Арская дорога. Глава 21. Есаул
Хозяин проводил гостей и подсел к столу рядом с Самохваловым напротив вестового Ивана Финогеновича, задумчиво опустившего голову. А тот сидел и перебирал в памяти все свои посещения Сарапульской дворцовой волости: «Да, советы старцев пришлись впору и действуют безотказно. Прошло немного времени, а, кажется, целый век!».
Он вспомнил наставления и поучения настоятеля монастыря Филарета и старца Гурия в то время, когда был послушником и готовился к постригу. Старцы, помня его купеческое прошлое, советовались и обсуждали возникший на Яике стихийный бунт, который требовал авантюриста, готового рискнуть и возглавить казаков. Настоятель предложил Ивану под видом купца отправиться в Речь Посполитую к единоверцам в Ветку, на реку Сож, познакомиться там с беглым Донским казаком, хорунжим Емельяном Ивановичем Пугачёвым и сопроводить его на Игриз, в скит Введения Богородицы. Так Иван познакомился с будущим императором – самозванцем Петром III, а после недельного проживания Пугачёва в ските, по указанию настоятеля отвёз его в трактир Мечетной слободы к Степану Косому.
«Вдвоём со старцем Гурием верой поддерживаем императора, вдвоём нам и ответ держать перед Богом и наставником Филаретом. Как бы Сарапул, Красноуфимск, Кунгур и Осу осилить, заводы прикамские и уральские взять, людьми и пушками пополниться да на Казань двинуть, а потом и на Москву можно»,- Иван Финогенович поднял взгляд на Прокопия:
- Расскажи Прокопий есаулу о селе, где и сколько противников императора находятся, на столе разложи. Спать нам сегодня не придёт.
Темные ночи – союзники бунта. Отдельные звёзды ещё высовывались из-за туч и били в глаза, когда во дворе послышался хруст снега под ногами людей, который оторвал Прокопия и постояльцев от обсуждения. Хозяин вышел на ночные звуки и откинул засов:
- Заходите робята, поджидаем вас.
Изба набилась мужиками и холодом. Зварыгин указал на Самохвалова и произнёс:
- Слушайте братцы, что есаул скажет.
И кивнул Алексею:
- Распределяй мужиков есаул по местам засадным, как договаривались и… с Богом, за дело. Начнёт светать, за сигналом дымовым смотрите: Прокопий – копёнку подпалит. На дым отряды конные и пешие пойдут. Я с Прокопием в избе останусь. Сюда и направляйте посыльных, если помощь кому потребуется. Главная задача на Старческой горе встать и Караная с башкирским войском встретить да Данилу Шитова с казаками.
С начала декабря гуляли по земле сарапульской вооружённые казаки, которые явились из-под Уфы от атамана Ивана Зарубина-Чики, по деревням народ смущали оружием, призывами и грамотами императорскими. Вотяки и черемисы наслушались вольных речей и приняли сторону казаков, а которые из них крещёные были, стали отказываться от христианской веры, иконы рубить, церкви и дома священников грабить и сжигать. Заволновался и православный люд, разделился на партии: кто за Петра, а кто за Катерину, спорить начали и битвы устраивать междоусобные деревень и братьев.
Как только забродил народ, волостной староста Афиноген Суханов и сотник Пётр Стригин разослали везде верных людей, разведчиков, чтобы обстановку узнать да успеть во время беду предотвратить либо спрятаться и убежать от неё, жизнь свою и родных людей сохранить. И сразу же стали поступать тревожные новости.
Обеспокоенный управитель волости титулярный советник Самсон Герасимович Баранов решил заслушать волостных начальных людей, пригласил старосту Сухова, сотника Стригина, поручика Горячкина и попросил доложить обстановку.
-Самсон Герасимович, обстановка в волости день ото дня усложняется,- первым осторожно начал староста, перебирая в руках рапорты и записки, раздумывая как бы смягчить свой доклад.
Но затянувшуюся паузу прервал управитель:
-Голубчик, говори как есть.
-Плохо всё Самсон Герасимович. По волости свободно мотаются казаки яицкие, татарские да башкирские конные. Ещё неделя-две и перекроют все дороги, не выбраться будет. Крестьяне отказываются идти в наши отряды, а те, кого старосты деревенские направляют, долго не задерживаются. Рассказывают, что разбойники поймали управителя Каракулинской дворцовой волости капитана Орлова и воеводу Бирского майора Моисеева и свезли их в Чесноковку к генералу казацкому Чике, пытали и утопили в реке.
Перекрестился:
-Царствие небесное мученикам,- и продолжил.-Говорят, бывший из дворцовых крестьян, Пётр Вязовов атаманом походным стал, набирает себе казаков. А с юга большое войско башкир ведёт Каранай Муратов, полковником величается. Крестьяне сказывают,- он в большом почёте у бунтовщиков: где пройдёт там всех к присяге склоняет. Опять же доносят, другой полковник Данила Шитов, Троицкой церкви села Березовки священный иерей, крестьян собирает и к нам направляется по указке самого императора-самозванца.
