Снежный лес помнит запах ягод...

Линина Анна

Только город - сплошной вертеп -

Слепнет в дыме огней гирляндных,

Новый год, самый новый снег.

Кружатся в дымке мечты, и отдых

Грезится городу в тёплых снах.

Холодом веет от слёз окопных

За километр от уснувших птах.

Город мольбам и слезам не внемлет

Даже святых - и тот первый снег

Кровь заметёт, осквернившую землю,

Ужас и боль, что сейчас не для всех.

Ядом шипит от шампанского пена,

Словно змея; хохот бесчеловечный.

Падает воин на снег убиенный,

Сын твой, земля, на наряд подвенечный.

Тихо снежинки над ним кружат роем

Серебряных бабочек тьмы погребальной.

Матери что теперь скажешь ты, воин,

В окно её плача метелью прощальной?..

И, так же горюя, на плечи влюблённой

В слезах разольёшься кефирным туманом,

А тем, кто хохочет под пальмой зелёной,

Не видеть тропы этой снежной кровавой.

И снова вернётся он к этим берёзам.

Уйти невозможно. В холодный дым,

Как в злой океан, испарятся слёзы,

В рыданьи снежинок горчить живым.

За преданный полк, и распятый город,

Гирляндами полный, и духом пустой,

Ложится мёртвым на снежный морок,

Всё понимая, как будто святой.

Но я понимаю юдоль солдата

Семью потерять и домашний уют,

Под снежное счастье полей распятый...

Ведь душу живую быстрее убьют.

В крови, у ворот расколдованных рая,

Я слышу часы, что двенадцать пробьют,

Распластанной птицей в снегу умирая,

А те в нашу честь красный Hennessy пьют.

Рождественский город, и неба хоромы!

Где вьюги, как старшие сёстры, поют,

Где пули как осы, и запах от рома,

Нам - смерть, а другим - новогодний салют.

Здесь в пьяном угаре шуты, лицедеи

Мой снежный ночной оскверняют приют,

Их смех как оскал - лицемерные змеи,

Они нашу кровь, словно Hennessy, пьют.

..Не выпить, не видеть чужих страданий,

И яд осуждений вползал в бокал,

И чёрной гадюкой блистал, извиваясь,

Я, сбросив её, рыхлый снег целовал.

Снежный лес помнит запах ягод,

Только в нём тяжело умирать.

В эту ночь, в этом воздухе мятном,

Чтобы птахам притихшим спать,

У райских ворот на снегу проступая,

Для жизней чужих - не кривись, не злословь -

Краснее, чем Hennessy красный, святая,

Любовь или кровь, любовь или кровь.

Текла у ворот расколдованных рая,

Касаясь всего и отвергнув всё вновь,

Ужасна как зло и как мирра святая,

Краснее, чем Hennessy солнечный, кровь.