***
***
Ты мог бы рассказать о тишине
Неповторимой, где возможно счастье,
Где боли нет, и где сигнал извне
Не предвещает скорого ненастья?
Ты мог бы рассказать о темноте
О той, где даже нет стремленья к свету,
Где даже квант на мысленном холсте
Не хочется изображать поэту?
Ты мог бы рассказать мне о родстве,
Единстве душ, без всяких обезательств?
И могут ли в одну сливаться две
Покоем без тревоги и предательств?
Ты был моею пиковой судьбой,
Надёжным козырем, немеченою картой,
Но из колоды выпал сам собой
Без тени фарса, не в хмельном азарте.
Ты дважды о себе напоминал,
Ты мне сказал: «Небытие бывает.»
И, может быть, песок могильный ждал
Моих цветов, как только снег растает.
Я знаю, ты не мог меня забрать,
Покуда сам не вспомнил, не увидел,
Ты многого мне не посмел сказать,
Боясь случайно ранить и обидеть.
Ведь сорок лет – глубокая вода.
Весёлые, с уставшею душою,
Мы оба, я в цветущие года,
Ты в шелестящие осеннею листвою
Спешили дошутить, договорить,
Достроить печку, выпить стопку спитра.
И слово – то дурацкое «любить»
Дружить умели просто и открыто.
Да ты ведь был примерный семьянин,
Дотронуться и взглядом не посмел бы,
Случайной фразы звук в ушах застыл
Лишь спустя годы доходя до сердца.
Ты дозвонись мне, если силы есть,
Нетленной памятью пришли глоток покоя,
Прими меня, мне очень больно здесь,
Приди в мой сон, коснись руки рукою.
Есть притча с удивительною фразой:
«У Бога нету рук, кроме твоих.»
И. если ты мне ничего не скажешь,
Никто мне мыслей не шепнёт твоих.
Я редко вспоминаю о тебе
Лишь потому, что постоянно помню.
И где-то там, души моей на дне,
Твоей души луч света преломлённый.
