Метрополис (март)

Свет закатного солнца

бьёт фонтаном по окнам, по стенам,

что достают до синего неба,

и режут, как бритвы, мартовский воздух,

пуская вечернюю кровь, цвета охры,

с ароматом лимона,

как будто холодного,

или по краю лишь

по краю лишь тёплого; будто бы виски согретый в ладонях,

на пару глотков, на дне что осталось,

болтаясь там с бликами, с мыслями всякими.

 

Вечер - растоптанное по асфальту эхо,

по сиреневому с жёлтой и белой разметкой,

и дальше по плитке, меж клумб декоративных

и между каштанов, растущих из вырезов,

что окантованы нержавеющей сталью

с личной печатью генерал-губернатора,

лишь бы дышалось всё легче и легче,

несущему мёртвые воды каналу.

 

Высотки

и вишни, у подножий клубящиеся,

пахнут стеклом

и высоковольтными проводами,

что лишь ночами искрятся на стыках,

качаясь от ветра и тихо поскрипывая,

оставив надолго послевкусие имбирное.

 

Цветущее, значит, живое, (наверное),

даже рядом с огромными стеклянными хо́ллами,

в которых теряется и синее небо, и золотистое оперение облачное,

и вишен цветущих розовая дымка,

что стелется по-над каналом мерцая

и переливаясь призрачно в окнах

соседних домов, витрин, автомобилей.

 

Шум машинерии, в андеграунде где-то,

под слоями асфальта, костей, труб и ка́белей,

в воздух, насыщенный парфюмом и смогом,

с лёгкими нотами цветущих деревьев,

прорывается ночью, когда в окнах тёмных

отражается свет небоскрёбов напротив.

И стаканчики с кофе, наполовину полные,

падают мягко на дорогу асфальтовую,

будто добавив к звукам машинным

соль дисгармонии

по свежести лайма.