7. Среднестатистический. Сон разума

7. Сон разума

 

«Сударыня… для меня всё ещё непривычно просто поставить запятую после обращения, не добавив те искренние определения, что навсегда связаны с Вашей персоной – «любимая», «дорогая», – но я преодолеваю в себя эту тягу к сближению, которое, как полагаю, между нами более невозможно. Как бы не было мне трудно отойти от обсуждения наших личных обстоятельств, я, преодолев свою слабость к Вам, вернусь к основной теме нашего диалога. Не спешите возражать, что именно возразить–то Вы мне и не имеете возможности. Это не так. Я слишком долго пассивным был свидетелем Вашего поверхностного суждения о глубинных причинах, которые и породили, в конце концов, известные Вам кризисы в нашей стране.

Русский народ, как и все без исключения народы мира, следуя вековой дисциплине, придерживается традиционных обычаев в своём социальном и духовном укладе. Но кто и когда заложил эти обычаи? Так ли мы их понимаем?

Мать, качающая колыбель ребёнка, напевает ему заунывные песни. Они непременно звучат в миноре. Этот минор, смешиваясь с голосом матери, навсегда поселяется в душах наших чад. Да, я прекрасно помню, что в силу определённых особенностей, Вы лично не обладаете слухом и не могли петь колыбельные. Их пел за Вас я, чей слух и голос безупречны.

Соблюдая обычаи, идущие далеко не из глубины веков, мы усыпляем разум чужими верованиями и приучаем его к обязанностям, которые не с колыбельными песнями матери восприняты нами.

Народы, подобно ребёнку, проходят все необходимые для взрослой жизни стадии становления – детство, отрочество, юность, в людях. Детство русского народа было безоблачным, прекрасным, наполненным огромных смыслов. И это не просто слова. Оно уникально, сударыня. И свидетельством моему тезису служат Ваши колыбельные, наши былины и сказки. Именно былинный русский народ и послужил детством всей нации. Оно было волшебным и умным. Да, там были говорящие волки, волшебные жар–птицы, несмышлёные дети и смешные цари, простоватые, вечно пасующие перед обстоятельствами деревенские парни, или даже царевичи, которые, вдруг, обретали мудрость верных друзей и их умение, чары, получая просто так искомое желаемое благо. Да, незадачливые наши герои получали, а не добывали, но почему? Это и есть ключевой вопрос всей русской истории. Они получали всё от тех, кто умнее и способнее, за доброе сердце, за справедливый ум, за умение любить других больше своей жизни. Это всё пришло к нам из нашего славянского детства, которое отняли у нас, заставляя забыть через новые обычаи и дисциплину обрядов, но он оживает в нас с каждой новой спетой колыбельной песней матери.

Вы возразите мне, что так и у других народов? Нет, сударыня, не так у других народов. Почитайте фольклор Западной Европы, да того же Шарля Перо. За счастье, если главного героя – Мальчика–с–пальчика, например, не съест людоед и он вернётся домой, не жив, не мёртв, к холодному очагу в лесу к голодной жизни! Если мы обратим свой взор к народам Африки, то найдём там более жуткую картину: весь смысл их сказаний – обмануть и выжить. Сказки Южной Америки – это волшебные сказки превращений в крылатых богов, ибо спасения на земле не было ни у кого от кровавых традиций и обычаев, которым они подчинялись веками, как и нас приучают поступать.

Нас из детства сразу же поставили на колени перед чужими образами, запретили традиции предков, принесли новые, ввергли в невежество и мрак смирения. Назвали это благом, приучили исполнять чужие традиции. Но детство вычеркнуть из сознания человека, как и всего русского народа, невозможно. Оно сохраняется в нас, как рефлексия на несправедливость, на обман, на ложь. И вердикт, который не дай Бог услышать кому–то из тех, что над нами: «Так быть не должно!», с ударением на первое «о». Это закрепилось в каждом из нас с того самого народного детства, которое не выбили из нас поклоны до земли и стояние на коленях в тёмных избах.

Русский народ остаётся самым богобоязненным народом. А почему? Не потому, что он верит во всепрощение и милость Божью, а именно опасается двойного наказания – и на земле, и от Царя Небесного. Потому и просит Богородицу – образ матери – защитить детей своих и себя на земле и выше.

Сударыня, я опять вынужден прерваться. Я слышу приближение небесной колесницы. Да защитит меня Ваша любовь…»

 

* * *

 

Дверь в палату интенсивной терапии открыла молодая медсестра и вкатила капельницу с физраствором. Она бегло взглянула на пациента и не заметила, что зрачки его под веками гуляли, а значит, что он пришёл в себя. Она собралась уже потянуться к руке, как Гаврила сам открыл глаза и слабым голосом попросил:

 

– Не надо. Я здоров. Не лишайте меня ясности мыслей. Пожалуйста.

– Ой, Вы очнулись? Доктор велел. Знаете, какая у нас дисциплина?!

– Не надо. Я сам уйду. Меня дома ждут. Я не договорил.

– Ой, никуда Вы не уйдёте, я сейчас доктора позову.

 

 

Воскресенье, 28 января 2024 г.

Музыка: Al Marconi - Adagio