Иванов Род
Жил да был давно на свете
Не богатый и не беден,
Не боярин, не купец,
Не пройдоха, не мудрец,
Не калека, не вояка,
Не оседлый, не бродяга,
Не старик и не юнец
Дел хороших удалец.
Говорил со всеми просто,
Был немаленького роста
И в плечах имелась ширь.
С виду добрый богатырь.
Чей он родом был не знали,
Но повсюду называли
По делам, как небом дан,
Не иначе как Иван.
За любое дело брался,
На подмогу не стеснялся
Где по просьбе, где любя,
Для людей, не для себя.
Где словами, где делами.
Где бывало кулаками
Огораживал народ
От печалей и невзгод.
Знали все, не только люди,
Знали лешие и чуди:
Коль заявится беда
Ваня выручит всегда.
Где бы зло не появлялось
Разгулявшись забавлялось,
Говорили злу в ответ:
«На тебя Ивана нет».
И как только так звучало
Это было дел начало:
Появлялся там Иван
Да готовил злу капкан.
Изловив же не сердился.
Злом воздать не торопился,
Поучал, явив свой нрав,
В коем был и смел и прав.
Жил Иван тот без обмана.
Уважали все Ивана
За добро, что нёс в народ
Да за то, что так живёт.
За дела благодарили.
Меж собой же говорили:
«Больше надобно таких,
Тяжело порой без них».
Да и сетовали дружно:
«Не женат», - и простодушно
Из глухих и людных мест
Подбирали всё невест.
Но Иван хоть не сердился
Девиц красных сторонился
То ли скромности завет,
То ли дал какой обет,
Но не жаловал девицам
Не простым и не царицам
Синеокий, ясный взгляд,
Обходил их всех подряд.
Как-то раз в одной землице,
В государевой столице
Делом праведным Иван
Исправлял в казне изъян.
Царь земли самодержавный
За поступок этот славный
Дочку меньшую даёт
Да Иван, ишь, не берёт.
Царь ему на это прямо:
«Что ж ты, Ваня, так упрямо
В царску бороду седин…
Не по нраву что ли чин?»
Отвечал Иван несмело:
«Не в чинах, державный, дело…»
Как калина покраснел
Да и вовсе онемел.
Царь ему и так, и эдак
Да глядит, что случай редок
И в обиде от того
Грозно выдал для него:
«От царевны нос воротишь?
До беды меня доводишь…
Так ступай, милок, в тюрьму
Мож прибавится к уму».
И в острог с надёжной клеткой,
Попросив прощенье предков,
Царь Ивана заточил,
Чем царевну огорчил.
Хоть была и нежеланна,
Жалко стало ей Ивана.
Кличет няньку: «Заходи,
Да ругаться погоди…»
***
В яме темной и глубокой,
За решёткой в клетке строгой
У Ивана воли нет
Луч достать, что дарит свет.
Высоко одно окошко,
Да и в том застрянет кошка,
По углам белёсый гриб…
Слышит сверху двери скрип.
Дверь поспешно затворилась
И во тьме засуетилась,
По ступенькам вниз идя,
Род царей вовсю стыдя,
Разлохмачена старуха.
Покраснев на оба уха,
Тяжко старостью дыша,
Спотыкаясь в клеть вошла.
Клеть недобро оглядела,
В уголок тихонько села
Да вздохнула: «За горшок
Няньку старую в острог.
За разбитую посуду
На осуд честному люду.
Набралась под старость мук,
Но уж вызнаст вскоре внук.
Прибрала седые пряди,
Огляделась: «Бога ради,
А тебя по что Иван
Упекли в земной карман?
Да молчи уж… ох досадно:
Не глухая чай и ладно:
Царь беснует во дворце –
Дочь меньшая не в кольце.
По палатам ходит злится,
Над холопами глумится,
Да лютует на износ
Уж не царь, а злобный пёс.
Что ж ты Вань… царевна наша
Королев заморских краше.
Вот поглянь, дела твои
Осуровели мои».
Засопел Иван в потёмках,
Но ответил, дух искомкав:
«Спору нету, виноват,
Сам таким делам не рад.
Я хоть, мать, и не пугливый,
К девам красным боязливый.
Перед ними, как дурак,
Раскраснеюсь будто мак
Да душою, как в трясине,
Али в липкой паутине,
Где паук с меня в размер
Да лохматый будто бер.
Тот, поверь, не так мне страшен,
Как девичий стан наряжен,
А уж взгляд, что камень в лоб,
Хоть сигай с такого в гроб,
Хоть беги с того за море.
Не беда, сплошное горе…»
Тяжко выдохнул, умолк.
