История любви

Грохочет гром за путником усталым,

Аж жути нагоняет в высший свет,

Здесь ветром подгоняет запоздалым,

Там молния танцует свой балет.

За пеленою ливня все картинки,

Тот путник шёл – за целый день устал,

Со светлой головы тряся дождинки,

Вдруг оступился – чуть бы и упал.

На нём надетый дождевик промокший,

Он шёл, взирая в сумрачную даль,

Рюкзак нёс за спиной своей – дорожный

И капли о земь бьются, как хрусталь.

Лес не шумит и сосны будто строем,

Пред ним песчаный выложенный мат,

Песок промокший мнётся под ногою,

Он шёл туда – куда вернуться рад.

Вот снова гром, раскаты были близко,

Весь серым облаком покрытый небосвод,

Оно над ним свисало очень низко,

И чувствовал мой путник – не пройдёт.

 

Взмолился он выкрикивая фразы:

- Ты что так обозлилась на меня?

Я не видал твоей исконной базы,

Не выбираешь следующего дня?

В погожий летний день гроза – грохочешь,

Запрятав солнце, облаком закрыв,

Ты сбить с пути меня сегодня хочешь?

Не нравится мой движимый порыв?

Уж пятый день в своём пути шагаю

И сотни вёрст дороги покрывал,

Мои следы специально замываешь?

Не уж то дождь меня сегодня ждал?

Два дня мне ещё следовать по лесу,

Вдоль в Черноземья долгий путь держу,

Не уж то ты прислуживаешь бесу?

К твоей природе злости не держу.

- Он шёл, уже отчаявшись с ночлегом,

И ни души – в округе жизни нет,

Нет даже насекомых – «Анти нега!»

Здесь оставаться будет лишь во вред.

 

И снова говорит грозе отчаянно:

- Прости же ты и отпусти меня,

Сюда забрёл наверное случайно,

Мне дай покой до следующего дня,

Моя любовь за этими лесами,

Два года я в разлуке умирал,

Ведь всё сильней люблю её с годами

И так давно руки её не брал.

Прости меня, наверное обидел

Тебя – когда кричал на пустоту,

Но ни одной здесь твари не увидел,

И самому идти невмоготу.

Не страшно здесь, но мой покой нарушил –

Раскатистый, до ужаса - твой гром,

Поэтому, я криком гнев обрушил,

Так хочется добраться к милой в дом.

- Гроза шумит и сумерки сгущались,

Всё молния танцует – свой балет,

Он так устал, что руки опускались,

Но вдалеке увидел бледный свет.

С надеждою в душе прибавил шагу,

Там, может быть стоял лесничий дом,

(Завидую ему за ту отвагу)

Он шёл, хоть на душе его разгром.

Поляна.

Без сил совсем выходит на поляну,

А там - лесные звери собрались,

Волчица подошла и лижет рану,

Все суетились – словно дождались.

Здесь дождь пропал, гроза кругами ходит,

Летают птицы стаей вверх и вниз,

Кабан к волкам с поклонами подходит,

С зайчатами мурлычет сказку рысь,

Бобры грызут опилок целой горкой,

После такой грозы – все спать хотят,

С недоумением он не видит ссоры –

Средь хищников и остальных зверят.

Среди зверей сидел весёлый старец,

Он путнику с улыбкой говорил:

- Ну что ж сынок, кидай на землю ранец,

Бог грома я – меня ты удивил!

Скажи ка мне – за что ты её любишь,

Что не боишься жизнь свою отдать?

Душа горит, тебя и не простудишь,

Прощение просил меня принять.

Ты видишь, как добры друг к другу звери,

И нет нужды охоту им вести,

Я для души открыл в сердца их двери,

Друг к другу чтоб любовь могли нести.

- Мой путник поражённый этой встречей,

Сел перед ним, хоть не хотелось ждать,

Он не желал вести о жизни речи,

Было тепло и так хотелось спать.

И какого же было удивление,

Встретить того – кто перед ним сидел,

Глаза у старика, как отражение –

Его души, в ней полный беспредел.

Вдруг звери все вокруг него расселись,

Мышь с рюкзака достала хлеб и соль,

Все на него смотрели, словно спелись,

Тогда решил – им рассказать всю боль.

 

- Моя судьба – любовь во мне растила,

Ведь всё живое в мире я люблю,

И от неё росла благая сила,

Но к людям своё сердце не томлю,

Я знаю, нету силы без терпения,

В спокойствии мне б волю обуздать,

У каждого на свете своё мнение,

Не будет жизни – коли будем лгать,

Среди людей есть миллионы судей,

Готовые со мной в конфликт войти,

Я не судим и их судить не будем,

Хотелось в жизни счастье обрести.

И мне любовь далась увы не сразу,

Я думал что со мной она растёт,

К моей печали говорили фразу:

«Уверен, что к тебе она придёт!»

Я ждал её и эти красноречия,

Всегда несли к душе моей лишь боль,

Ведь никогда она, не слушав речи,

На мою рану высыпала соль.

Тогда я жаждал сих прикосновений –

Как в ясном небе твой безумный гром,

И так запомнил множество мгновений,

Из памяти – я написал свой том.

- Он говорил и каждым новым словом,

Снимал усталость, прибавляя вновь

Все силы, будто звери постарались –

Утешить слабость – за его любовь.

- Вам расскажу историю о жизни,

О том, что всё уже давно прошло,

Ведь многие в судьбе были капризны,

Но что-то их простить – мне помогло.

Я помню ожидание так долго,

Хотелось мне получше её знать,

Быть может относился к себе строго –

И не пришлось бы в жизни так страдать…

Всё началось в далёком малом граде,

Чуть больше трёх десятков лет назад,

В той юношеской, ветреной отраде,

Что в памяти, ей до сих пор – так рад.

Юность.

– Он вспоминал – то, как всё начиналось:

– В тот солнечный, безветренный денёк,

Мне не хватило смелости с ней малость,

Поэтому – сей жизнью так далёк.

Она пришла обычною девчонкой –

На ту линейку, в этот первый класс,

Немного робкой, голос её звонкий –

Меня пленил - всего услышав раз.

Увидел в ней невидимые черты –

Так не похожа на других людей,

И не забуду этот взгляд до смерти –

Он столько дал мне мысленных идей.

Была меня немножечко постарше

И редко поворачивала взгляд,

Лишь с глубиной тех глаз я мчался дальше –

В сей жизни, до сих пор их видеть рад.

Без тех очей мне не хватает света,

Не видим мной – природный сей раскрас,

Готовый жизнь отдать с любовью этой,

Но там душой – не вышел на показ.

В итоге я тогда пленился ею,

Но не спешил всё тут же рассказать,

Я грезил в мыслях и всегда лелеял,

Но так боялся словом напугать.

И с ней всю жизнь – мой страх – моя преграда,

Поступками – боялся быть плохим,

Десятки лет лишь ждал свою награду,

Хоть для неё я – вовсе был чужим.

В мечтах любил прогулки вместе в парке,

И посиделки – рядом у реки,

Но в этой своей мысленной запарке –

Боялся попросить её руки.

Она ведь не прощала всем ошибки,

Я чувствовал характер с её глаз,

Больной была любовь сей жизни зыбкой,

Но так – всегда хранил в душе алмаз.

Прикосновение к гладкой смуглой коже –

Со мной могло – такое сотворить?

Ведь не было людей, увы дороже –

О ком я мог бы столько говорить.

Она была богиней в моём свете,

Столь часто её образ вспоминал,

Что хоть и одинок, но на планете –

Других уже совсем не принимал.

И что бы понимал там – в первом классе,

В свои семь лет – какая здесь любовь?

Не сознавал, но в общей школьной массе –

К ней на уроки – приходил я вновь.

И наблюдал за ней с соседней парты,

Хотел её получше изучить,

Не подходил, мне не хватало фарты

Хоть и заставил чувства так любить.

И на меня она, не кинув взгляда,

Не обернувшись, не сказав привет –

Такие зарождала снегопады –

В душе моей – увы свободы нет.

Боялся с ней тогда начать общаться,

А уж тем боле чувства показать,

Увы, я до сих пор могу стесняться,

Молчу, чтоб ей всё вслух не рассказать.

Из-за неё обрёл благую музу,

Я в музыке увидел лучший свет,

Ведь не заметил в нотах ту обузу,

И столько знаний обретал в семь лет,

На переменах – средь своих подружек,

(Оберегали видно все её)

А я, не замечая зимней стужи –

Возможности искал сказать про всё.

Учительница в классе управляла,

Рассаживая деток тут и там,

«Не отвлекаться главное!» сказала,

Не создавать в том классе шум и гам.

И вот уже в конце второго класса,

Меня пересадили рядом с ней,

Я перестал внимать её рассказа,

Не понимал – быть строгим иль добрей.

И с ней не разговаривал за партой,

Боявшись проявить свой интерес,

Но радовался нашей встрече каждой,

Хоть от молчания испытал тот стресс.

Она тогда немножечко стеснялась,

Быстрей меня пыталась отвечать,

В учении со мной соревновалась,

Но не старался я переиграть.

Внимательно учительницу слушал,

Любую тему в миг запоминал,

Но только всё стремление разрушил,

Ей первенство в учении отдал.

И всё же иногда её тиранил,

Ответов на уроках больше знал,

И в третьем классе может быть и ранил,

Что слово я быстрей неё сказал.

С довольною ухмылкой, сев на место,

Я повернулся деву посмотреть,

Конечно – поступил с ней там – нечестно,

Хотел лишь одобрение узреть.

Линейка деревянная мелькнула,

Шутя взмахнула может быть она,

Но словно с злостью на меня взглянула,

Исподтишка – мне отомстить вольна.

 

- Старик спросил немного усмехнувшись:

- И так, за партой часто ты шутил?

- Нет не шутил, от взмаха увернувшись,

Наверно её взглядом оскорбил.

Так строго посмотрел на её очи,

Лишь мысленно давая ей ответ,

Хоть те глаза – темнее тёмной ночи,

Не дал ей поучительный совет.

Но на душе моей селилась радость,

Внимание обратила на меня,

Почувствовал в том взгляде эту важность,

Счастливым был до следующего дня.

Ведь для меня она была, как солнце,

Любви и жизни зарождала свет,

Я отвернулся резко на оконце,

Боявшись ей улыбкой дать ответ.

Я так любил её – была красивой,

Весёлою девчонкой в десять лет,

Моя активность стала терпеливой,

Желал быть с ней хоть через сотню лет.

 

- Старик легко кивал его рассказу,

Его слова в уме перебирал,

В ответ сказал ему одну лишь фразу:

- Красивую ты жизнь себе создал!

- Но путник мой немного обозлился:

- Не выслушал ты до конца рассказ,

Ведь я не просто в памяти порылся,

К ней обращался очень много раз.

Тем летом в моей памяти искрился –

Тот взмах линейкой, взгляд тот озорной,

Я осознал, что по уши влюбился,

Но так боялся к ней идти домой,

От мыслей отвлекали только тексты,

Беляева и Уэллса там читал,

По вечерам не находилось места,

На улице – я больше не гулял.

К шестому классу, медленно сползая -

В уроках – свои тексты написал,

В те времена лишь по любви страдая,

Я целую тетрадь в стихах создал.