-Надо подкрепление вызывать, своими силами нам не управиться,- в один голос поддержали старосту сотник и поручик.
Управитель Баранов заслушивание прервал и наутро срочно отбыл в Казань, сославшись на необходимость; следом за ним волость покинул и поручик Горячкин с солдатами.
В следующие дни поступали тревожные вести о том, что на село идут войска бунтовщиков с трёх сторон, а потом посыльный казак добавил страха, вручив грамоту старосте с требованием покориться и присягнуть императору Петру III.
Алексей Самохвалов, внезапно ставший казаком и есаулом, принимал от Прокопия из сарая спрятанное вооружение и раздавал возбуждённым крестьянам: кому колы, а кому пики и рогатины. Часть мужиков отправил на зимнюю переправу к речке Сарапулке; большую часть на Арскую дорогу к Старческой горе и к старому рубленому замку, на территории которого располагались дом управителя и волостная контора.
Дождались сигнала, но волостные начальные люди не смогли поднять жителей села и оказать достойного сопротивление: только увидели силы наступающих, услышали за спиной крики сельских мужиков и отказались от защиты. День не прошёл, как кинулись начальные, богатые и первостатейные сельчане к полковникам и атаманам с поклонами за билетами, милостью и прощением, предлагали подарки и деньги, фураж и припасы, присягали на верность императору, а кто и стриг свои волосы по-казачьи.
Императорские полковники Каранай Муратов с башкирской конницей и Данила Шитов с крестьянами недолго в селе находились:Каранай отправился на Красноуфимск; Данила – в Чесноковку к атаману Зарубину-Чике, а Сарапул оставили на попечение старосты Якова Зылева и атамана Ивана Власова.
Третьего января 1774 года прибыл Данила Шитов в село Чесноковка к Ивану Никифоровичу Зарубину-Чике. Дом в два этажа, который занимала ставка атамана, находился на центральной улице: первый этаж был сложен из камня и использовался для штаба, а второй, деревянный, - для отдыха и проживания.
Шитов поразился большому количеству войск, окружавших село, стоящим обозам, множеству начальных людей, крестьян православных и иноверцев, стремящихся попасть к императорскому генералу.
Аудиенция Данилы продлилась недолго: его пригласили в одну из комнат, где на большом кресле, как на троне, восседал атаман. Чика поднялся, торжественно зачитал и вручил заранее составленное Наставление о приведении сарапульцев к присяге.
Данила вышел из избы, остановился, развернул бумаги, прежде чем спрятать их запазуху, пробежал глазами и вдруг произнёс:
-Граф Иван Чернышев. Во как!
Вернулся полковник в Сарапул, а лучше бы не возвращался: без присмотра казаки не удержались и от безделья и вседозволенности начали пьянствовать, грабить обывателей. Успокоились только после того, как казнили, повесив на перекладине, одного насильника, который силой взял вдовую женщину, а потом «для потехи», ножом вырезал ей груди.
Неделю исполнял полковник Шитов полученное в Чесноковке наставление генерала, до того как сделать запись под текстом: «…1774 года генваря 10 дня сарапульского Вознесенского собора все прихожане за его императорское величество, государя императора Петра Феодоровича у присяги были, а приводил священник Даниил Иванов и своеручно подписал».
Есаул Самохвалов, следуя поручению вестового Ивана Финогеновича, отправился набирать крестьян в близлежащие к Сарапулу деревни и починки, но, подумав, решил начать с родной деревни: собрать своих, отдохнуть день-два и семью повидать.
Не останавливаясь проскочил Макшаки, но на развилке дорог повстречался отрок верхом на сером коне, одетый в шубу, шапку и валенки; восседал в войлочном седле, по бокам – колчан для стрел, небольшое копьё, верёвка, за спиной лук и … широкая, счастливая улыбка с приветливым лёгким кивком:
- Куда идёшь атаман?
Голос был звонким, детским и радостным. Алексей от неожиданности вздрогнул и придержал коня. С улыбкой, оценивающе осмотрел всадника:
- Казаков набирать для поддержки царя-батюшки Петра Феодоровича. А ты вьюноша, куда ж путь держишь?
- К императору иду, к тебе пришёл. Вотяк я. Дед послал. Коня дал. Лук дал. Стрелу дал. Нож дал… Возьми. Службу служить буду.
Есаул заулыбался:
-Мал ты ещё. Возвращайся к деду.
-Почему мал. Дед послал,- отрок заволновался.– Сарапул иду,- и залопотал, повторяя: - песятаелэн ыстэм, песятаелэн ыстэм.
- Ну, хорошо, хорошо. Жди в Сарапуле. Я вернусь через несколько дней и возьму тебя в сотню. Спросишь есаула Самохвалова.