А старушка дело в толк:
«Во на что с тобой Ванюша…
Ну дак старую послушай,
Есть управа на беду.
Слушай речь о чём веду.
Далеко, аж за горами,
Есть холмы, полны лесами
Так за ними, средь болот
Бабка старая живёт.
Там, средь топей, есть землица.
В тех местах она царица,
Всё живое, что вокруг
Служит ей без всяких мук.
Всяк о ней молва шептала
Да досель не перестала…
Сколько ей от роду лет
Даже мой не помнил дед.
Но и ныне ходят слухи
Нет мудрее той старухи:
Хворь любую, что найдёт,
Без остатка изведёт.
Кто глаголет, что ведунья,
Кто, заморская колдунья,
Но творит, как в баловство,
Люду всяко волшебство.
Зла бывает, что не скрою,
Но тебе ль, Иван, герою,
Жизнь ведя свою добром,
Беспокоиться о том.
Ты бы к ней, Ванюша, смело.
Та бы горе одолела
И беда бы не беда:
Испарится, как вода.
Да женись на царской дочке.
Дел-то выправил – цветочки.
Хоть казну вернул на взор,
Да у нас не дремлет вор.
Вроде смотришь, не лютует,
Не ворует, так, балует
Потихоньку, по чуть-чуть.
Взор лишь стоит отвернуть,
Как казна пустым-пустёха…
Плохо дело, шибко плохо.
Так, что, Ваня, не серчай,
А женись да выручай
Царство наше от порока.
Дел – не топтана дорога».
Замолчала. Ждёт ответ.
Ей Иван: «Неплох совет.
Только мы с тобой в неволе.
И сидеть во тьме доколе
Ни тебе, ни мне не знать.
Спать пора, уж темень, мать».
Мать-старушка покряхтела,
В уголке удобней села
Да и молвит: «Хоть позор,
Да внучок мой тоже вор.
Слышишь, дверь вверху стрекочет,
То внучок за нас хлопочет,
Шурудит во всю замок.
Ты бы, Ваня, мне помог:
Подсадил бы ближе к двери.
Там удачу и проверим.
Коли дверь откроет нам,
То молись ужо ногам,
Чтоб несли бегом отсюда
Ночь пока, да сон у люда.
А вернёмся коль назад,
Царь остынет, будет рад,
Не сживёт коли со света.
После встанем для ответа.
Нынче, Ваня, путь к дверям,
Утекать бы надо нам».
Подсадил Иван старушку
По ступеням на верхушку.
Двери щёлкнули скобой
Да открыли вход собой.
Хоть старушка и кряхтела
Ход на верх преодолела.
Тихо вышла, рот молчок.
Тут на взгляд попал «внучок»,
Глухо ахнув, чуть не села:
«Царь нас выпорет за дело…»
Срезан щёлк холёных кос:
«Где ты вляпал… ся в навоз?»
И что вызнала старушка,
Всё по-быстрому на ушко
Царской дочке отдала
Да притихла бел-бела.
Тут Иван на волю вышел:
Через раз стараясь дышит:
«Ох, и запах, ох и дух…
Хорошо, что нету мух
Эх, навозец знатный, стойкий…
Лезь бабуля на закорки.
Понесу отсюда прочь.
Поспешим покуда ночь».
Быстро старая уселась,
На внучка глазами взъелась,
Помянула тяжко плеть
Да и путь взялась терпеть.
Ночь прошла, за ней умело
Солнце красное взлетело.
Позади столичный град,
Впереди деревьев сад.
А за ними, как ступеньки
На дороге деревеньки.
Бабка старая: «Свернём.
По дороге не пойдём.
Там нас царь быстрей изловит
Да боюсь обезголовит
За побег немедля всех.
Нам же надобен успех.
Тут за садом есть лесочек.
В нём укрытый теремочек,
Для охоты царский дом.
Нас искать не будут в нём.
Там мой родич, нем от роду,
Выдаст пищу и заботу.
Воздадим ногам почёт,
Да и сон пойдёт в зачёт».
Так и сделали. Лесочком
Добрели до теремочка.
Там поев, набрав еды,
В сон ушли от суеты.
Пробудились ближе к ночи.
Внуку бабка: «Нету мочи
С вами дальше путь вести.
Ты уж старую прости».
На Ивана поглядела:
«Ты уж, Вань, доделай дело,
Да внучонка не бросай,
Отведи в болотный край
К той причудливой старухе.
Чай не кривдой будут слухи:
С внука выведет позор».
Да к тому направив взор:
«Может всё-таки до дому?
Нет? Так быть ужо такому:
Вам дорога, мне же старь,
Коль не сыщет государь».