Но прежде показал творение брату,

Он мне сказал, что это воровство,

Отец назвал стихи те плагиатом,

Ни кто не верил, будто бы на зло.

Ведь я старался, строки создавая,

Хоть сильной красоты в них не видал,

Меня всё это, сильно задевая,

Направило – чтоб тексты те порвал.

Я перестал писать, но был поэтом,

Всё время строки лились в голове,

Не показал ведь людям их, сюжетом –

Моих мечтаний плыли в тишине.

 

Седьмой был класс, зима уже настала,

Повсюду снег, со вьюгой благодать,

Ошибка та впивается, как жало,

Не хочется её припоминать.

Хотя, во мне бывает ощущения,

Что это было - только вот, вчера,

Пол жизни пролетели без сомнения,

Тот вторник был кошмаром до утра.

- Старик ему ответил добродушно,

С улыбкою и мимикой родной:

- Не хочешь, не рассказывай, не нужно,

Ведь ты был глуп ещё и молодой.

Ты расскажи мне, что ты сделал дальше,

Чтоб ту ошибку жизни заглушить,

Ведь я так понимаю – в этой фальши

Хотел ты чувства, как-то затушить?

- У путника из глаз слеза пробилась,

Он помнил всё о той любви больной,

Его душа вновь памятью искрилась,

Продолжил он рассказ свой основной:

- На следующий год восьмого класса,

В начале – это, где-то в сентябре,

Нас в кабинет звала учитель наша,

На классный час –всех собрала к себе.

Всех поделила на четыре группы,

Чтоб убирали целый год тот класс,

Остались только двое обделённых,

Средь них был я – приписан на запас.

А вечером пришёл домой уставший,

Поужинал, улёгся на кровать,

Был одиноким школьником, мечтавшим,

Той девушке – всю жизнь свою отдать.

Мои глаза тогда слипались сонно,

Не чувствовал уже от лампы свет,

Приснилось то, о чём я думал томно,

Проснулся рано, был уже рассвет.

Я помню сон: шагал по школе – в холле,

Свернул направо, был лестничный марш,

Ведь, как обычно там – с душевной болью,

На самый верх, на третий шёл этаж.

Она стояла там среди подружек,

Средь них и та, что «не разлей вода»,

Всегда с ней – в летний зной и в зимней стуже,

Как будто – между ними провода.

Блондинка с полнотой и белой кожей,

Не буду её имя называть,

Я помню один случай, чуть моложе,

За тройку – слёзы может проливать.

Так вот, я поднимаюсь по ступеням,

Стараясь на лице все чувства скрыть,

Но шёл не торопясь, дороже время,

Чтоб на любовь смотреть и не забыть.

Но вдруг, всех обойдя, ко мне шагнула

И крепко, как родного обняла,

На ушко мне тихонечко шепнула:

«Я так скучала, так тебя ждала!»

В груди – так сильно сердце застучало,

Почувствовал, как начал литься пот,

Ах, если б наяву так обнимала,

Ведь сон был явью – мыслей и забот.

Глаза открыл - от страха я проснулся,

Ушами слышал мелодичный звон,

Не понимал – зачем тогда очнулся,

Ведь, так хотел – что показал мне сон.

Был в ледяном поту, я встал с кровати,

На кухне заварил горячий чай,

Там грелся своей кружечкой в обхвате,

А на душе моей – селился май.

На следующий день, с приходом в школу,

Пошёл маршрутом пройденного сна,

Собрав свою (с усилиями) волю,

Ведь ждал, что повторит тот жест она.

Вот, снова по ступеням я шагаю,

Передо мной последний был пролёт,

С надеждой взгляд свой к верху поднимаю,

И вижу, что меня ни кто не ждёт.

Ведь этот сон – не снился ей той ночью!

Не мог быть сразу он – у двух людей,

Но я желал - той жизнью одиночной,

И запрягал в душе своей – коней.

- Старик сказал, немножечко с улыбкой:

- Ты прав, не снится людям один сон,

Но ты наверно знаешь – не ошибкой

Был крик души и мыслей твоих звон,

Которые тогда тебе явились,

Ведь столько лет от жизни это ждал,

Для разума ведения напросились,

В самопознании - новое узнал.

Но как ты исправлял свою ошибку

Седьмого класса – расскажи ты мне!

- Мой путник показал ему улыбку:

- Теперь об этом - расскажу тебе.

 

Учиться начал третюю неделю,

Опять вторая смена, до поздна,

Я чувствовал – своей душой владею,

Хоть горечью налил её сполна.

В тот вечер – все закончились уроки,

Я к младшим классам коридором шёл

И не забыл тогда любви пороки,

Но по пути туда – её нашёл.

Наш кабинет – там вытирала доску,

Она была одна, подружек нет,

Я нацепил сочувственную маску,

Ей помогать – вдруг дал себе обет.

Стал поднимать сидения каждой парты,

Полы чтоб между ними вытирать,

На деле не видать другой мне фарты,

Чтобы свою ошибку исправлять.

Её подруга принесла водицы,

Чтоб влажную уборку провести,

Из шкафчика взяла кусок тряпицы

И веник, чтобы пол весь подмести.

Я помогал им до конца уборки,

Всё, что просили – делал не спеша,

Закрыл на окнах деревянных створки,

Так счастлива была моя душа.

Закончилась уборка в равной доле,

Так радовался тем, что ей помог,

Был лучшим тот момент со мною в школе,

Прошёл тот день, где я свой нрав обрёк.

Они ушли, я не остался в классе,

И к младшим классам - смысла нет идти,

Стал счастлив в этой серой школьной массе,

Пора настала – путь домой вести.

 

На следующий день руководитель –

Сказала, что поступок одобрён,

Но я не ждал похвал, так мой учитель,

В моих глазах слегка был приземлён.

Неделю всю – я помогал девчонкам,

Ради неё старался класс убрать,

В их совести подход был слишком тонкий,

Им хитрости у лис не занимать –

Мне говорили то, что уже поздно,

Темнеет рано, им идти домой,

А я любил, мне выбирать не сложно,

Их отпускал – ради неё одной.

Так каждый месяц – целую неделю,

Я убирал один наш старый класс

И до сих пор об этом не жалею,

Быть не желал оставленным в запас.

В те времена – я музыку забросил,

Фортепиано – был мой инструмент,

Все за и против жизни своей взвесил,

Искал подходы к ней – судьбы момент.

То пианино было столь громоздким,

Нельзя его с собой куда-то взять,

На улице поставить на помосте,

Чтоб перед кем-то музыку играть.

Я на гитаре начал сам учиться,

Мне брат всего лишь струны показал –

Их как настроить, чтоб не ошибиться,

Свой первый перебор тогда играл.

Все подбирал несложные мотивы,

Мне в этом помогал отменный слух,

Мелодии красивые – игривы,

Не нравился свой голос – слишком сух.

Учиться дальше было очень сложно,

В моих глазах она плыла волной,

С ней говорить мне было невозможно,

Терял дар речи, словно был немой

И перестал следить за внешним видом,

Ходил по школе, как лохматый пёс,

Да – этот класс был самым незавидным,

Но я любил и грезил ей до слёз.

Хотел её увидеть краем глаза,

Наполнить свои чувства для души,

Быть рядом с ней мешала мне зараза –

Страх потерять, с ней розни ворошить.

Закончил класс душевной сильной болью,

Последний год остался предо мной,

Меняться было поздно своей ролью,

Минуты жизни вспоминал порой.

Почувствовал энергию и силу,

Желание – для всех добро творить,

Перебирая творческую жилу –

Осознавал, как я могу любить.

 

С девятым классом время покатилось,

Не замечал, как пролетают дни,

С ней сердце моё слишком сильно билось,

Но чуждым был – там для неё внутри.

Я понимал, что скоро с ней расстанусь,

За выпускным в миг полетят года,

Со своим страхом дальше жить останусь,

Её внимания ждал ещё тогда.

Она смотрела взглядом с укоризной,

Им ущемляла все мои права,

Хоть и имел немалую харизму,

Но почему-то с ней – терял слова.

Мы так же продолжали убираться,

Точнее это делал я один,

Так и не начал с милою общаться,

В мечтах остались тысячи картин.

Она меня, как будто сторонилась,

Ни слова, ни полслова мне в ответ,

Лишь сердце моё в дребезги разбилось,

Никто не дал мне дружеский совет.

 

– Старик сказал, немного усмехнувшись

- Так значит ты с ней жизни не создал?

С историей в начале развернувшись –

Про первую любовь мне рассказал?

А может быть ты много лет скитался

И через годы – снова к ней пришёл,

Заметно по тебе, что ты не сдался,

Любви другой в сей жизни – не нашёл?

- Конечно нет, её и не забудешь,

В своей душе, уже за всё простил,

Я понимал – в ней страсти не разбудишь,

Поэтому от сердца отпустил.

Я по крупицам в памяти сбираю –

Каждый момент мой, проведённый с ней,

Её увы совсем не осуждаю,

Что с каждым разом делала больней.

Наш каждый миг, все разговоры в школе –

Она старалась быстро завершить

И видя её взгляд, скрывая боли,

Лишь уходил, не начинав просить.

Девятый класс – увы, был очень сложным,

Там от ребят – так в знаниях отстал,

Но их нагнать – легко было, возможным,

В конце концов экзамен меня ждал.

Лишь потихоньку с чувствами собрался,

Чтоб по любви так сильно не страдать,

И в знаниях совсем не облажался

Все выпускные смог на тройки сдать.

Остался один вечер предо мною,

В последней встрече посвящённой ей –

Не ставил я задачи пред собою,

Себе сказал: «С ней ссориться не смей!»

И если б поругались там случайно,

То не общался больше б никогда,

Ведь музою моей осталась тайно,

Любимою девицей – навсегда.

Душа её – той быстротечной речки,

Которую собой она звала!

В глазах её всегда горели свечки,

Ну а в моих – растёртая зола.

На выпускном с ней мысленно прощался,

Когда мы шли на мост – встречать рассвет,

Даже тогда сказать ей побоялся,

Не ждал я получить благой ответ.

Там, на мосту – любовь моя сказала:

«Запомню эту ночь я навсегда!»

И как всегда с подругою шагала,

Не подходил к ним больше я тогда.

А после встречи утреннего света,

Как солнце обогрело нас теплом –

Мы все пошли домой, чтоб до обеда –

Всем выспаться и встретиться потом.

Я проводил её печальным взглядом,

Из далека сквозь слёзы всё следил,

В тот летний день озяб со снегопадом –

Что на душе. Так сильно полюбил.

И знал, что я не буду больше рядом,

Не буду видеть милые черты,

И та любовь моя осталась адом –

Моей души – без этой красоты.

 

– Старик окинул взглядом всё в округе,

Не на зверей, не на леса смотрел,

Он видел всё, что было и что будет,

И взгляд его, как будто холодел.

Вдруг повернулся, медленно сгибаясь,

И кинул взгляд свой путнику в глаза,

Он ему молвил, лишь слегка срываясь,

Блеснула на щеке его слеза.

– Но ты же сам ей не сказал ни слова,

Ведь стала для тебя любовь та – плен

И хоть она – любви твоей основа,

Не смог подняться ты пред ней с колен.