Алексей махнул рукой, ударил ногами коня под брюхо и, отвернув на левую дорогу, дёрнул за уздечку:
- Но-о-о! Давай, гнедой!
Однако, через некоторое время услышал топот копыт, обернулся и увидел несущегося галопом коня с отроком.
Остановился, дождавшись всадника, услышал:
- Я с тобой пойду, атаман.
Пытался отговорить, но отрок только улыбался и кивал. Алексей задумался: «Как же я появлюсь в деревне с этим вьюношей, засмеют войско императорское». Но видя его упорство, махнул рукой, спросил, как его зовут и, услышав ответ, тронул коня:
- Ну, коли так, за мной Гондыр. Денщиком будешь.
В Немешаево добрались, когда уже завечерело: зимой дни короткие. В родном заснеженном дворе Алексея никто не встретил и он, обеспокоенный, толкнул дверь: в избе было сумрачно, не топлено, чувствовалось длительное отсутствие хозяев. Принёс Годырю дрова для печки, только взялся выходить, как в дверь навстречу шагнул староста Новокрещёнов Иван Петрович и его сын, за ними ещё несколько деревенских мужиков.
Иван Петрович радостно похлопал Алексея по плечу:
-Наконец-то есаул дома объявился! Вон, как всё завернулось! Расскажи нам новости: живём мы здесь в отдалении, по крупицам узнаём о битвах войск императора.
-Ты сперва скажи мне, где жена моя Мария да дочь Дуняшка? Приехал, а дом пустой.
-Дак они к старикам в дом перешли: вместе удобнее и веселее. Мария твоя совсем занемогла, больше лежит, а за малой уход да присмотр нужен. Завтра сам всё увидишь.
Деревенские жители оттеснили Гондыря, усадив на скамью, затопили пёчь, зажгли лучину. Староста пошептался с сыном, и скоро изба наполнилась запахами каши, мяса и рыбы – вся деревня знала, что прибыл из волости императорский есаул Алексей Филиппович Самохвалов с денщиком набирать в свою сотню казаков. И все деревенские мужики потянулись к избе Алексея, захватив с собой то, что было приготовлено на ужин: несли самое лучшее, а кто-то захватил квас и бражку.
За стол сели есаул, его денщик, староста и уважаемые в деревне мужики, а остальные разместились, где придётся. Серьёзных разговоров не вели: смеялись друг над другом, вспоминали курьёзные случаи. Но все были настороженные и готовились к обсуждению основного вопроса: как в деревне будет происходить набор рекрутов в императорские войска?
Алексей очередной раз выпил бражки и задумался: «Мне надобно сотню набрать. А почему не больше? Наберу тысячу - буду полковником. Одного рекрута не с пяти, а с двух дворов – это правильно! Свои всегда поддержат!
-Иван Петрович! Указание я получил: с двух дворов наших одного рекрута либо двадцать пять рублёв в год. За четырёх деревня отдала сто рублёв; двадцать пять рекрутов надо от нас императору.
Тишина нависла в избе: мужики смотрели друг на друга, думали и считали, потом шептались со старостой.
- Что ж, быть по тому! Но ты, Алексей Филиппович, ответишь за каждого рекрута: сынов тебе наших отдаём, твоих земляков и единоверцев! Почитай родственников!
Есаул поднялся, вышел на середину избы, поклонился в пояс собравшимся:
-Хорошо, отвечу: каждого нашего беречь буду и защищать пуще других, как своего брата! И заявляю, что лично отвечать за здоровье и жизнь ихнюю перед обществом буду!
На следующее утро Алексей наведался в избу тестя, увидел жену и дочь Дуняшку, передал им деньги и кое-какие подарки, привезённые из волости. Дуня как ухватилась за руку тяти, так и не отпускала, а жена всё смотрела и просила голосом и взглядом: «Дочку сбереги, Дуняшку нашу».
К обеду распрощался с семьёй и тестем, подъехал к дому своему, увидел, что кругом всадники и кони во дворе на привязи, заволновался. Постоял, покрутился на своём гнедом и шагом направил коня во двор. Встал посередине и отдал команду:
-Всем «На коня»!
Подождал пока вставали в линию. Но места не хватало, рекруты встали во дворе полукругом. Окинул взглядом строй, увидел родственников, соседей, близких и знакомых, молодых и старых, заволновался: «Большую ответственность на себя беру. Смогу ли исполнить обещанное перед обществом? Вон племянник Петруня, рядом друзья его и кумовья Иван да Максим Полонянкины, сосед их, вдовец старый - Никита Елин, а вон и сын старостин Григорий…».
На следующее утро увёл Алексей своих земляков в другие деревни и починки. Меньше чем за неделю, набрав более двухсот всадников, вернулся в Сарапул, где в это время полковник Данила Шитов закончил принимать присягу обывателей и готовился идти на Красноуфимск, для соединения с основными императорскими войсками.