Обняла «внучка» покрепче,
Да словами доброй речи,
Чтобы время не тянуть,
Пожелала добрый путь.
***
Царь проспал спокойно ночку.
По утру, не встретив дочку,
Только в спальню к ней вошёл,
Косы срезаны нашёл.
Не на шутку рассердился.
Стражу звать распорядился,
Той велел, крича в разнос,
Отыскать хозяйку кос.
Хоть везде искала стража
Не нашлась нигде пропажа.
Всё прошли вокруг на взгляд
Да царю ведут доклад:
«Нет ни няньки, ни девицы.
Да к тому же клеть темницы
Опустела, настежь дверь,
Нет и узника теперь».
Царь, на то, в раздумье строгом,
В путь дозорных по дорогам
Отправляет поскорей,
Дав им в помощь голубей.
Ночь почти в окно стучится.
Прилетает голубица
И послание, что есть.
До царя несут, прочесть.
После ночи, на рассвете,
В позолоченной карете,
Царь торопится в лесок,
Тот, где спрятан теремок.
В кулаке зажавши косы,
Взором сея всюду грозы,
Не щадя сосновый пол,
Входит в терем лют и зол.
Нянька, старая поднялась
С двух шагов слегка размялась
Да согнулась пополам:
«Будь здоров. Того б и нам».
Голос царственный суровый:
«Я-то, старая здоровый,
Ты вот будешь или нет
Не решил пока в ответ.
Отвечай же Патрекевна,
Где скрывается царевна
И по что уж без волос?»
Тычет няньке косы в нос.
Нянька косы оглядела,
Не спросясь на лавку села,
Да румяна, как заря,
Словом ходит до царя:
«Кабы я вот так посмела?
Так царевна повелела.
То ли замуж собралась,
То ль в тебя вся удалась…
Мне ль с царевною тягаться,
Мне ли с нею пререкаться,
Мне ль, холопке? Ну, ей-ей!
Царь, ей богу, пожалей!
Что уж я? Коль ты недавно
Ей в мужья судобил славно
Ваньку-узника кажись.
Так теперича держись.
Дочь твоя хоть и стыдилась
Косы срезать, нарядилась
Не иначе, как юнцом
Да погналась за кольцом.
Как Ивана увидала,
Вся румянцем запылала,
Видно было сквозь навоз,
Увлеклася им в сурьёз…»
И, что видела, узнала,
Всё царю пересказала.
От начала до конца
Довела всё до отца.
И о том куда собрались,
И зачем туда подались:
Всю Иванову беду
Разложила на виду.
Словом бранным не грешила,
Торопиться не спешила,
Всё сказала. Ждёт оков.
Царь, хрипя не держит слов:
«Их? К Яге? Да на болото?!
На кол в старости охота?!
С дуба, старая, сползла?!
Напрочь голову снесла?!»
Отдышался, сел на лавку:
«Ну, тебя уж, на добавку,
Коль царевна не придёт,
И молитва не спасёт».
Раскраснелась Патрекевна:
«Вот и дочь в тебя, царевна!
Тоже мне несла беду
Коль на помощь не приду.
Не понятна ей причина:
Почему сбежал от чина
Не увидев и лица,
Да стыдилась за отца.
Хоть не ведала в чём дело,
Про Ягу сказать велела:
Столько сделал всем добра…
Мол, ему вернуть пора.
Но скажу тебе для виду
На него она обиду
Затаила. Мол, позор
От неё воротит взор.
Собралась к Яге с Иваном.
Он же в деле не болваном…»,-
Хоть сказала, всю трясёт,
Зуб на зуб не попадёт.
Царь ей выдохнул ответом:
«Ты молись, молись об этом.
Пусть Иван и не дурак,
И по сердцу этот брак,
Но бывает и старуха
Озаботиться прорухой.
Так что, старая, молись!
Да почаще и за жись!»
Встал на ноги, стражу кличет.
В них указом новым тычет:
Охранять в пути двоих
Да заботиться о них.
Да велит им неслучайно,
Не показываясь, тайно
Резвость в деле проявлять,
Голубями сообщать.
Подошёл к старухе чинно.
Ни с чего вдруг, беспричинно,
Отерев ей лик от слёз,
Во дворец назад повёз.
***
По полям, лесным тропинкам,
Меж ветвей да по травинкам,
Вдалеке от всех дорог
У Ивана шаг широк.
Хоть внучок и не зевает,
Не всегда, ишь, успевает
Отвернуть от ветки лик
Созерцая звёздный блик.
Натерпевшись молвит грубо:
«За тобою дать мне дуба
Дело плёвое, Иван,
Ты ведь добрый, не тиран».
Но Иван: «К чему укоры?