Ты должен был вернуться и признаться,

Ей рассказать о жизненном пути,

А ты решил с ней в памяти остаться.

Другую то любовь не смог найти?

 

– Уж не могу сейчас вернуть – что было,

Благой совет никто тогда не дал,

Она – наверно прошлое забыла,

Хоть я её в душе – так долго ждал.

Её любил, любовь согрела душу,

Но без ответа мне дала печаль,

Ничем её покоя не нарушил,

Я стал, как тень, за ней смотрящий в даль.

И тенью называл себя всей жизнью,

На разных языках свой псевдоним,

Для родины своей, для всей отчизны –

Я оставался вечно «Аноним».

Там поступил учиться, где-то рядом,

Чтоб по утрам встречать её в пути,

Миг видится была моя награда,

Хоть счастья с ней не смог увы найти.

Той, каждой встрече радовался очень –

Ей в школу каждый день пришлось ходить,

А я её и в мыслях не порочил,

Ведь продолжал по прежнему любить.

Прошло уж больше года с выпускного,

Она пошла в одиннадцатый класс,

Мне по утрам встречать её не ново

И мысли до тех пор держал о нас.

И вдруг она приснилась одной ночью,

Я снова встал с постели весь сырой,

В том сне – да там во сне её порочил,

Душа порхала с близости ночной.

Мне снилось, что сидел в своей квартире,

В той комнате – что класс наш за окном,

Играл там на гитаре, как на лире,

Всё было словно явью, а не сном.

Вдруг в комнату она вошла с подругой –

Блондинкою той самой с школьных лет,

Нет, не была она во сне супругой,

Лишь на душе оставила свой след.

Мы говорили там – о чём, не помню,

Но после с ней уединился я,

Сквозь сон ту близость на всю жизнь запомнил,

Та ночь была в начале октября.

Я испытал с ней сладость поцелуя,

Блаженство от слияния двух тел,

И так был счастлив в эту ночь покоя,

Во сне лишь получил – то, что хотел.

И этот сон был самым ярким в жизни,

И осязаем – словно наяву,

Мечты благой любви – может болезни,

Но вспоминая их – ещё живу.

 

Тогда мне мама принесла открытки,

С красивыми картинками на них,

Я взял одну (все мысли были прытки),

Ей в поздравлении написал там стих.

Но вовсе не отдал ей к сожалению,

И по утрам её уж не встречал,

Боролся только с трусостью и ленью,

Ни с кем ведь больше счастья не узнал.

А девочки толпой за мной ходили,

Тех, кто хотел со мною быть – не счесть,

Заботились, любовь свою дарили,

Но мне была дороже моя честь.

Да, строить отношения пытался,

Но не было во мне любви, тепла,

И быстро одиноким оставался,

Моя душа одну любовь ждала.

Мы выросли и зная свои муки –

Из её жизни медленно уплыл,

Хоть столько раз держал чужие руки,

Поверь мне – я ни разу не забыл.

 

Уехал аж за сотни километров,

Что бы хоть как-то жизнь свою создать,

И там степных уж не встречалось ветров,

Я не хотел с душою пропадать.

И кстати – мог легко с людьми общаться,

К компании любой мог подойти,

Скрывая боль, стал людям улыбаться,

Меня увы ни кто не мог спасти.

Всю жизнь имел подход хороший к людям,

Мне девушка сказала один раз,

Давно её не видел, но не будем –

Её включать в мой длительный рассказ.

Единственное то, что отвлекало –

Работа от заката до зари,

Моя любовь впивала в сердце жало,

А там хоть мысли – поменял внутри.

Мне восемнадцать, и на новом месте,

Людей настолько разных увидал,

Там много злых идей и много лести,

Но я их жизнью – близко не пускал.

Был новый город, новое начало,

Я каждый закоулок обошёл,

На сердце и душе полегче стало,

Ведь, как удав «Каа» себя там вёл.

Мне нравилось там – погулять по парку,

И по проспекту медленно идти,

Аллея роз, на ней с рекламой арка,

Спокойствие там вновь я смог найти.

– Старик спросил: «Но что же там такого

Ты в эти годы жизнью получил?»

– За тот период времени шального

Лишь друга и подругу в жизнь впустил.

Уже был март, но всё ещё морозы,

Я дома спал холодной той весной,

Во сне дарил одной знакомой розы

А после возвращался в ночь домой.

И тут же сон мой резко изменился,

Там в комнате сидел чужой, большой,

А рядом (я немного удивился) –

Был паренёк и девушка со мной.

Та девушка мне мило улыбалась

И обнимала, словно был ей свой

Лишь паренька немножечко стеснялась,

Он был похож – был брат её родной.

Мы там сидели, что-то обсуждали,

А на экране шёл какой-то фон,

Я их не знал – не ведовал, как звали,

Вновь в отголосках снов был перезвон.

Проснулся утром, мыслями кружился,

Не знал сей цели, видя этот сон,

Не уж то здесь друзьями я разжился?

В ответ, лишь солнце светит из окон.

А дальше, в скором времени увидел,

Примерно чрез неделю или две –

Мой одноклассник, был он словно мститель,

За память, что закрыл в своей судьбе.

Возле работы медленно шагая,

Меня он увидать не ожидал,

А я как тень – натуру его зная,

Внезапно сзади сильно напугал.

Он несказанно рад был этой встрече,

Ведь мы дружили в школьные года,

И лучшими – остались столь далече,

Звонил на день рождения, как всегда.

Я поздравлял его, но жаль мне друга –

Ведь не дожил до тридцати пяти,

Нам не сбежать судьбой от смерти круга

И он так рано не хотел уйти.

Но разговор веду здесь не об этом,

Рассказывал о том, что помогло,

Мне справиться с больной душой поэта,

Ведь столько слёз в судьбе моей прошло.

Я начал очень часто с ним общаться,

По вечерам гуляли тут и там,

Знакомиться с девчонками, встречаться,

Пить алкоголь, закрыв душевный шрам.

 

Но там однажды, под конец апреля,

Заранее назначив выходной,

Весна красна и дни мои летели,

В предвыходной свой день пошёл домой,

Шёл по проспекту в сторону причала,

На перекрёстке встретил её вдруг,

Вся боль тогда пришла ко мне сначала

И не помог с ней справиться мой друг.

Она прошла ни в чём, как не бывало,

Услышал в этой встрече лишь «Привет.»

Увы, меня совсем не замечала,

Я встал, как столб, смотря ей снова в след.

Шагала в даль, ни раз не обернувшись,

Среди людей мой взгляд за ней следил,

В той местности, случайно с ней столкнувшись,

Я долго ещё с места не сходил.

 

До поздней ночи я лежал в кровати,

Воспоминаний был огромный срок,

Она ведь для меня – так много значит,

Лишь с ней в мечтах свой создавал мирок.

Не помню, как уснул, когда очнулся –

За окнами был утренний рассвет,

Я мыслями вновь прошлым окунулся,

Здесь не было друзей спросить совет.

Обида залегла к ней ненароком,

Ведь для неё я был – увы никто,

Но мысли, что во мне лились потоком –

Мне подсказали будущий итог:

Почувствовал, что скоро что-то будет,

Появится в сей жизни человек,

Который во мне истину разбудит,

В котором будет с счастьем – новый век.

Я ощущал – он здесь, он где-то рядом,

Что недалече жизнь его идёт,

Но ждать его тогда – казалось адом,

Ведь вновь любовь такая не придёт?

И в голове вдруг завертелись строки,

Я взял листок и ручку, стал писать,

В них чувствовал, что этот мир жестокий,

Да, в том письме не мог себе солгать.

Мой первый стих, который я запомнил

И больше не забуду никогда,

Он был о прошлом, будущего стоил,

Как предсказание жизни стал тогда.

Хотелось написать ещё мне что-то,

Но больше строк увы не смог сложить,

Был в этот день свободен от работы,

Мне собиравшись – можно не спешить.

К обеду я уехал в край чудесный,

В котором восемнадцать лет прожил,

Стал понимать, что мир везде не честный,

Лишь сей любовью в сердце дорожил.

Через два дня – обратно я вернулся,

И начал с одноклассником гулять,

От боли сей ещё здесь не очнулся,

Не получалось как-то забывать.

И вот однажды мы июньским утром –

Договорились с ним на пляж сходить,

Тогда ведь был ещё немного хмурым,

Хоть чем-то он хотел меня взбодрить.

Мы встретились, дождались его друга,

Тот почему-то был лицом знаком,

Лишь он тогда в душе забрал недуга,

У сердца моего закрыл разлом.

С тех пор я помню – начал с ним общаться,

По вечерам гуляли с ним везде,

Пить алкоголь, с девчонками встречаться,

Стал забывать о прошлой всей судьбе.

Мы с ним играли песни под гитару,

Точнее я играл, он только пел,

Мы собирали зрителей отару,

Мне выступать в народе – не удел.

 

Был августа конец, дождей начало,

Мы на проспекте, скрылись под навес,

Моя душа с дождями расцветала,

Предпочитал к такой погоде – лес.

Но он мне предложил свою идею:

«Пойдём ка в гости мы ко мне зайдём!»

Гуляли уж не первую неделю,

И под луной, и даже под дождём.

Кирпичный дом был в стороне немного,

От улицы – которой шли к нему,

Не дальняя была туда дорога,

Мы подошли к подъезду одному,

Открыли дверь с ним, поднялись на лифте

На середину – пятый был этаж,

Здесь номера звонков в красивом шрифте,

Он указав на дверь сказал мне: «Марш!»

В прихожей шкафчик – штапиком обшитый,

За ним открыта комнатная дверь,

В окно заходит воздух свежий, чистый,

Мы с ним туда зашли – там был поверь!

Мы вместе с ним уселись на кровати,

Друзей, девчонок стали обсуждать,

Тогда друг другу стали словно братья,

О прошлом лишь не мог ему сказать.

Не ворошил свои воспоминания,

Ведь слишком много слёз от них прошло,

Лишь новым жил и друга есть признание,

И с ним моё страдание ушло.

Вдруг в комнату вошла его сестрица,

Её в уме назвал «Кудряшка Хью»,

Брюнетка, распустила кудри, злится,

Я ей сказал: «Давай тебе спою!»

Поднял гитару, правою рукою –

Стал струны дёргать, музыку играть,

И полились слова из уст рекою,

Красивой песней с музыкой слагать.

Сестра присела, песню рада слышать,

Ведь брат её – на плеере включал,

Игрой в живую – словно душу тешить,

Друг подпевал – ни сколько не молчал.

Я доиграл и посмотрел с улыбкой,

Кудряшка Хью от песни расцвела,

Конечно, для неё лишь был ошибкой,

К ней не стремился, хоть она ждала.

Друг начал говорить о новом фильме,

Рассказывал про «Пятый элемент»

Я ничего не знал о той картине,

Но ощутил – знакомый был момент.

И мы пошли в родительскую спальню,

Уселись на разложенный диван,

Включил он фильм, а я Кудряшку обнял,

И вдруг уткнул взгляд в стену, как баран.

Да, всё узнал, ведь это всё – я видел,

К ним в гости в своём сне том заходил,

Кудряшку обнимал и фильм тот бредил,

За будущим из снов своих следил.

