуга уходила наскорях:
в уходах прочь был всяк натренерован.
Им выпадет навытяжку стоять,
пока не опочиет император.
Сбежать куда угодно им бы в радость,
но выход из дворца - вперёд ногами.
Что все мои приятели, что я
вину за них на всех перелагаем.
Все хороши! От этого и больно.
По принципу лоскутного шитья
элиты приукрашивают "бога".
При каждом посвящении - в стакан
бросали новый мяч с приказом "выпей!"
Дрались и отмечали каждый выпуск
инвентаря - дымяра коромыслом.
Когда рабы осмелились восстать,
прощупав невозможность прокормиться,
их искромсала армия за сутки.
На что правитель выпалил: "Вот так!
Их жён с детьми не трогайте, засудим!"
Традиция "гадать на пауках"
пришла к нему неведомо откуда.
Дай руку греховоднику - откусит,
будь ты хоть трижды ломом подпоясан.
Дверь в будущее он не прорубал,
как лошадь пьёт и косит под паяца.
Нужда не гнёт, поэтому звереет.
А нам - людя'м искусства - пару баб
и что-то что б за пазухой звенело.
В Китае за неправильный зевок
на киче очень просто очутиться.
Не будет ни суда, ни очевидцев,
террор благословлялся "первой глоткой".
Уж коли демократия - цветок,
наш строй сравним, пожалуй, с перегноем.
Один поэт, желая наживаться,
два месяца кропал дрянной центон,
а хвастал перед всеми новый жанром.
Поля усердно стригли. Во главе
опеки за травой стоял садовник -
противный человечишка, задобрить
такого невозможно. Вяли уши
у всех, включая жучек и овец.
Чиновники для пущей веселухи
решили не учить акселератов.
Свободы страшно хочется, но ведь
свобода, как сестра, растила рабство.
В холопах недостаточно огня
для массовых восстаний против власти.
Нередкие попытки прорываться,
как выше было сказано, плачевны.
Решая, что у данников отнять,
найдётся тот, кто выкрикнет - плаценту!
Их строй хотя и крепок, но надлуплен:
пока вдали расходуют отряд,
правитель сфокусирован на лунке.
Министр сельхоза в город ни ногой:
казённые поля неурожайны.
В запале прокудахтал "угрожаешь?"
советнику советника монарха,
и сразу подготовил черновой
набросок завещания, где нагло
щепою накорябал, зная риски:
"Нет ничего дешевле, чем народ
и - ничего дороже миски риса".
* древнекитайская игра напоминающая гольф.