Ты же вор, должон быть скорый,
Ушлый, так что берегись
Или поодаль держись».
Отвечал внучок: «Ей богу!
Я ж не ведаю дорогу.
Я ж поодаль заблужусь
И назад уж не вернусь.
Я к тебе уж, Вань, поближе.
Ты бы ветками по тише.
Для тебя то путь знаком
Вижу, ломишься быком.
А скажи, ужель в заботе
У Яги был на болоте?»
На ходу Иван отдал:
«На болоте не бывал.
До него ходил, бывало,
Но дорога там и встала,
Не звала к себе Яга,
Пожалела, знать, пока».
Оглянулся внук опасно:
«Говорят, она ужасна.
Всяк, незваный коль придёт,
Там погибель и найдёт».
Говорит Иван ответом:
«Как же, слышал я об этом.
Только мы пока дойдём,
Помощь вестью соберём.
Слышал я, старушка эта,
Не смотря на многи лета,
Любит слушать быль ли сказ
С шуткой бойкой на показ.
Хоть сейчас мы не желанны,
К сроку будем долгожданны:
Шуток примет два мешка,
Не прибьёт исподтишка.
А для этого нам нужно
Заглянуть неравнодушно
К чудям, к лешему вдвоём.
Долг за ними, заберём».
Долго шли, покуда взоры
Не нашли дорогу в горы,
Да не ту, где все идут,
Ту, что долго не найдут.
Не дорога вовсе, тропка.
И по ней за сопкой сопка
Довела двоих поход
До скалы, где есть проход,
Что зиял ничем не скрытый,
В город каменный, укрытый
Предлагая заглянуть
Фонарями правя путь.
Долго шли ли вглубь прохода,
Но уже глядят ворота
Медью кованной блестят
Освещая их на взгляд.
Внук Ивану: «Вань, а чуди
Из себя какие? Люди?»
Отвечал Иван ему:
«Чудей знают по уму.
С виду будут будто беры.
Но в душе не изуверы.
Хоть лохмат у них покров,
Понимают всё без слов.
Отвечают, где словами,
Где достойными делами:
На добро дают ответ
И на зло поставят след.
Не сердить их – доверяют.
Глянь, ворота отворяют.
И запомни, ты не вор –
Похоронят среди гор».
Настежь выдались ворота.
Стражам чинная работа
Их под светом фонаря
Довести уж до царя.
У царя же то ль веселье,
То ли праздное безделье:
Люд в застолье, лад и смех.
Царь поднялся, что не грех.
С головы до пят лохматый,
Золотым плащом богатый.
Посох синий, что при нём,
Белым царствует огнём.
На Ивана молвит зычно:
«Здрав будь, друг мой закадычный!
Ты к нам гостем от забот?
Аль соскучился за год?»
Говорит Иван в ответе:
«Не за тем и не за этим.
Хоть соскучился, дружок,
Да пришёл забрать должок».
Царь на это: «Для себя ли?
Или делом обязали?
Да и кто это с тобой
Статью в девицу собой?»
Отвечал Иван: «Владыка,
Тут такая закавыка…
До Яги его веду
Отвести с него беду».
Царь-владыка засмеялся:
«Что-то я засомневался!
Ой, его ли?! Может сам?
Долг, конечно я отдам.
Опыт мой хоть неподъёмный,
Перед ней, Ягой, заёмный…
Коль нагрянет, даже я
Для неё уж не судья».
Тут Иван: «Так звать старуху
К вам не надо. Лишь до слуху
Весть, чтоб знала о пути,
Что идут к ней, донести.
Мол, идём не крякать уткой,
Мол, несём ей бойкой шуткой
Небылицы на показ
За труды её для нас.
Ей о том передадите,
Так и долг свой затворите.
А чтоб было что нести,
Тут скажу, коль что, прости.
Царь велел сперва покушать
Да потом уселся слушать,
Странно глядя на двоих.
Улыбаясь за троих.
Двое сыто уж поели.
Глядь, на них уже глазели
Все вокруг. Иван спеша:
«Море – бурная душа
За волной волну торопит,
Корабли людские топит.
С дел таких один купец
Стал на острове жилец.
Одинокий, без сомненья.
Но с надеждой на спасенье
Добывал себе в живот
Только рыбу. Канул год,
Десять лет… и вдруг во взоре
Поднялось волною море
И на берег, чуть дыша
Дева вышла не спеша.
До того собой красива,
Что затмить любое диво.
А на ней, скрывая стан,
Лишь с застёжками кафтан.
Подошла, красой сразила,
Томным голосом спросила:
Сколь, купец, твоя рука
Не держала табака?»