Друг на меня смотрел тогда печально,

Ко мне сестру наверно ревновал,

Да, я попал к ним в гости не случайно,

У них тогда во сне – уже бывал.

Спросил у друга: «Можно ли остаться,

Чтоб начал отношения с сестрой?»

Но он не захотел со мной расстаться,

Кудряшка мне осталась дорогой.

Такая вот у нас держалась дружба,

Друг друга понимали и без слов,

Через года, после армейской службы –

Он первый меня встретить был готов.

 

Он был студент, промоутером работал,

Отец ему работу приносил,

Рекламные листочки по подъездам –

Он в ящики почтовые ложил.

И ездил с ними в разные районы,

Бывало, что ему там помогал,

Я помню «свечки» – те дома-колонны,

Мимо которых с ним листки таскал.

И вот уже под вечер, там уставший,

Мы возвращались с ним, к нему домой,

Я был один такой, ещё мечтавший –

Чтобы моя любовь была со мной.

О ней тогда не говорил ни слова,

Лишь в памяти держал любовь свою,

И ждал, что я увижу её снова,

Что я ей обязательно спою.

 

Приехали мы с ним, зашли в квартиру,

Нас встретил у дверей его отец,

Он с шуткой разыграл в себе придиру,

Сказал – что за работу нам конец.

Он нам сказал, что мы не ту рекламу –

По этому району разнесли,

Был опечален друг, лишь видя драму,

Ведь мы с ним очень много там прошли.

Немного погодя с ним попрощался,

И выдвинулся снова к тем домам,

Что я его ценил – не признавался,

Но в грязь лицом ему упасть не дам.

Я долго и упорно там трудился,

Чтоб ту рекламу, как-то всю извлечь,

До двух часов ходить не поленился,

От жителей выслушивая речь.

Не всё достал, но больше половины,

Уставшими шагами шёл домой,

Бояться что-то – небыло причины,

Мне тот район всегда был, как родной.

Я там не далеко обосновался,

Квартиру в километрах двух снимал,

Гулять ночами вовсе не боялся,

И по утрам я раньше всех вставал.

 

– Ты молодец, помочь не поленился,

Я думаю твой друг был поражён?

Я б лично очень сильно удивился,

Хоть это был и твой жилой район.

– Да, удивления в нём было не мало,

Не ожидал он помощи такой,

Я уважал его и мне казалось,

Что помогать был долг мой основной.

Ведь знаешь, в этой жизни не случайно –

Друг с другом познакомились мы там,

Я с ним забылся о любви отчаянной,

Закончился мой мысленный бедлам.

– А что же за подругу ты приметил,

Которую тогда ты в жизнь впустил?

Заметь, ты про неё уже ответил,

Но до сих пор, ещё не говорил.

 

– О да, моя подруга – это нечто,

И сколько пережил с ней – мне не счесть,

К ней благодарен буду в чём-то вечно

И другом быть её – большая честь.

Была меня немножечко помладше,

Примерно на год и ещё пять дней,

Как будто чуял – в чём с ней будет лучше,

Во взгляде лились тысячи свечей.

А звали её, как любовь больную,

Быть может то – причина для меня,

Ведь с ней увидел вовсе жизнь другую,

Ту страсть, в которой было два огня.

Тогда был март от следующего года,

Мне девятнадцать лет, я жил один,

Переезжал в район другого рода,

Купил для встречи водки и сардин.

Двоюродный мой брат тогда приехал,

Мне предложил квартиру вместе снять,

Подстанция – куда я переехал,

Тогда район не мог тот сильно знать.

Была среда, поближе к концу марта,

Был тёмный вечер, в двойку – в центре сел,

Конечно же – не школа и не парта,

И той своей любви не разглядел.

Но встретился глазами там с девчонкой,

И не смогла она сдержать свой смех,

Мой взгляд был озорной, подход был тонкий,

Смотрел, как ангел девичьих утех.

Я написал ей номер телефона,

Только не свой, а друга указал,

На остановке улицы, близ дома –

При выходе ей тот листок отдал.

На следующий день друг отзвонился,

Сказал: «Звонила девушка одна,

Тебя спросила, я аж удивился,

Сегодня хочет встретиться она.»

Пришёл к нему, он дал мне её номер,

Я позвонил, сказал – куда прийти,

Мы встретились, я был с ней словно тренер,

И точно знал, как мне себя вести.

Она была загадочно-счастливой,

Мы погуляли с ней, зашли в «Мак-Дак»,

Я был с ней не робевшим, не строптивый,

Тогда я был – немножечко чудак.

А ближе к ночи проводил до дома,

Попробовали первый поцелуй,

Как будто мне всю жизнь была знакома,

Расстаться не хотелось ей со мной.

Так в марте и апреле вечерами,

Мы проводили время день за днём,

Невинна и красивая, с мечтами,

Но я всё знал, пылал в ней дух огнём.

Я чувствовал любовь в её объятиях,

Прикосновений нежности, тепла,

Скрыл от неё о всех моих познаниях,

Не мог ведь дать ей – что она ждала.

Любил другую, ей – я не открылся,

И не хотел врагом ей быть, чужим,

Я никогда с ней в общем-то не злился,

Но и не мог остаться дорогим.

И случай подвернулся не случайный,

Сказала то, что выбор в ней стоял,

Я был любовью в общем-то отчайной,

Но где-то там другой парнишка ждал.

Да, выбор она делала меж нами,

Не знала с кем судьбу свою связать,

Ей говорил правдивыми глазами:

«Определись, я буду выбор ждать!»

И вот однажды днём, после учёбы,

Ко мне пришла серьёзной вдруг, иной

Там – понял выбор, не сказал ей чтобы

Она вдруг не осталась вновь со мной.

Решение поддерживал специально,

Чтоб другом ей остаться навсегда,

Та боль в её груди была отчайна,

Но поняла меня – через года.

Ей позвонил потом, через неделю,

На сколько помню был тогда четверг,

Ей рассказал про новости не с нею,

Её от своей жизни не отверг.

Но там услышал в трубке только слёзы,

Она ревела, вспоминав меня,

Вновь чувствовал её желания, грёзы,

В душе стремился к ней, но был броня.

Только тогда я начал закрываться,

Все номера от сети отключать,

Хоть понимал, что лучше не сдаваться,

Не чувствовал сих сил, чтоб дальше ждать.

Не знал тогда, как боль свою убавить,

И чувства свои спрятать, уберечь,

Любовь в мечтах мог жизнью своей славить,

А боль в груди готова меня сжечь.

Немного поразмыслив я замкнулся –

О том, чтоб долг свой родине отдать,

Тогда с военкоматом, я связался,

И стал тихонько вещи собирать.

 

Увы, малиной служба не казалась,

Учебка на Урале мне под стать,

Физических нагрузок навязалось,

Всю тактику и карты изучать.

С нас командиров делали отчайно,

Там марш-броски и выход полевой,

Сержанты в самоход ходили тайно

И многим так хотелось вновь домой.

Не сильно моё бремя изменилось,

Но меньше думал о своей любви,

В моей душе, как будто что-то скрылось

И говорило: «Больно, не зови!»

Нас по субботам в ПХД пинали,

Идиотизм с обеда до шести,

Вне очереди нам наряд давали,

У тумбочки чтоб ночку провести.

Конечно были драки и разборки,

Сержанты нас гоняли тут и там,

Но лишь услышав «Шухер!» – ставни, створки,

Всё закрывали, спрятав шум и гам.

Десятки лоботрясов и дебилов,

Достали сотни молодых бойцов –

Такими их считали люди с тыла,

Я ж среди них видал и мудрецов.

 

– Старик сидел с довольною ухмылкой,

Прервав немного путника рассказ,

Вопрос в нём согревался очень пылкий,

И он его отвлёк не в первый раз.

– Ответь мне парень, было ль в этой службе,

Что-то такое, то, что упустил?

Ты не упомянул солдатской дружбы,

Неужто с ними хлеба не делил?

 

– Там знаешь, очень многое бывало,

Но не в учебке, дальше где служил,

Судьба меня от боли здесь – спасала,

Не чувствовал в себе потери сил.

На пять процентов этот мир мы видим,

А остальное в мыслях создаём,

Всей многогранной сути не заметим,

Лишь свой итог потом всем подведём.

И я хотел лишь лучшее увидеть,

От всех солдат хорошее принять,

Нет, не желал там никого обидеть,

Пытался свою волю обуздать.

Даже когда боксёр мне в нос отвесил,

Что я осёкся, в обморок упал,

Там ничего плохого не ответил,

Он ж за меня – троих потом гонял.

Я благодарен всем, кого там встретил,

Не важно кем он был – злым, добряком,

Конечно лучших для себя отметил,

С кем в строй мы выходили босиком.

Но не в учебке истина сокрылась,

Хоть там душевной болью не страдал,

Там только моё сердце в ритме билось,

Без жалости ту школу покидал.

 

Младший сержант, в другую часть подался

В дали от деревень и городов,

Там срочной службы срок мой продолжался,

Я не боялся – ко всему готов.

Комбат наш подполковник очень дружный,

Он две войны на тот момент прошёл,

Сам личный разговор проводит сложный,

Не понимал я – что он в нём нашёл.

Всех срочников не так уж много было,

Не доводилось их тогда считать,

Лишь творчества во мне играла жила,

Друзей себе там начал выбирать.

Удмуртская республика – родная,

Как много же хороших в ней людей,

Чем северней моя страна большая,

Тем меньше в ней встречается злодей.

Оттуда я друзей нашёл тогда-то,

О них здесь можно многое сказать,

Но хоть средь них и был сержант когда-то,

Другое мне хотелось обсуждать.

Был август уже следующего года,

Всё, как обычно, день прошёл, отбой,

Мне снился сон: сначала видел воду,

То был мой край, вернулся в нём домой.

Был берег вдоль покатистого склона,

Я поднимался вверх, обычный зной,

А наверху, у старенького дома

Она стояла там, передо мной.

Но что-то в ней не то, заметил сразу,

Улыбка её, взгляд такой живой,

Сказала мне устало одну фразу:

«Что делал там? Пошли уже домой!»

Я ей ответил, вниз главой кивая,

Что в этом тихом месте на реке,

Мы в брод переходили её в мае,

Когда передвигались налегке.

Ответила она: «Теперь понятно.»

И вдоль домов дорогою пошла,

Ей лишь промямлил что-то там невнятно,

Двинулся к ней – она с собой звала.

Я вдруг заметил то – что белый волос,

Блондинкой видно стала для меня,

И слушал её, слышал милый голос,

И на лице уже не та броня.

Увидел ту счастливую улыбку,

И тот огонь в глазах, как ясный свет,

Я чувствовал её в сей жизни зыбкой,

А в голове искал себе ответ –

Кто ж сделал здесь её такой счастливой,

Неужто это я, что рядом с ней,

Ведь видел её – вновь такой красивой,

Там, рядом становился лишь добрей.

Во сне была ровесницей моею,

Может постарше на год или два,

Как же хотел я жизни этой с нею

Вновь новых чувств нахлынула волна.

Она катила пред собой коляску,

Закрыв чехлом в ней солнца яркий свет,

Там был ребёнок в доброте и ласке.

«Рота подъём!» я услыхал вдруг вслед.

