флешбэк
Ночь была скомканная.
По спальне витали видения, которые «сно-», перемешивались с реальностью, подменяли мысли. Порой было не понятно, это полудрёма или такой сон. А может быть это просто - бессонница?
Темно не было.
Через проём открытой двери было видно, что коридоры озарялись меланхолично мигающими гирляндами, переливались по стенам разными цветами. Замирали на какое-то время, порой отключались. Поэтому сложно было понять, светло или темно в комнатах.
В груди периодически кто-то начинал говорить.
И это отряхивало налипающие крупинки сна, заставляло прислушиваться. Слух, то продолжал свои путешествия по сновидениям, то переключался на окружение, пытаясь зафиксировать летающие звуки. Мозг тщательно отсеивал получаемое, утверждая, к примеру, что рычание волка - это из сновидения, а звуки застолья - от соседей через несколько этажей и старательно старался переворачивать тело с бока на бок.
Мысли в голове тоже переворачивались, крутились фрагментами памяти, которые щедро перемешивались образами из очередного пролетающего сна, в который периодически проваливался. Прилетали образы прошедших событий, а также тех, которые могли бы быть. После щедрого перемешивания уже сложно было различать, где что, где когда.
***
Анадырская разруха, наметённые горы снега, укутанные в подручных материалах балки́.
Контора решила сделать новогодний праздник для сотрудников. Для всех пятерых. Где-то внутри вращается непонятное слово «корпоратив», но никаких корпораций у нас нет. Обычная геологоразведка.
«Стоп, почему геолого..?» - мысль прервалась зашедшей в зал Ольгой, которая завела длинный и нудный разговор про сделанное нами за год. Периодически показывая на стоящие у стен, и уходящие на метры вверх, стеллажи с образцами пород и умышленно покачивая своими налитыми грудями. То, что она неровно ко мне дышит, я знаю, но как могу стараюсь делать вид, что не замечаю.
- Пора накрывать стол. - Ольга сменила своё занятия и переместилась в кабинет начальника, который традиционно пустовал. Начальник (так же традиционно) был в бессрочной командировке на тёплом материке.
Я взял со стола открытую бутылку водки и окликнул Стаса, который как-бы только что прошмыгнул рядом.
Однако вокруг меня никого не было. Комната (или зал) была пуста. В громадное грязное и никогда не мытое окно виднелись белые горы грёбанного во всех смыслах снега и чёрные с желтыми разводами пятна жилых строений.
«Где Стас?» - но тут захватившую меня мысль о собутыльнике перебили недвусмысленные звуки. В небольшом кабинетике кому-то было очень хорошо. Активно хорошо. Я понял, что если хочешь пить - делай это самостоятельно.
***
В комнате кто-то откровенно гавкнул. Я перевернулся на другой бок и машинально нащупал дрыхнущую на расстоянии вытянутой руки Висю. Она даже не пошевелилась. «Спим дальше».
Через полуприкрытые веки прорывалась пляска разноцветных отсветов.
***
Сирена неприятно и нагло выла в затылок. Машина неслась по Тихоокеанской, по встречной полосе. Где-то глубоко ощутилось сомнение что знакомые места настолько знакомы. Промелькнул какой-то осадок, дежавю, что было чуть-чуть по-другому.
Но размышлять над предчувствиями времени не было. Мы резко пошли на обгон, вывернув руль влево и почти налетев на обочину. Впереди, от здания Сахалинского обкома на нас летела серая инкассаторская машина. Она отчаянно виляла от одной стороны дороги к другой, почти становясь на два колеса.
Наша машина резко вывернула и в этот же миг, в этом же направлении, вывернула и инкассаторка. Я чётко увидел перед собой крупным планом бронированный капот надвигающейся машины, небольшие сколы краски, пятна глины. И вспомнил...
Внезапно я всё вспомнил.
Не было никакого Севера,
не было долгих лет жизни,
не было несчастных расставаний и счастливых встреч.
Не было спальни и моргающих гирлянд.
Не было меня.
Не было ничего.
Тогда, в августе 1990 года я погиб в автомобильной аварии.
При лобовом столкновении.
Машина приблизилась и её серость заполонила собой всё...