Отвечал купец со вздохом:
«Десять лет уж вышло сроком,
Как табак рукой не брал.
За понюшку всё бы дал».
Дева, верхние застёжки
Расстегнула и в ладошки
Подаёт с груди кисет
С табаком, что крепче нет.
Взял щепотку из кисета,
Затянул, чихнул ответом
Да вздохнув: «Блаженства миг
Пред тобой сейчас постиг».
Дева снова слух тревожит:
«А, давно ли, мой хороший,
Твой густой, чернявый ус
Окунался в винный вкус?»
Отвечал купец в волненьи:
«Десять лет провёл в томленьи
Не притронувшись к вину.
Хоть бы капельку одну».
Дева, средние застёжки
Расстегнула и в ладошки,
Как из радостного сна
Подаёт кувшин вина.
Приложился он к кувшину.
Выпив ровно середину,
Отерев усы перстом:
«Век мечтал я о таком.
Не пивал вина чудесней
Вкус сродни хорошей песни,
В купаже мечтаний смак…»
Дева тут, коль дело так,
Проторяет путь-дорожку,
За застёжкою застёжку
Отворяет ниже, вниз,
Да в словах не хуже лис:
«А давно ли развлекался?»
Тут купец вперёд подался,
На колени встал пред ней,
Хрипло молвит: «Пожалей!
Угадать хотя бы дай-ка…
Неужель там балалайка!»
Тишина. Но тут же зал
Дружно весь захохотал.
Улыбаясь царь Ивану:
«Так и быть, смущать не стану.
Всё же чую, про тебя.
Да не дуйся, я любя.
Хоть и низменного нрава,
Хороша твоя забава.
Так Яге и передам,
Ну, а дальше ты уж сам».
Попрощался царь любезно.
Выдал снеди, что полезна,
Пожелал своё найти,
Показал куда идти.
Шёл Иван с внучком дорогой
Под горою, под высокой,
Под землёю глубоко.
Шли не близко, далеко.
Так дошли вдвоём до входа,
Где небесная свобода.
Догонят их малец,
Явно царских дел гонец.
Подаёт двоим депешу.
Ваня, будя не в невежу,
Ту депешу прочитал.
Царь подгорный так писал:
«Вам во след царёва стража
Поспешает, мол де, кража
Царской ценности на вас,
Отстаёт всего на час».
На внучка Иван воззрился:
«И по что так царь озлился?
Даже стражу в след послал,
Что ты царское украл?»
Внук на это: «Две иголки,
Гребешок с царёвой полки,
Да и тот не золотой,
Глянь, серебрянный, простой».
Тут Иван, подкинув руку:
«Вот бы дать тебе в науку,
Так тебя ж, господь прости,
Самому потом нести.
Мало, что худой да длинный,
Так ещё и ум мякинный
Дураком с себя дурак».
В лес вошёл, ускорив шаг.
Внук с обиды от такого
Засопел, вослед: «Не ново,
А давно известно всем
Ты к Яге идёшь за чем»,-
И за ним бежать поспешно.
Ветки встречные небрежно
Наловчившись отводя,
Слов в Ивана не щадя:
«Даже бер ворчал уж белый,
Что к девицам ты не смелый,
Отворачиваешь взор,
Да бежишь от них. Позор».
Отвечал Иван укору:
«Не тебе нозить, не вору.
Сам в позоре выше лба,
Но беда не всем судьба.
Разлучим тебя с позором
И меня уж с приговором,
Там царевишну возьму».
Задыхаясь внук ему:
«Ты? Безродный? Да к царевне?
Да тебе ли к ней, деревне?!
На тебя на мужика
И не глянет с высока!»
«Да и пусть. Пускай не глянет.
Мне женой царица станет.
Для того иду к Яге,
Всё теперь в ей руке».
Внук и вовсе задохнулся.
Коль не стража бы, вернулся,
Но вонзив в Ивана взор,
Шёл за ним снимать позор.
***
Шли по лесу, не плутали.
Шли до вечера, устали.
К ночи сделали костёр.
Тут и гость явился скор.
Гость – не гость, по виду барин,
Леса здешнего боярин,
Али царь над слободой,
Дядька Леший с бородой.
На плече его сорока.
Поглядел на пришлых строго
Да Ивану выдал слов:
«Ты, Иван, умом здоров?
С виду вроде не дитятя.
В лес такое на ночь глядя
За собою приводить.
Али скушно стало жить?
Для какого интересу
Стража рыскает по лесу?
Что такого натворил?»
Речь Иван не затворил,
Отвечал ему любезно:
«Из тюрьмы бежал бесчестно.
А вот этот паренёк
В этом деле мне помог.