Я встал, пошёл, слезами омываясь,

Как ж больно было мне тогда вставать,

Душа горела, снова задыхаясь –

Шёл на зарядку марш-бросок бежать.

Да, снова была боль, я к ней тянулся,

И не хотелось с обществом дружить,

Зачем же этим утром вновь проснулся,

Во сне был там, где мне хотелось жить.

Со службы возвращался, вновь не зная,

За что же ей в ответ меня любить?

Она в моих глазах всегда святая,

Искал её, чтоб снова рядом быть.

 

– У старика слеза вдруг покатилась,

Как будто чуял боль семи морей,

Его душа невольно прослезилась,

Стал рассуждать, немного был добрей.

– Я понимаю истину рассказа,

Хоть ты мне столько нудного изрёк,

Твоя судьба, ведь ты в ней с каждой фразой –

О будущем предсказывал – «пророк».

Ты встретился хоть с ней и изменилась

Она, тогда к приезду твоему?

Или твоя любовь с тобой простилась,

И вновь пришлось скитаться одному?

 

– Её нашёл там, во родимом крае,

На практику приехала домой,

Тогда была весна в апреле, мае –

Это был банк, я к ней пришёл – родной.

Там вновь читал в глазах ту недотрогу,

Ей не хотелось снова говорить,

Меня она заметила с порога,

Опять не стал я – жизни с ней просить.

Ведь знал её характер изначально,

К любым ошибкам нет прощения в ней

И понимал, что с гордостью банальной –

Ко мне не будет никогда добрей.

Свой цвет волос она не поменяла,

Не чувствовался в ней призыв тепла,

С ней кто-то был – душа её сказала,

Я снова горем был сожжён до тла.

Моя надежда с ней быть – прогорела,

А я ведь так хотел наших детей,

Она меня словами не согрела,

Почувствовал, что стало лишь больней.

– Старик поднял с земли сухую ветку

И с болью, в чувствах – надвое сломал.

– Не получил ты от неё ответа,

Но как себя от боли вновь спасал?

– Моя душа, как будто умирала,

Ведь музу своей жизни потерял,

И лишь судьба – что будет дальше – знала,

Во снах так много дежавю видал.

С сей болью в сердце – с ней тогда простился,

И вновь уехал в город тот большой,

Я в омут жизни камнем опустился,

Чтоб не страдать с душевной боли той.

А в городе опять – всё шло по кругу,

Работа, дом – не жил навеселе,

И снова встретил эту же подругу,

Недалеко жила она в селе.

И нет в глазах невинности той прежней,

Но чувствовалась в ней опять любовь,

Она смотрела – взгляд её с надеждой,

Ей так хотелось быть со мною вновь.

Опять сказал: «Останемся друзьями!»

Хоть точно знал, на сколько тяжко ей,

Я не хотел раздоров между нами,

Разбить то сердце – было бы больней.

В те времена опять было видение –

Огромный зал, нас множество людей,

Хоть не на столько ярко сновидение,

Но мне давало множество идей.

Кипела там работа в этом зале,

Аж двадцать человек – там лили пол,

Зачем-то помогать меня позвали,

Я вновь трудился, словно в поле вол.

А утром встал с больною головою

И не хотелось никуда идти,

Ведь каждый день от жизни волком вою,

И думал там – как мне себя спасти.

Нашёл тогда ещё одну девицу,

Попробовать о прошлом позабыть,

Лишь с чувствами увы не смог смириться,

К ней был так близок, но не мог любить.

Я стал искать себе свою работу,

Которая б понравилась душой,

И проявлял к той девушке заботу –

Уже не мальчик, стал совсем другой.

Но вспоминал свой сон и ту коляску,

Ведь я почти всегда любил детей,

К ним проявлял внимание и ласку,

Мне это помогало быть добрей.

С той девушкой мы начали ругаться,

Она ж не понимала моих чувств,

Тогда я стал немного отдаляться

И меньше ей позировал искусств.

Немного погодя, где-то в июле,

Как-то попал работать в дом большой,

Мне ехать далеко было доселе,

Но так увлёкся практикой я той.

Сначала там ломал перегородки,

И мусор с помещения вывозил,

Желания вновь строить были нотки,

Ремонт охотно делать я спешил.

Тянулись провода, как паутина,

Потом их закрывали гипсом в слой,

И стяжка заливалась, как трясина,

Но с творчеством – пол делался прямой.

Со мной ребята были с Закарпатья,

Их двадцать человек, а я один,

Там девушки гуляли в разных платьях,

Я лишь лепил из гипса пластилин.

Мне нравился тот дом – там сон мой сбылся,

В котором вновь увидел дежавю,

В моей судьбе – вновь новый смысл открылся,

И лучшей жизни видел я струю.

 

Мне повстречалась девушка в том доме,

Но смысл свой не в ней я увидал,

На тот момент не хорошо знакомы,

Не отношений там от жизни ждал.

За ней ходила дочь её кругами,

Просила маму время уделить,

Внимателен я к детям с их словами,

Поэтому – я начал с ней дружить.

И я узнал, что мужа похоронила,

Когда ребёнку годик не прошёл,

А после мужиков и не любила,

Ни кто с ней в жизни счастья не нашёл.

Ревнивая она была до жути,

Об этом говорила сразу вслух,

А я не видел в чувствах этой сути,

Во мне не сломлен эгоизмом дух.

Тогда уж было августа начало,

Я к ней приехал в гости первый раз

И ведь она увы, совсем не знала –

Что много лет с ней будет мой рассказ.

Доверие в ней было сначала,

За много лет – оно и не пришло,

Сей ревностью – свой эгоизм скрывала,

Всегда в глазах – я видел это зло.

А дочке было уж почти три года,

С ней вечерами я любил сидеть,

В то время, любопытство её рода –

Лишь радостью могло меня задеть.

Её смешные доводы о жизни,

Стремление рекламе подражать,

Немного – но была ещё капризна,

И этого – увы не избежать.

Я помню недалече мы подались –

В соседний город, к бабушке моей,

Там с дядькой инвалидом пообщались,

Хоть с ним тогда – чуток был веселей.

На следующий день мы возвращались,

Вдвоём с девицей ехали домой,

Мы с дочкой этот целый день игрались,

С тех пор ей папой стал – был, как родной.

Я стал спокоен, той семьи начало –

Убавило мою былую боль,

Но девушка та – быстро всё сломала,

Её скандал был ревностью, как соль –

Что мне на рану смело высыпала,

В истерике – хотелось ей ругать,

Но в этот вечер – так мне и сказала,

Что нового ребёнка будем ждать.

Я ей ответил: «Ты родишь мне дочку,

И двух девчат поднимем мы с тобой!»

Мы помирились, провели с ней ночку

И больше так не рвался – к той одной.

Но самое обидное в тот вечер –

Что проверяла всё тайком она,

То в телефон, то в сумку вдруг залезет,

В ней вечный страх – что будет вновь одна.

Скандал тот – из-за девушки поднялся,

Что «С днём рождения!» давеча писал,

Ну, не в любви ж тогда ей признавался,

И с этой темой – никогда не лгал.

Тогда я для себя урок усвоил –

Нет смысла знать ей про моих подруг,

Её я в этот вечер успокоил,

Но возникает ревности недуг.

И обвиняет в том – что не предскажешь,

Навертит себе мыслей карусель,

Стал без вины виновным – не отмажешь,

Пятнадцать лет так жил – почти до сель.

Тогда боялась то, что испугаюсь –

Ребёнка – вновь которого ждала,

Она не знала то, что с ней спасаюсь –

От боли, что судьба моя дала.

В начале ноября мы поженились,

И вроде появился дом родной,

Но с ревностью её – мы не смирились,

Как прокажённый – мучился с женой.

Весной, с очередного с ней скандала,

Я ей в лицо спокойно так сказал:

«Я расскажу тебе – что ты не знала,

Ещё об этом не упоминал.

Твои упрёки душу не цепляют,

Ведь чувства к тебе вовсе не питал

И из друзей моих никто не знает –

Что в жизни лишь одну – любил и ждал.

Но не давала мне она ответа

И даже не хотела говорить,

Теперь с тобой забыть пытаюсь это,

Не нужно сим скандалом меня злить.

К тебе любовь увы во мне не будет,

Но буду нежным, добрым здесь с тобой,

И может быть душа моя забудет –

Кто был моей любовью основной.»

Но так и не поверила жена мне,

Подумала – что просто пошутил,

Ведь я же её выбрал и заботой

Тогда их там с ребёнком окружил.

Увы – себе придумывая сцены –

Поверить в правду слова – не могла,

Словно ярмо – на мне висят измены,

Ведь в ней царит придуманная мгла.

 

В конце апреля дочка появилась,

Красивой, крупной родилась она,

Сердечко моей зайки чутко билось,

Без слов – только меня понять могла.

И на руках моих спала – так сладко,

И моя мама радовалась ей,

И вроде жизнь вся шла спокойно, гладко,

Но от жены упрёки всё сильней.

И чем сильнее те скандалы были,

Тем чаще детям время уделял,

Сейчас – они давно уже забыли,

Как там с коляской по двору гулял.

Прошло три года – дети подрастали

И с ними свою боль почти забыл,

Я помню то, что даже вечерами –

Рассказы на ночь им читать любил.

Супруга же – скандалила ночами

И не давала мне спокойно спать,

Решала отношения меж нами,

И телефон мой лезла проверять.

Она совала нос в мою работу,

Сказав, что ей финансы нужно счесть,

Так проявляла якобы заботу,

Но не могла во мне всего учесть.

Работы в этот год было не мало,

Специалистом был уже тогда,

Поочерёдно – много ожидало,

Стал мастером в столь ранние года.

Напарник мой, что мне в отцы годился,

(Десяток лет работал вместе с ним)

Я у него немного научился,

Был уровнем с ним в знаниях одним.

Да, вроде всё налаживалось дальше

И прибыль моя выросла вдвойне,

Но всё сломилось в миг и в своей фальши –

Я вновь топил (всю сердца боль) в вине.

 

Это случилось в августе нежданно,

Увы не вечны мы в своей судьбе,

Но скорбь души вливалась благодарно

Туда, где память всё рвалась к борьбе.

В те двадцать шесть – вдруг мама умирает,

А вроде мне звонила – вот, вчера,

Просила там меня, как будто знает,

Чтоб я приехал к ней туда – с утра.

И эта боль – так разрывала сердце,

Мне из родных никто не мог помочь,

Вновь душу закрывал свою за дверцей,

Не получилось рану превозмочь.

В тот день, когда из морга забирали

Её, чтоб отвезти в родимый край –

Все облака над нами собирались,

Закрыв от нас собой небесный рай.

Два дня погода пасмурной держалась,

Пока мы тело там не погребли,

И только боль в меня сильней впивалась,

Я словно был душой где-то в дали.

Пешком я возвращался на поминки,

Гораздо позже всех своих гостей,

На сердце боль, его, как будто льдинки –

Морозом покрывали пару дней.

Скрывая слёзы, центр огибая,

Я в банк зашёл, что был недалеко,

Её увидел, мне там помогая

Сочувствием – вдруг сделала легко.

В ответ мне добродушно молвит слово

И не с таким презрением глядит,

Да, до сих пор была моя основа,

И так же за неё душа болит.

