Я сам не знаю. Кто то нашептал

И ночью, вместо сна, ложатся строки,
Привычно торят чистоту листа,
Под ветром мчится ялик одинокий,
И горизонта линия чиста.

А в ялике- священник и девчонка,
Пяток матросов, горстка сухарей,
И востроглазый, худенький мальчонка,
И неизвестность пять последних дней.

А за спиной- слепой стихии ярость,
Разбитый шлюп и горстка храбрецов,
И только восемь жить еще осталось,
И сотня утонувших мертвецов.

А впереди- тревоги и скитанья,
Жестокий жребий, брошенный судьбой,
А впереди- безлюдный берег дальний,
И чья- то жизнь в жестокий шторм ночной.

И чистый лист привычно торят строки.
Там безысходность и страстей накал.
Откуда образ той поры далекой?
Я сам не знаю. Кто то нашептал...