Нить

Я - веку невольный кузнец и пленник, -

И на удачу и на беду.

Я - спутник четвёртого поколения,

Как метко заметил Ибн Хальдун.

 

Заставший величие на излёте,

Я видел: хребет у мечты порвав,

Как самозабвенно дяди и тёти

Рубили рощицы на дрова,

 

Те рощи, что сами вчера сажали

В ладони заботливых рук земли.

Но стала земля им теперь чужая.

И так, себя от земли отделив,

 

Не дожидаясь гуннов на смену

И не желая судьбы иной,

На ставшую "мачехой" Ойкумену

Восставшие "дети" пошли войной.

 

Затем, с непонятной мальцу истомой,

Как будто сломанный зуб из десны,

Они выволакивали из дома

Знамёна,

песни,

стихи

и сны.

 

На долгие годы уснули рощи,

Ушла оплёванная вода

Из старых колодцев.

Казалось больше

Весна не воротится никогда.

 

Я жил как все и как все учился,

Не ведая памяти и родства:

От первой остались одни лишь числа,

А от второго - одни слова.

 

Я жил и не знал о своей потере -

Под гору катиться всегда легко:

В итоге я стал не вторым, не первым,

Но преуспевающим учеником.

 

И тут бы сказать, что сердце болело;

Что, словно в клетке, томилась душа;

Что доброго руки искали дела

И "в завтра" стремился широкий шаг.

 

Но нет.

Ничего.

Просто дни и ночи.

А следом - такие же ночи и дни.

Я с мраком невежества сросся прочно,

Звериную верность ему хранил.

 

Я отбивался и огрызался

От строк, не дававших покой уму;

От жёлтых страниц, обжигающих пальцы;

От искр, прорывающихся сквозь тьму.

 

Не зря говорят: капля точит камень.

А слово живое - воды сильней.

И с этим словом в меня проникали

Мысли и образы тех людей,

 

Что Землю держали

и сотрясали

Покрытый пылью небесный свод.

И волей, что много прочнее стали,

Из прошлого мир волокли вперёд.

 

А после - оставшейся в книге строкою,

Топонимом окостеневших карт,

Сквозь смерть и забвение за собою

Мне путь обозначила их рука.

 

И вот, сгибаясь от ноши лакейства,

Не могущий выпрямить в полный рост,

Я пробую мыслить,

пробую действовать

Как те,

дотянувшиеся до звёзд.

 

Как те, кто для ныне живущих силы

Передают, как благую весть.

Мне скажут: "Как жаль, что те люди БЫЛИ!"

А я возражу: "И поныне ЕСТЬ".

 

И, может быть, там, за чертой столетий,

В грядущем, под небом планет иных,

Причастные памяти наши дети,

Ошибки прошлого отменив

 

И залечив вековые раны,

Во славе и счастье своих побед

Сойдутся в итоге как с равными равные,

С теми, которым и смерти нет.

 

Мы вслед им посмотрим, оставшись тенью

Страницы эпохи, скупой штришок.

Мы - нить, по которой огонь священный

Над бездной сквозь долгую ночь -

прошёл!