Весь невидимый свет
Под свинцовым небом конца ноября
через остывшие бунинские осинники,
через грядущие пейзажи невыносимого зимнего отчаяния
(генетически присущего местным широтам),
через записные книжки о тоскливой жизни на краю ойкумены
будущего Булгакова
(и Куприна)
убегает Лев
на поезде, отбивающем чечетку по уральским рельсам,
большими шагами по выжженому полю,
по грязным тропинкам немытой России,
удивлённо глядящей ему вслед щербатыми заборами,
вековыми монастырями с рублевскими фресками
и белыми платками ахматовских баб,
убегает Лев
навстречу ледяному ветру и шелесту сухих крылаток ясеня,
навстречу крупозному воспалению лёгких и посконной станции Астапово,
последней одинокой свече на столе
и лезвийным огонькам множества свечек
копеечным частоколом перед темноликими иконами.
(что там положено?
Сорокоуст, за упокой?
Я не хочу помнить о том, что положено:
непосильная ноша - оставлять себя своим мертвым.
Словом)
навстречу храмовой а капелле заунывной панихиды,
к слепящей тьме или накрывающей слепоте
убегает Лев
от Бога,
от черта,
от Софьи Андреевны,
от детей, внуков, студентов, курсисток
и лучших умов России,
от проклятия, покаяния, исповеди, проповеди, безмолвия и зудящей толпы,
от бессмысленных разговоров об одном и том же,
бессмысленных разговоров об одном и том же,
бессмысленных разговоров об одном и том же,
зависти, ненависти, мелочности, лицемерия,
быта, вечного быта,
Господи, ты не знаешь,
как невыносимо устаешь от быта,
"просто хочу, чтобы мне не надоедали",
убегает Лев.
Потому что нужно бежать,
всегда нужно бежать
по сухой полыни, увядшим мятликам и заснеженным подорожникам,
под свинцовым небом ноября
из времен, что останавливаются, словно сердце умирающего,
по выжженному полю, открытым дорогам,
через закрытые двери,
вперёд и вперёд,
из прошлого в будущее,
из колыбели в могилу
нужно бежать.
Беги, беги,
ни о чем не сожалей -
ничего не заберёшь с собой,
только воспоминания,
только воспоминания по себе оставишь.
Ничего больше.
Воспоминания
и весь этот
невидимый свет.
#парафраз #збигнев #важное