Она мне помогла – ту боль утешить,

Ей стал, как будто чуточку роднёй,

И не пыталась мне на шею вешать –

Своё ярмо, что там узнал о ней.

Похоронил там маму и уехал,

Ведь я семейный был уж человек,

С тех пор ещё не раз туда заехал,

Ведь до сих пор любил – в свой долгий век.

Но нет, уже не ждал с ней личной жизни,

Кольцо на пальце – замужем она,

Я знал – не оставалась там капризной,

И редко находилась там одна.

Мне жалко – что фамилию сменила,

Да, девичья родней была всегда!

Не мне ей управлять, не я «светило»,

И не мои с ней – жизни шли года.

И никогда ей не сломаю счастье,

Утихомирил весь свой эгоизм,

И пусть в душе моей живёт ненастье,

Я проклял весь свой пафосный цинизм.

В тот год ребёнок старший начал школу,

Пошла учиться в самый первый класс,

И с ней опять лечил все свои боли,

Я больше думал о семье, о нас.

 

– Старик сказал: «Тебя не понимаю,

Неужто ты любовь так отпустил,

А мне наврал – что лишь её желаешь,

Через грозу пройти нет только сил?»

– Увы рассказ – не скоро я закончу,

Ведь суть судьбы – ещё так далеко.

Я думаю – нам хватит этой ночи,

Мне до сих пор так небыло легко.

С тех пор родных – мы много хоронили:

Отец мой, дед жены и бывший свёкр,

С несчастною судьбой, но всё же жили,

Лишь смерти не давали в жизнь опор.

Через два года друг совсем уехал,

С подругой поругались мы увы,

Вновь был один, но это не помеха,

Я не любитель сплетен и молвы.

С женой скандалы были пуще прежних,

Я даже уходить пытался в ночь,

Там только к детям я питал всю нежность,

Терпением смог жизнь ту превозмочь.

Мы вроде развивались, всё, как прежде,

Но отчий дом стоял всегда пустым,

Я приезжал туда гораздо реже,

Хоть он мне до сих пор был дорогим.

Жена же мне скандалы затевала –

Что я к любви тайком там заходил,

Увы, меня совсем не понимала,

Лишь знала что, как прежде я любил.

А я искал везде – из сна блондинку,

Да, чувствовал, что рядом, здесь живёт.

Ведь так желал увидеть половинку

Своей души, за ней мой сон ведёт.

Два раза в год мне дежавю встречались,

Я помнил сны, знал – что произойдёт

И наяву они всё повторялись,

Не знал только к чему вся жизнь придёт.

Сейчас так много у меня знакомых

Блондиночек в том городе живёт,

Но нет средь них той девы – нежной, скромной,

Которую душа моя так ждёт.

В тридцать один – купили мы участок,

Пятнадцать соток той земли родной,

Тот человек, что продал – был заказчик,

Работать приезжал к нему домой.

На тот момент три года уже знали

Друг друга, в том саду я раньше был,

Перед покупкой с вещими там снами –

Увидел, как на нём с семьёй всей жил.

Мне нравилась земля и в ней копаться,

Там можно что-то новое найти,

Мог на участке долго оставаться,

Покой души желал там обрести.

Но лишь жена сей злостью вновь срывалась,

И принуждала ехать всех домой,

За каждый взгляд мой ревностью взрывалась,

Ведь должен любоваться ей одной.

Мне говорила, что этот участок,

Хотел купить, чтоб жить там одному.

Везде контроль держала своей власти,

Хозяйкой вызываясь ко всему.

 

– Был озадачен этой темой старец,

На палец свой наматывал усы,

Стал как-то бледен, исчезал румянец,

Ему хотелось утреней росы,

И так хотелось, как-то приукрасить,

От этих чувств разложенный венец,

Для путника всю жизнь в душе раскрасить –

Подозревал, что близится конец.

Но нужно было знать, что было дальше,

Чтоб приукрасить жизнь его души,

Ведь слышал много реплики без фальши,

Он вновь задать вопрос ему спешит:

– Так что тебе судьба твоя давала,

За эти годы, что ты жил с женой?

Ты говорил – она так много знала,

Но не вернулся жизнью своей к той.

– Терпение – вот в чём таится сила!

В свой долгий век – я научился ждать.

Моя душа – любовь ту не забыла,

Но научился – больше не страдать.

Я делал б для неё всю жизнь во благо,

И ничего б в замен не попросил,

В доверии друг к другу жить нам надо,

Терпение – придаст нам в этом сил…

– И вновь старик его перебивает,

И новый он вопрос задать спешит,

Он узнаёт о том – чего не знает,

А может знает, но не говорит:

– Давай с тобой поговорим про ревность,

Мне всё об этой теме расскажи,

Ты столько лет хранишь к кому-то верность,

И прячешься от всех людей в тиши.

 

– Ты знаешь, это чувство к нам пристало,

Когда в нас развивали эгоизм,

Во мне же – не сидит ревности жало,

Она в нас убивает оптимизм.

Любовь и эгоизм – две разных цели,

Одна даёт нам толику тепла,

Не закричит нам: "Это мы хотели!"

Лишь сядет тихо рядом у стола

И запоёт красивой, доброй песней –

Ради любви всегда нам нужно жить,

Всё для любимой, чтоб была прелестней,

Чтобы могла тебя вновь вдохновить.

С другою целью – противоположность

И заставляет всех любить в ответ,

Не понимая, что даёт оплошность,

Считая, что себя ценнее нет.

С ним действия настолько все коварны,

Пытаются заставить рядом быть,

Со стороны, как демоны кошмарны,

Твердят – умеют лишь они любить.

– Но, как же люди, собственники в жизни,

Они ведь любят так от всей души?

– Они всего лишь для себя капризны,

Ты поумнее что-то предложи.

Ведь если ты действительно полюбишь,

То за любовь готовый жизнь отдать,

Ради неё судьбу свою загубишь,

Не сможешь никогда её предать.

И если вдруг она уйти захочет,

Ты будешь – только счастья ей желать,

Отпустишь, даже если больно будет,

Но не заставишь здесь, с тобой – страдать.

Знай что уже судьба – всё это видит

И чувствуют, как больно без неё,

Всего лишь проверяет тебя, сидя

Без дела, сердце забрав твоё.

И если не откроешь волю гневу,

Дашь ей спокойно жизнью своей жить,

Пройдёт та боль по сдавленному телу,

Хоть и не сможешь чувства к ней забыть.

И вроде бы живой, но не хватает –

Частички этой жизни для души,

Перед глазами краски счастья тают

И хочется на век уснуть в тиши.

Тогда судьба вдруг резко развернётся

И вновь подарит толику тепла,

Душа невольно от него проснётся,

Ты в миг узнаешь, что она дала.

Проснутся твои чувства с новой силой,

И вырастут вновь крылья у души,

Тебя поднимет над сырой могилой,

В которой раньше прятался в тиши.

Учти, будет не та, кого любил ты,

Всё то же, только лучше в сотни раз,

Пред ней начнутся – жизни-лабиринты

Чтоб новый создавать – судьбы рассказ.

И вновь придёт любовь настолько светлой,

Захочется лишь новой жизнью жить,

Она станет мечтой твоей заветной,

С ней старую всю боль сможешь забыть.

– Старик ответил добродушно, честно:

– Прости, но я не знаю этих чувств,

Мне принимать любовь уж, как-то лестно,

Так не смогу позировать искусств.

Так значит ты не чувствовал к ней ревность,

Дал ей спокойно жизнью жить своей

И сохранил чрез столько лет всю верность,

И отпустил всю боль – что был не с ней.

Судьба тебя небось благоволила,

И подарила новый – жизни свет?

Что жизнь твоя чрез столько лет творила?

Ну не томи, уж расскажи ответ.

– Тринадцать лет от службы пролетели,

Я не нашёл блондинку в жизни той,

Уж не хотел с женой делить постели,

Из-за детей с ней жил – хоть волком вой.

Шёл тридцать пятый год, а что добился?

Разлад в семье и ругань каждый день,

И на работе – всё сильней ленился,

Стремление пропало, жил – как тень.

Увы, я стал морально очень сильный,

И к жизни ни кого не подпускал,

Мой тон с людьми настолько был ванильный,

Что если бы её где повстречал –

То предложил бы сразу сердце, руку,

И коль в ответ услышал бы отказ,

Я предпочёл бы с ней тогда разлуку,

Не подошёл бы в жизни уж ни раз.

Ни с кем общаться больше не хотелось,

Я закрывал свой внутренний мирок,

Вокруг меня планета не вертелась,

По чёрной полосе мой шёл порок.

Отчаялся искать я в жизни счастье,

И потихоньку в чувствах угасал,

Да, без любви семья – это ненастье,

Но что судьба готовила – не знал.

 

Короновирус – было тем началом,

Тем искажением тихости души.

На дачи поспешили люди валом,

Чтоб переждать спокойно всё в тиши.

И даже те кто не имел участки,

Скорее начал их приобретать,

У нашего народа есть повадки –

Нам на природе лучше отдыхать.

На этот год весна была красивой,

Расцвёл, благоухал мой старый сад,

Пришёл ко мне котёночек игривый,

За мышками охотиться был рад,

Пил молочко, валялся в моём кресле

И ящериц ловил передо мной,

Хотел его оставить, только если

Не уходил бы на ночь он домой.

Немного я был рад с каждым рассветом –

На всех деревьях вылезли цветы,

Начало года, было лишь советом –

Мне погружаться в прошлые мечты.

Стоял апрель той раннею весною,

На дачу мы приехали семьёй,

Светило солнце жаркою порою,

Я отдыхал там искренне душой.

Но были мы не все, без старшей дочки,

В её пятнадцать – было не до нас

И с мамой не любила быть на даче,

В тот год уж шёл к концу девятый класс.

А на стоянке, возле врат соседа –

Машина простояла целый день,

Её раньше не видел и не ведал –

К кому явилась – чёрная, как тень.

Спросил соседа: «В гости кто приехал?»

Ответил: «Нет, то новые жильцы,

Хозяин по дороге не проехал

И здесь поставил, чтоб туда пройти.»

А вечером, уж сумерки сгущались,

Мы собирались всей семьёй домой –

Они к своей машине пробирались,

Через участок (огород пустой).

Мои глаза лились зелёным цветом,

Ведь я, как кошка вижу в темноте,

Увидел – пара шла, за ними следом

Идёт она в безликой пустоте.

И там смотрел, своим глазам не веря,

Четырнадцатый год кого я ждал,

Ведь чувствовал её, душой лелеял,

И целый город обошёл – искал.

А тут она – идёт ко мне на встречу,

И до чего знакомый яркий взгляд,

Была всегда ко мне так недалече,

И взрыв на сердце – видеть её рад!

Как ангел по тропе она шагала,

А мне казалось в воздухе плывёт,

Прошла к машине, на сиденье села

И слов не говорит, поездки ждёт.

Знакомились мы с новыми жильцами –

Не долго, уж хотелось всем домой,

Лишь моё сердце – всё рвалось рывками,

Как ж долго ждал я встречи с ней – родной.

