Я сам не знаю. Кто то нашептал

И ночью, вместо сна, ложатся строки,

Привычно торят чистоту листа,

Под ветром мчится ялик одинокий,

И горизонта линия чиста.

 

А в ялике- священник и девчонка,

Пяток матросов, горстка сухарей,

И востроглазый, худенький мальчонка,

И неизвестность пять последних дней.

 

А за спиной- слепой стихии ярость,

Разбитый шлюп и горстка храбрецов,

И только восемь жить еще осталось,

И сотня утонувших мертвецов.

 

А впереди- тревоги и скитанья,

Жестокий жребий, брошенный судьбой,

А впереди- безлюдный берег дальний,

И чья- то жизнь в жестокий шторм ночной.

 

И чистый лист привычно торят строки.

Там безысходность и страстей накал.

Откуда образ той поры далекой?

Я сам не знаю. Кто то нашептал...