А в остроге оказался –
От царевны отказался.
Вот теперь к Яге иду
Отворачивать беду.
Передумал не жениться,
Да и по миру блудиться
Надоело. Мне бы дом
Да и жить с женою в нём.
Паренёк, что нынче рядом,
Что меня буравит взглядом,
На болото, снять позор,
Держит путь, покуда вор.
Мне сейчас, хозяин леса,
Дело выше интереса.
Выручай меня дружок,
За тобою был должок.
Передай Яге сорокой,
Что идут до ней дорогой
Двое помощь обрести
Да потехи донести.
А чтоб было, что при вести,
Расскажу на этом месте
Шутку новую тебе…»
Леший тут: «Оставь себе.
Все твои шутихи знаю,
От сороки принимаю.
Пусть расскажет нынче тот,
Кто с тобою к Яге идёт.
Не один же к ней, ей богу,
Держишь, Ваня, путь-дорогу.
Мож ему не по уму,
Мож в напраслину ему?»
Паренёк, что внуком звался,
Как-то сразу подобрался,
Упираться всё ж не стал,
Низким голосом сказал:
«Есть к такому делу байка.
Не сравнится с «балалайкой»,
Но коль ухом кто возьмёт,
Тот и пользу обретёт.
Как-то в полночь, под луною,
Царь с царицей молодою
Друг до дружки крепко льнут
Речи сладкие ведут.
Царь, волнуясь, чуть дыша:
«Любишь ли меня душа?
Был ответ ему у губ:
«Люб ты, милый, шибко люб».
Царь жене: «Любовь ли будет
Коли золото убудет,
Серебро, каменьев цвет?»
«Будет, любый», - был ответ.
Царь опять: «Любить ли будешь
Коли слуг гонять не будешь,
Всех придётся распустить?»
«Буду сердцем всем любить».
Снова царь: «Любим ли буду
Коль нарядов не добуду,
Чтоб на пир тебе ходить.
Будешь ли меня любить?»
Зарумянилась царица,
Ближе к милому садится
Да такое отвечать:
«Буду, милый… но скучать».
Леший бороду огладил:
«Эка парень дело сладил,
Эка вывел всё на быт…
Но Яге нести не стыд.
Ты Иван скажи мне ясно,
А царевна ли согласна,
Чтоб женой её ты взял?»
Ваня плечи приподнял,
А внучок, что на иголках,
Щёки будто бы в свеколках,
Пропыхтел: «Куда ему.
Дочь царя не по уму.
Мужиковская личина:
Груб, невежлив беспричинно.
От него царёва дочь
Убежит поспешно прочь».
Леший брови вскинул горкой,
Взгляд сощурил, смотрит зорко,
Да от маковки до пят
Оглядел внучка на взгляд.
Паренёк хоть и опрятный,
Но в румянец весь нарядный,
Леший ум слегка напряг,
Выдал тихо: «Во на как…»
До Ивана повернулся:
«Эк, ты Ваня, спотыкнулся.
Ниже только не скатись.
Без Яги не обойтись.
Коли справится старуха
С этой вашей заварухой,
Погуляю на пиру,
Коль со смеха не помру.
До болота путь не долог,
Десять вёрст от этих ёлок.
Коли выйдете в рассвет,
Топь увидите в обед.
Ну, а я другой дорогой.
Весть отдам Яге сорокой,
Сам же к стражникам пойду,
Отведу от вас беду».
Улыбнулся, развернулся,
Напоследок оглянулся,
Шапкой куньей помахал,
Шаг лишь сделал и пропал.
***
Взяли в путь перед рассветом
И как раз перед обедом
Вышли к берегу вдвоём
Да стоят перед бревном.
На бревне сидит лягушка
Напузыренное брюшко,
Ростом вышла, что коза,
Как у окуня глаза.
Вдруг, пузырь сдувая смело
Говорит: «Квакое дело
Привело в болото к нам?
Али делать неча вам?»
Для Ивана то не ново:
«Позови-ка Водяного.
Пусть придёт на бережок,
У него ко мне должок».
Громко квакнула лягушка
Да сильней раздула брюшко
Говорит им: «Во на квак,
Сам зови коли дурак.
Мне до вас квакое дело?
Жить пока не надоело», -
Быстро спрыгнула с бревна,
Три прыжка и не видна.
Не спугнуть таким Ивана.
Встал у берега тараном,
Сунул руку в водоём,
Указующим перстом
Помахал в воде два раза,
Громким голосом, указом,
Топнув сильно в бережок,
В воду выкрикнул: «Должок».
Встал на берег, поджидает,
Внука ближе подзывает,
Говоря: «Желаешь жить –
От меня не отходить».
