Из Артюра Рембо
РОМАН
1
Мы несерьёзны, если нам семнадцать лет.
В вечерний час зачем нам лимонады?
Уйдём же из кафе, где люстр слепящий свет,
под сень зелёных лип для променада.
Нас освежает дуновенье ветерка;
а запах лип, ну, просто нам на диво!
Шум улиц ветром донесло издалека,
а с ним и ароматы вин, и пива.
2
В ветвях деревьев виден маленький просвет –
уколотый звездой сукна кусочек.
Мигающей звезды неверный белый свет
исчезнет вскоре с глаз средь звёздных точек.
Июнь! Семнадцать юных лет! Живи, ликуй!
От лип, как от шампанского хмелеешь.
Как маленький зверёк, крадётся поцелуй,
и чувствуешь, что на глазах взрослеешь.
3
И вспомнится герой романа Робинзон,
когда под бледных фонарей свеченье
пройдёт девица, мимолётная как сон,
а вслед за ней отец, как привиденье.
Мадмуазель покажетесь наивным вы;
она проходит мимо в ботильонах.
Но обернётся… Взгляд небесной синевы
прекрасней каватины для влюблённых...
4
И вот уже любовь настигла вас. Она
смеётся над сонетами поэта.
Друзья вас бросили. Влюблённость им смешна.
Но, наконец, вы дождались ответа…
И вы опять в кафе, под люстр слепящий свет.
Закажете вновь пива, лимонада.
Серьёзным невозможно быть в семнадцать лет,
когда в аллеях лип царит прохлада.
ROMAN
I
On n'est pas sérieux, quand on a dix-sept ans.
- Un beau soir, foin des bocks et de la limonade,
Des cafés tapageurs aux lustres éclatants !
- On va sous les tilleuls verts de la promenade.
Les tilleuls sentent bon dans les bons soirs de juin !
L'air est parfois si doux, qu'on ferme la paupière ;
Le vent chargé de bruits - la ville n'est pas loin -
A des parfums de vigne et des parfums de bière . . .
II
- Voilà qu'on aperçoit un tout petit chiffon
D'azur sombre, encadré d'une petite branche,
Piqué d'une mauvaise étoile, qui se fond
Avec de doux frissons, petite et toute blanche . . .
Nuit de juin ! Dix-sept ans ! - On se laisse griser.
La sève est du champagne et vous monte à la tête . . .
On divague ; on se sent aux lèvres un baiser
Qui palpite là, comme une petite bête . . .
III
Le coeur fou Robinsonne à travers les romans,
Lorsque, dans la clarté d'un pâle réverbère,
Passe une demoiselle aux petits airs charmants,
Sous l'ombre du faux col effrayant de son père . . .
Et, comme elle vous trouve immensément naïf,
Tout en faisant trotter ses petites bottines,
Elle se tourne, alerte et d'un mouvement vif . . .
- Sur vos lèvres alors meurent les cavatines . . .
IV
Vous êtes amoureux. Loué jusqu'au mois d'août.
Vous êtes amoureux. - Vos sonnets La font rire.
Tous vos amis s'en vont, vous êtes mauvais goût.
- Puis l'adorée, un soir, a daigné vous écrire ! . . .
- Ce soir-là, . . . - vous rentrez aux cafés éclatants,
Vous demandez des bocks ou de la limonade . . .
- On n'est pas sérieux, quand on a dix-sept ans
Et qu'on a des tilleuls verts sur la promenade.
ПРЕЛЕСТНИЦА
В бистро осенним поздним вечером висит
в тяжёлом воздухе дух лака и капусты.
На шатком стуле я и волчий аппетит –
но на столе моём, увы, пока что пусто.
И вот послышался унылый бой часов.
Из кухни девушка-красотка появилась…
Я подкрутил мгновенно кончики усов
и бога тут же возблагодарил за милость.
По бархатной щеке мизинцем провела...
Как шелковистый персик грудь её была,
когда прелестница над столиком склонилась,
на выбор предложила кофе или чай,
и чтобы поцелуй случился невзначай,
чертовка на моих коленях примостилась.
LA MALINE
Dans la salle а manger brune, que parfumait
Une odeur de vernis et de fruits, а mon aise
Je ramassais un plat de je ne sais quel mets
Belge, et je m'epatais dans mon immense chaise.
En mangeant, j'ecoutais l'horloge, – heureux et coi.
La cuisine s'ouvrit avec une bouffee,
Et la servante vint, je ne sais pas pourquoi,
Fichu moitie defait, malinement coiffee
Et, tout en promenant son petit doigt tremblant
Sur sa joue, un velours de peche rose et blanc,
En faisant, de sa levre enfantine, une moue,
Elle arrangeait les plats, pres de moi, pour m'aiser ;
– Puis, comme ca, – bien sur pour avoir un baiser, –
Tout bas: "Sens donc, j'ai pris une froid sur la joue..."
ПЕРВЫЙ ВЕЧЕР
Она была в дезабилье;
едва-едва была одета.
В изящном кружевном белье.
Клён сквозь окно ей слал приветы.
На стуле сидя, чуть дрожа,
слегка прикрыла грудь рукою.
Как кожа ног была свежа!
Спадали волосы волною.
Я видел, как закатный луч
ласкал взволнованные груди.
Как бабочка он был летуч,
и мне подумалось о чуде.
Поцеловал лодыжки ног.
Она внезапно рассмеялась.
Смех был бесстыден и жесток.
Девчонка явно забавлялась.
И ноги под сорочкой скрыв,
сказала строго: – Прекратите!
Но я не смог сдержать порыв.
Я был в изрядном аппетите.
Я целовал её глаза…
Бедняжка сладко трепетала:
– О, Боже мой, о небеса… –
она в смущенье повторяла.
– Месье! Два слова Вам сказать…
Но я приник губами к лону…
Наш первый вечер. Благодать
для поцелуев и влюблённых…
…Она была в дезабилье;
едва-едва была одета.
В изящном кружевном белье.
Клён сквозь окно нам слал приветы...
PREMIERE SOIREE
Elle etait fort deshabillee
Et de grands arbres indiscrets
Aux vitres jetaient leur feuillee
Malignement, tout pres, tout pres.
Assise sur ma grande chaise,
Mi-nue, elle joignait les mains.
Sur le plancher frissonnaient d'aise
Ses petits pieds si fins, si fins.
Je regardai, couleur de cire,
Un petit rayon buissonnier
Papillonner dans son sourire
Et sur son sein - mouche au rosier.
Je baisai ses fines chevilles.
Elle eut un doux rire brutal
Qui s'egrenait en claires trilles,
Un joli rire de cristal.
Les petits pieds sous la chemise
Se sauverent: "Veux-tu finir!"
La premiere audace permise,
Le rire feignait de punir!
Pauvrets palpitants sous ma levre,
Je baisai doucement ses yeux:
Elle jeta sa tete mievre
En arriere: "Oh! c'est encor mieux!...
Monsieur, j'ai deux mots a te dire..."
Je lui jetai le reste au sein
Dans un baiser, qui la fit rire
D'un bon rire qui voulait bien...
Elle etait fort deshabillee
Et de grands arbres indiscrets
Aux vitres jetaient leur feuillee
Malignement, tout pres, tout pres.