Черты лица, походка с её взглядом –

Во мне сломили жизни моей прыть,

Такое чувство навалилось градом,

Как будто без неё нельзя мне жить.

К глазам моим пришло одно мгновение,

Что с ней во сне одной дорогой шёл,

Но понимал, что это наваждение,

Во мраке цвет волос ведь не учёл.

Я мчал домой, как бешеный водитель,

Как будто не хотел сей жизнью жить,

Всем телом жаждал адскую обитель,

И без неё уже другим не быть.

Бессонной ночью по дому скитался,

И мыслей диких вертит карусель,

Лишь совести своей бесспорно сдался,

Припомнил, как спасали свиристель.

Пятнадцать лет на тот момент ей было

И места я не мог себе найти,

Ведь чувствовал любви огромной силу,

Но совесть – не давала к ней пути.

Та разница, была что между нами –

Аж девятнадцать лет и десять дней,

Вновь боль во мне – огромными волнами,

И сердце жжёт от тысячи огней.

На тот момент увы – уже был взрослый,

Ведь в этот год – должно быть тридцать пять,

Зачем судьба дала подвох несносный?

Зачем же душу мне ломать опять?

В последующий день её увидел –

На солнце – этот белый цвет волос

И мою речь, как будто бог похитил,

Как вкопанный на месте в землю врос.

Она была, как сон мой давний, вещий –

Тринадцать с половиной лет назад,

И в этом мире я один пропащий,

В душе есть счастье, но ему не рад.

Мы ж старшей дочке дома рассказали –

«В соседях есть ровесница её»

Поэтому она была там с нами –

С подругой новой поискать своё.

А звали её – так же, как блондинку,

Что школьная подруга у любви,

Я вновь смотрел сквозь боль, как на картинку.

Теперь попробуй ты меня пойми,

Ведь то, что оказалась она младше

На столько лет – сломило жизни прыть,

Был искренен всегда, без всякой фальши,

Но без неё уж не хотелось жить.

Я угощал её – чем только можно,

Пытался самым лучшим одарить,

Прекрасно знал – быть с ней – мне невозможно,

Но чувствовал, как снова мог любить.

Она же старшей дочке помогала,

Чтоб больше было времени гулять,

А вечером бесилась с ней, играла

И мальчиков пыталась обсуждать.

Я в первый раз услышав её голос,

Так же до боли – был им поражён,

Манерой говорить, походкой воли

Всем этим сходством на повал сражён.

Смотрел, как на песке они катались

И представляли кошками себя,

На пруд ходили вместе, там купались,

Я радовался жизни с ней – любя.

Заканчивался август в своих числах,

Она в очередной раз к нам пришла,

Супруги тогда небыло, и в мыслях

Я не желал, чтоб здесь жена была.

В тот день копал я ямки для забора,

Мне дочка обещала помогать,

Но лишь мальчишек пригласила свору,

И своё слово не смогла сдержать.

Она пошла со мной вместо подруги,

Держать там шнур для ямок в ровный ряд,

Там говорил с ней – все мои недуги

Бежали прочь, ведь ей – всей жизнью рад.

И в тот момент она мне рассказала,

Что школу музыкальную прошла,

Фортепиано – вот на чём играла,

И уже год с гитарой провела.

Ещё сказала – хочет для гитары

Нейлоновые струны прикупить,

Только получше, а то те – так стары,

Нельзя на них мелодии творить.

И знаешь, для меня, как наваждение –

Был этот день – рождение чудес,

Да, может быть, всего лишь моё мнение,

Но мыслями так глубоко полез,

А ведь она, как будто бы специально –

Всей музыке училась – для меня.

За что судьба – так жалит меня больно?

За что в душе даёт столько огня?

Ведь я всей жизнью к музыке стремился,

И инструментом хорошо владел,

Как будто для неё я научился,

Но мне не быть с ней – это мой удел.

 

А к вечеру – ей стало очень плохо,

Она ушла, мне слова не сказав,

Нет, не хотела сделать мне подвоха,

Пошла прилечь, последствия не знав.

Её тошнило вроде бы немного,

Да, там нашёл лежащей на скамье,

Я подошёл помочь ей, ради бога,

Ведь здесь она со мной, в моей семье.

Суспензию ей дал, чтоб не тошнило,

Поднял на ручки и занёс домой,

Заботой вся душа моя горела,

Она была так близко, здесь, со мной.

Прикосновение к загорелой коже –

Смогло такое чувство сотворить,

Не будет никого больше дороже

И для неё готов всю жизнь прожить.

И был готов на всё – дарить ей счастье,

Всё делать для неё в свой долгий век,

Но снова совесть мне даёт ненастье,

Ведь я, увы – был взрослый человек.

Я уложил её тогда в кроватку,

Накрыл простынкой, волосы прибрал,

Но боль в душе держала мёртвой хваткой,

Что вновь ушёл – ни слова не сказал.

Ну да, во мне тогда сражались чувства,

Меж совестью и той душой больной,

Вновь возродилось давнее искусство

И ясность мыслей, словно стал живой.

Я начал делать записи в тетради,

Ведь не писал стихи шестнадцать лет,

Всю душу изливал в них – жизни ради,

На чувства все, поставив вновь запрет.

В тех строках излагал живые мысли,

Они во мне рождались каждый день,

Но большинство их драмою зависли,

От жизни моей – горькая плетень.

Я начал отсылать ей эти строки,

Сказав, что может книгу с них создать,

Но ей не отправлял свои пороки,

Чтоб мою боль не довелось ей знать.

Я стал к ней относиться словно к дочке

И для себя Котёночком назвал,

Ей душу изливая в каждой строчке –

Просто любил и ничего не ждал.

Писал мечты, а так же то, что видел,

Рассказывал, что не могу быть с ней.

Не знаю, может чем её обидел,

Не ведала – на сколько мне больней.

Тогда купил, и подарил те струны,

И ей поставил на гитаре в ряд,

Я спел там песню – где любовь, колдуны,

И видя, как всё слушала – был рад.

Ещё – сыграл ей «Лунную сонату»,

Которую без нот, на память знал

И слышал, как поёт там песню брату.

Да, я её всю жизнь свою искал.

Я ждал всегда такого человека –

Который был б душою мне подстать,

Чтоб для неё ещё прожить пол века

И никого б мне больше не искать.

 

Увы, тогда жена, не понимая,

Кого я жизнью встретил на пути,

От ревности – была на столько злая,

Была готова всё там разнести.

Так часто имена их оскорбляла,

Я зарождался неприязнью к ней,

Чувств не скрывал и правду она знала,

Лишь не сказал о совести своей,

О том, что я не мог душой коснуться,

О своей боли в этой всей любви,

Не понимала то, что не вернуться –

Мне к ней уже – своей судьбой внутри.

 

И там на сайте – где стихи отправил –

Я представлялся вовсе не собой,

Ей юность не ломал, себя не славил

И больше не просился к ней домой.

Но я не мог ей лгать про всё, про это

И правду знать – она была вольна,

Боялся – испугается ответа –

Поэтому была в душе война.

Я рассказал ей правду – против страха

И получил всё то, что ожидал –

Стал в чёрном списке, всё летело прахом,

И уж замены новой не искал.

Я отдалялся от жены всё дальше,

Пароль на телефоне всё скрывал,

И пропадая на работе больше –

Всю свою боль в стихи передавал.

Вновь уходил в себя, стал закрываться,

Но понимал, что не могу так жить,

И знал что нужно с кем-то пообщаться,

Кому мог верить, кем мог дорожить.

Ноябрь – в край родной опять подался,

Ведь счастья в жизни так и не нашёл,

Я всей душой боролся, не сдавался,

Вновь тот же банк – вновь к первой той пришёл.

И там – десяток слов с её приветом,

Улыбка на лице, как благодать,

Вновь прекратили боль – поклон за это,

Я смог любви сей – силу обуздать.

Переосмыслил всё, что наболело

И к выводам во всей любви пришёл,

Прошла вся боль по сдавленному телу,

Да с первой – вновь покой в себе нашёл.

И яблоком её там угощая –

Я направляюсь в город тот большой,

Про все обиды в прошлом забывая –

В семью вернулся, но уже другой.

 

Я вышел вновь на связь к своей подруге,

Стихами поделился с ней тогда,

Ведь ближе никого, забыл о друге –

Он далеко, там шли его года.

А с ней уже давно мы помирились,

Но не общались просто много лет,

У каждого семья – вот не дружились,

Но поразил меня её ответ.

Мне рассказала то, что тоже пишет

И сочиняла их ещё тогда –

Когда мы познакомились, ей движет –

Эмоция любви, что как вода.

И много строк она мне посвящала,

Лишь чувствами срываясь иногда,

Как жаль – в те времена она не знала –

Что так не мог её любить – всегда.

Да и теперь не сразу ей открылся,

Лишь только свои тексты показал,

Но так её ответом удивился –

Не чувствовал я этого, не знал.

 

– Старик невольно мельком улыбнулся

– Как интересно – пишет что она,

Подругу ты давно душой коснулся –

Что чувствами с тех пор писать вольна.

Ведь сам заметь – как боли ты коснулся –

В тебе рождались строки день за днём,

Ты в безысходность с силой окунулся

И стал поэт – всю боль скрываешь в нём.

Твоя душа всё в строки изливает,

Из боли этой создаёт сюжет,

Так и подпруга – жизнь свою спасает,

Когда есть на любовь в душе запрет.

 

– Ты прав отец, с судьбой своей я дружен,

Душой в стихах лишь мудрость познавал,

Но ни одной любви своей не нужен

И быть со мной я их не заставлял.

Ну а с подругой начинались тексты,

В которых много прошлого писал,

Воспоминаний множество прелестных

И я их никогда не забывал.

И знаешь – мы стихами с ней общались,

Ругались и мирились заодно,

За столько лет мы – точно не менялись,

На мои чувства к ней – не всё равно.

У нас такие были диалоги –

Мы строками умеем говорить,

Ведь нам друг к другу дороги-дороги

И так взаимно можем всё творить.

Мне очень дорога её культура,

Её манеры, смех тот заводной,

Свободная её в душе натура

И здесь мог доверять лишь ей одной.

Лишь через год – мы с ней назначив встречу,

Немного погуляли на горе,

Была зима, я на машине встретил –

В начале года было, в январе.

Она со мной по парку там гуляла,

Но так легко оделась в этот день –

Замёрзла так, что зубками стучала,

А возвращаться к дому было лень.

Мы греться с ней пошли тогда в машину,

Доехали до берега реки,

Сказал ей о любви своей – причину

Всей нашей дружбы – что так далеки.

Она сидела молча у окошка

И направляла грустный взгляд свой в даль,

А я за ней присматривал немножко,

Ведь столько лет был холоден, как сталь.

Она мне рассказала свои чувства,

Свои проблемы, множество причин –

Плохого настроения, искусства,

Ведь друг я у неё всего один.

И вот, в своём рассказе вдруг срываясь –

Заплаканной – уткнулась мне в плечо.

За её страхи вечно опасаюсь,

От слёз её – так стало горячо.

Обнял её я, по плечу погладил

И в макушку потом поцеловал –

Ох, как же хорошо всегда с ней ладил

И так легко во всём я понимал.