Только взял его за руку,
Тут и запах носу в муку,
В берег стукнулась волна,
Водяной пришёл со дна.
Не добром глаза мерцают,
Зубы острые сверкают,
Страшным голосом ревёт:
«Кто должок с меня берёт?!
Кто кричит на всё болото?
Жить кому так не охота?!»
Перед ним Иван тот час:
«Я твоих русалок спас!
Я тебе вернул трезубец!
Ты же сам себя, безумец,
Этим долгом обязал,
Мне угрозой навязал.
Не вернёшь должок, не надо.
По делам пойдёт награда –
Разнесу повсюду весть,
Что твоя прогнила честь».
Отшатнулся царь болотный,
Вытер пот со лба холодный,
Говорит: «Что пуще благ,
Честь со мной. И будет так.
Говори уже свободно,
Что тебе, Иван, угодно?
Долг сведу, что есть, на нет».
Не застрял Иван в ответ:
«Средь болота есть избушка
В ней живёт Яга старушка.
Нам бы к ней туда, назад.
Долг и выйдет в аккурат».
Царь в ответ, раскинув руки:
«Я-то думал будут муки,
А долги не больше вшей», -
Улыбнулся до ушей.
Достаёт невесть откуда,
С виду, вроде бы не чудо,
Домотканый половик.
Бросил на воду и в миг
Сухопутная дорожка
Шире шага на немножко
Побежала в даль болот.
Водяной совет даёт:
«Вот тебе, Иван, дорога.
На неё ступайте строго.
Вправо, влево ни на шаг,
А не то, прощай рыбак.
А когда назад придёте,
По углам рукой потрёте,
Так и скроется от глаз.
Ну, не стойте. В добрый час».
Постоял немного рядом,
Проводил обоих взглядом,
Да без звука, среди вод,
Опустился вглубь болот.
***
Сухопутною дорогой
Не короткой, не широкой
Шли до ночи, ночью шли.
На заре к избе пришли.
Не великая избушка,
Не избушка, развалюшка.
Позади избы дымок –
Банька ростом в бугорок.
Дверь в избе на оба уха
Заскрипела и старуха,
Лет за сотню десять раз,
Вышла горбясь, щуря глаз.
Разглядев, всплеснув руками,
Чуть пошамкала губами
Да от радости светясь:
«Слава Роду! Дождалась.
Ох, и дух от вас походный,
Ох, и запах-то болотный,
Засвербело аж в ноздре…
Баня сзади на дворе.
Оперва себя отмойте,
Руки, ноги успокойте.
Первый Ваня, ты потом.
Да и жду обоих в дом».
После бани, после жара
За столом сидела пара
Против бабушки Яги
Уплетая пироги.
Запивая щедро щами
Да тянули в рот руками
Репу жарену с треской,
Да с капустою морской.
А блины с малиной спелой,
Мёдом сдабривая смело,
Отправляли быстро в рот.
Так насытили живот.
Бабка старая не ела.
Караулила, глядела,
Видит, к двум крадётся сон
И чихнула, выгнав вон.
Сон пропал. Яга в заботе
Говорит двоим напротив:
«Не стесняйтесь, коль нашли,
Говорите с чем пришли?»
Говорит Иван ответом:
«Было велено мне дедом
Для людей добро творить,
Да от дела не юлить.
И ещё сказал советом
Собирать везде при этом
Небылицу, байку, сказ,
Что с потехой на показ.
Мол, когда беда случится
С нею можно разлучиться
Коли в кучу их собрать,
Да тебе за так отдать.
Коль придутся все по нраву,
На беду найдёшь управу.
Да просил при этом он
Передать тебе поклон».
Встал, до пола поклонился.
От Яги ответ явился:
«Помню деда твоего.
Даже прадеда его.
Род Иванов знаю. Славный.
И рассказ у них забавный,
А вот в них ли ты, сынок,
Мне проверить самый срок.
Начинай свою потеху.
Коли будет много смеху,
То беда вас обойдёт».
Сесть велела. Байку ждёт.
Сел Иван за стол, и начал.
Пустомелей не судачил,
Чин по чину водит речь.
Шутку бойкую извлечь
Удалось неторопливо.
Замолчал, да эко диво,
Вроде скромно, но курьёз
Рассмешил Ягу всерьёз.
Хохотала хоть недолго,
Да с того седая чёлка,
Ни с чего, гляди, черна,
Вся пропала седина.
То ль мерещится, то ль мнится.
Вслед за байкой небылица
И от той уже Яге
Не сидится, налегке
Поднялась. Да тем богата –
Высока да не горбата,
За спиной черна коса
До калена. Чудеса.
Ване то, как за подсказку.
