Корольковы
На ящик водрузили таз с бельём:
вся кухня пропиталась мыльной пеной,
а мама всё стирала: "Мы, наверно,
состаримся, покуда поутихнут
злословия про папу. Не быльём
плохое порастает, паутиной.
Пока тебе придётся быть у Тани:
за хлопоты по-божески берёт -
сегодня расплатилась бигудями".
Ты слышал про устойчивость "пока"
от старшего приятеля Деткова.
(Его не переделают в детдоме,
но старших переделают в Сибири).
На стенку присобачили плакат,
там спирт - на спорт (хоть, в сущности, все пили).
"Послушай, Слава, чую, погорим мы!
Не создано успешнее полка,
чем полк из стукачей и подхалимов".
Бельё пришлось вывешивать тебе -
с боязнью ты залез на табуретку:
"Не будет изменений, так уедем!"
"Кому мы, Славик, надо!? Мы - отбросы!
Старайся ухватиться за тире
в любом определении. Оброс ты!
Скажу Татьяне, чтобы обкорнала.
Когда успел рубашку затереть?"
"А люди существуют?" "Ох, как мало".
Вы вышли на площадку. Плох закон
"жилплощадь без кормильца обнищает".
Вдруг мама обернулась: "Обещай мне,
что возвратишься после диктатуры
сюда - с супругой; с первым ползунком,
которого - не Митей, так Артуром".
Смотрели на таблички, было дико:
от вашей "Корольковы" под звонком
остались две зияющие дырки.