Для Яги смешную сказку
Тут же сказывает влёт,
Да Яга не отстаёт:
Только воздуха вдохнула,
Пополам себя согнула,
Да хохочет на износ
От души до самых слёз.
Лишь слеза на пол упала,
Как волною побежала
По избушке новизной.
Печь сияет белизной,
Стены стали шире, выше,
Дом, как новый, так и дышит
Свежесрубленным бревном,
Больше стал на вид окном.
Утварь, лавки засияли,
Сколы, трещины пропали,
Стол, как новенький стоит,
Белой скатертью покрыт.
И Яга, хоть хохотушка
Да на вид уж не старушка,
Чудо - скинула года,
С виду дева молода.
Отдышалась и спокойно
Оглядела всё, достойно
Молвит: «Славно рассмешил.
Старость этим сокрушил.
И теперь, Иван, умело
Награжу сполна за дело,
Отплачу тебе в тройне.
Говори, за чем ко мне?»
Встал Иван, не поленился
Да румянцем весь покрылся.
Молвит: «С внука бы позор
Отвести, покуда вор.
И с меня беду-несчастье
Удалить бы в одночасье:
Девиц красных то ль боюсь,
То ли сызмальства стыжусь,
Но краснею пуще мака
Перед ними. Даже драка
Не на столь меня стыдит,
Как девичий лик вспылит.
Как скажи, с таким жениться?
Как царевне повиниться
Той, что прежде отказал»,-
Вспыхнул маком, как сказал.
На него Яга взглянула,
«Внуку» глазом подмигнула,
Говорит Ивану: «Вздор.
Так и быть, открою взор.
Вот тебе Иван в науку:
Приглядись получше к внуку…
Ты пред нею не краснел.
Что ж ты, Ваня, побелел?
Аль нарядец не по нраву?
Так вернём сейчас оправу,
Там сколь хочется винись,
А получится, женись».
Подошла к царёвой дочке,
Подняла за локоточки,
Подарила добрый взгляд
Да вернула ей наряд,
Как велит людской обычай,
Прежний царственно-девичий
Весь расшитый серебром.
Не закончила на том.
Не задев её перстами,
Провела над волосами
Да вернула две косы
Гордость девичьей красы.
Отошла, глядит. Нежданно
Всё открылось для Ивана
Да видать себе не враг,
Смело сделал первый шаг.
Говорит, стыдясь, царевне:
«Ты прости, душа, деревне
И обиду, и укор,
Ну, а пуще недозор.
Кто из нас обоих вором,
Кто сейчас под приговором
Понимаю. Не горжусь.
Только впредь не отвернусь
От красы столь ненаглядной,
От души твоей опрятной.
Сердце я украл твоё,
Отдаю теперь своё».
Да забыв стесненья муку,
Подаёт царевне руку.
Та, румяна, что огонь,
Руку вложила в ладонь.
Тут Яга смеясь, царевне:
«Наш Иван не из деревни.
Родом будет из царей,
Третий он из сыновей.
Всё случилось чин по чину
И коль вызнали личину
То пора бы вам домой
Да и мне пора самой
Погулять по белу свету.
Кой-кого призвать к ответу,
Где-то ворога простить,
Где-то друга навестить.
Ну, а вы, как обживётесь
Да детьми обзаведётесь,
Ваш по счёту третий сын
Пусть придёт, не ставлю тын.
Вам пора уже в дорогу».
Подвела двоих к порогу:
«Есть и ступа, и метла
С ними я сама смела,
Но и вам не топать ножкой.
Вот обоим вам дорожка
От порога до дворца,
До невестина крыльца».
Развернула перед ними
Половичку цветом синим,
Повелела им идти,
Да пропала, не найти.
Только шаг один шагнули,
Как вдвоём уже взглянули
На дворец и на крыльцо.
Да на нянькино лицо:
Слёзно старая молилась.
Их увидев, покрестилась
Да объятий не щадя,
Обняла их не шутя.
Тут и царь заметил встречу.
За дела пророчил сечу,
Да найдя благое в том,
Сам завёл обоих в дом.
Свадьба месяц собиралась.
На неделю разгулялась:
Гости тешили живот,
Пели песни, пили мёд,
Молодым дары дарили.
Много шуток говорили,
Да желали без затей
Им по более детей.
С тем, Иван, с женою вместе,
Год на пятый, к роду чести,
Сына третьего родил,
Да Иваном окрестил.
И случалось у Иванов
Третий сын не без изъянов,
Но беда не на века
Коль помощницей Яга.
Уж она всегда в заботе
О Ивановой породе,
Ведь пока живёт их род
И она не пропадёт.
31.10.2017