Как начало темнеть – отвёз до дома,

С тех пор в переживаниях со мной,

На тот момент – семнадцать лет знакомы,

Я впредь не оставлял её одной.

Как что случалось – мне она звонила,

«Психолог личный» – так меня звала

И может быть в любви ко мне остыла,

Но в помощь – лишь меня она ждала.

 

С детьми в то время я провёл беседу –

Отпустят ли они меня совсем,

Ведь не стремился в спорах за победу,

И лучше я уйду один ни с чем.

Мне от супруги ничего не надо

Участок ей оставил насовсем,

В спокойствии была моя награда,

И в умиротворении делем.

И дети мне спокойно отвечали –

Чтоб главное на связи был всегда,

Чтоб за меня там не переживали,

Чтоб я не забывал их никогда.

Котёночка – всего лишь раз увидел

За тот минувший мной тяжёлый год,

Во взгляде чуял страх – её обидел,

Стихами напугал же – «идиот».

Но в принципе судьба так и хотела,

Вновь должен был терпение познать,

Любовь моя – такую боль хранила

И чувства, что не мог в себе держать.

Подруга мои чувства понимала,

Поддерживала каждый раз меня,

За совесть только иногда ругала,

В ней нет терпения, жажда лишь огня.

Но я не слушал, ведь дороже чести –

Пока-что не имею ничего,

Мой свет любви – не пропускает лести,

И мнения хватает своего.

До лета на работе пропадая,

Гораздо реже стал домой ходить,

Жена была ещё сильнее злая,

Скандалы мне пыталась закатить.

Ну, а потом клялась мне и божилась –

Что никаких истерик больше в ночь,

Она меня так удержать стремилась,

Но начиналось снова всё точь-в-точь.

Терпения до июля мне хватило,

Не выдержал я всё таки ушёл,

Мне не хватило слушать это – силы,

Что я предатель и её подвёл.

Я снова в край чудесный свой подался,

Но по приезду – началась гроза,

Наверно ты – остановить пытался,

Ведь знаешь всё. Не прячь свои глаза!

 

– А знаешь парень – ты с судьбою дружишь,

Спонтанностью её не удивил,

Я знаю что ты – чести не нарушишь,

И внутреннюю боль всю отпустил.

Но для чего ты к первой возвращался?

Два года уж – блондинку как нашёл,

А с этой же – душою не сближался,

Что видел в ней, зачем себя к ней вёл.

 

– Я не забыл её и эти чувства,

И мне она, как прежде дорога,

Ведь для неё я познавал искусства,

Пусть даже и закрыта все года.

Ей там я рассказал – что стал поэтом,

И что могу легко стихи слагать,

Рассказывать в них строками сюжеты,

И то, что не хочу я ими лгать.

Но мне она сказала – не читает

Вообще стихи – не видит в них красы,

Что сути, смысла в них не понимает –

С искусства черно-белой полосы.

И я ведь знал – что сам был в том виновен,

Ведь в школе – их – красивей всех читал,

И в этот день – был с ней не многословен,

Хоть находиться рядом не устал.

Но всё же, как-то сухо отвечала,

Как будто бы читала их тайком,

И от меня те знания скрывала,

Вдруг догадалась – там пишу о ком?

Я научился всем прощать ошибки

И восхвалять всех дорогих в душе,

Не показал своих желаний зыбких,

И боль свою всю – отпустил уже.

 

Я вновь собрал все вещи и уехал,

Уж не туда, где жил с своей семьёй,

Дорогой в больший город, как помехой,

Чтоб там не чуять душ мне – ни одной.

Их чувствовал обеих – словно рядом,

Я с ними находился каждый день,

Но боль терпеть не мог – жизнь была адом,

Среди любимых был всегда, как тень.

В том городе – был друг мой самый лучший,

На тот момент уж девять лет прожил.

Я не желал жить жизнью предыдущей,

И он о нашей дружбе не забыл.

Мы целый вечер встречу отмечали,

Увы, я не привык – так много пить,

Но всё ж без происшествий, будто знали –

Как к пьянству этот пыл остановить.

Обосновался вроде бы я быстро,

За пару дней работу подыскал,

Хоть и строитель, но опрятный, честный,

Порядок на объекте соблюдал.

А вечерами с другом мы гуляли,

Я с ним дороги, город изучал,

Нас очень часто люди приглашали –

С другими время – не предпочитал.

С подругой говорил по телефону –

Ей тяжело остаться без меня,

Со мной не нужно быть настолько скромной,

Я зарождал в ней чуточку огня.

Там, каждый день подземкой добираясь,

Я на работу, как на отдых шёл,

Всё меньше в свои мысли углубляясь –

Вновь с головой в работе жизнь всю вёл.

Но не учёл тогда одной детали –

Котёночек – экзамены сдала,

Нас разделяли расстояния дали

И встреч она со мною не ждала,

Но поступила в институт учиться,

В тот город – куда я от них бежал.

Судьба ль её сближать со мной стремится?

Случайно я об этом там узнал.

В те времена уже создал страницу,

С которой мог бы ей опять писать,

Я предложил ей музыке учиться –

Всему тому, что не смогла познать.

Но то что я был там – она не знала,

Сказала, что уехала совсем,

И от меня всю жизнь свою скрывала.

Не строил отношений я ни с кем.

Ей в крадце рассказал до нашей встречи –

Что пережил, что видел я и знал,

Что нахожусь сейчас – здесь, недалече,

Про время, что придёт – повествовал.

Но не про то, что буду я с ней рядом,

Ведь и не знаю – стоит ли мне ждать.

Она же повернулась ко мне задом,

А мне в разлуке тяжело дышать.

Я снова в чёрном списке оказался,

И сам ей обещал – больше не лезть,

Нет, не бежал оттуда уж, остался,

Ей вновь писать – нарушить мою честь.

Я знаю, что меня она боится,

Но чувства накрывали вновь и вновь,

Увы, не мог уж с ней совсем проститься,

Мной правит очень сильная любовь.

И иногда я чувствовал что рядом,

Весь её страх – что встретиться со мной,

То было для неё кошмаром, адом,

Что взрослый дядька грезит ей одной.

Но для меня ещё была ребёнком,

Пусть восемнадцать ей уже тогда –

Я не хотел быть для неё подонком

И не остановить свои года.

Я ждал той встречи, был готов морально,

Как к дочери заботу проявлять,

Всё б отдал в своей жизни ей буквально,

Чтобы её счастливой увидать.

Лишь для неё придумывая тексты –

С ней строил в своих мыслях разговор,

Но эти планы вовсе бесполезны,

При встрече с ней – слова похитит вор –

Мой страх – опять ей, как-то сделать больно,

Не знаю точно – что там ей скажу,

Я словно раб – её всей жизни вольной,

Ей больше всех на свете дорожу.

 

Ноябрь – друг на вечер приглашает,

В кафе с ним посидеть среди девчат,

Мне говорит, что их давно всех знает

И познакомить с ними будет рад.

Что вечера такие очень часты,

Им очень интересен мой настрой,

Хоть там передо мной они не властны,

Но расслабляться нужно нам порой.

Я согласился к вечеру о встрече,

На «Китай-город» станцию прийти,

Ведь ехать до неё мне недалече,

Там мог бы и Котёночка найти.

На станцию приехал вместе с другом,

Через седьмой мы выход с ним прошли,

По улицам пустынным полукругом,

К тому кафе неспешно путь вели.

Нашли там забронированный столик,

За ним сидели девушки – втроём,

Там заглушал я алкоголем боли

Хоть в принципе – весёлый был приём,

И им я показал что не смущаюсь,

Но отношений вновь не завожу,

Что я неплохо рифмами общаюсь,

И если захотят, то расскажу.

Средь них – одна была – организатор,

Устраивала позже – вечера,

В которых – не была она оратор,

Но проявляла множество добра.

На этих вечерах стихи читали

И песни на гитаре я играл,

Друг – был всегда со мной, мы отдыхали,

Там строками им душу изливал.

Немного помогало вновь забыться,

От мыслей моих боли отвести,

Ведь с чувствами любви – мне не простится,

И злости на душе не обрести.

Я книгу продолжал свою готовить,

Историю – ей обо всём писал,

С Котёночком – не буду больше спорить,

Ведь с самого начала – уважал.

И в феврале – она мне вдруг приснилась –

Дачный участок, к ним туда зашёл,

Нет, взглядом на меня уже не злилась,

И разговор спокойно с ней провёл.

Сидели за столом, за чашкой чая,

Во сне, рядом со мной – проста была,

Я ей сказал, что очень уж скучаю

И что любовь – всю душу мне сожгла.

На лавочке меня расположила,

Себе на ноги – голову кладёт,

По моему лицу – рукой водила,

Сказала: «Счастье всё же к нам придёт!»

И после этой фразы – я проснулся,

Здесь – слепо верю всем её словам,

Со всей любовью в сон свой окунулся,

Но совесть – не даёт сближаться нам.

Желал ещё хоть год – ту ждать награду,

А заодно ей книгу дописать,

И может наяву мне так не рада,

Но я в терпении – силу смог познать.

 

Жену свою – пол года я не видел,

Но лишь по детям – сильно уж скучал.

Супруга говорит – её обидел,

Что через столько лет – её предал.

Что пользовался ей – её годами,

С детьми её оставил и убёг,

Но там большая пропасть между нами,

Я по другому поступить не мог.

Не верила там мне, не понимала,

Пятнадцать лет – твердила лишь своё,

За это всё – судьба моя сказала:

«Ты уходи, всё это — не твоё!»

Ведь коль партнёру ты не доверяешь,

С изменой в мыслях создаёшь мирок –

Получится всё так, как представляешь,

Так сам свой проецируешь порок.

А я – хоть там и жил всегда мечтами,

Но всю реальность больше принимал,

Не заводил скандалов ей годами,

Ей все пятнадцать лет там – доверял.

Хоть старшая дочурка приезжала,

Январь, февраль – со мною провела,

По городу с экскурсией шагала,

С Котёночком гулять потом пошла.

Но с парнем со своим чуть не рассталась,

Три года уже с ним была тогда,

Любила, за него всегда держалась,

Что надо ещё в юные года.

Быть может её мама отправляла,

Чтоб посмотрела, как я там живу,

Шпиона на разведку подсылала,

Сама тихонько там ждала в тылу.

Когда приедет, новости расскажет,

(Может кого я там себе нашёл?)

За это мне опять скандал развяжет,

Не просто ж так – я от неё ушёл.

Внимание – не обращал на это,

Крутить интриги больше не к чему,

Я ждал, когда наступит снова лето,

Чтоб к детям съездить, как-то самому.

Ведь я скучал по младшей своей зайке,

Достигла возраст уж – пятнадцать лет,

Она, как я – в ней не было зазнайки

И ревность мамы – это полный бред.

Хотел забрать её к себе на лето,

Супруга с боем, не пустив ко мне –

Сказала: «А зачем мне нужно это?

Будь одиноким там в своей вине.»

Она всё это делала специально,

Мне за обиды хочет отомстить,

Все действия её увы банальны,

Со мной не хочет знаться и дружить.

От подлости и гордости бессильна,

Но я её за это не виню,

От злости в своих чувствах не стабильна,

И собирает на душе броню.

В конце июня – я туда поехал,

Чтоб с младшей дочкой время провести,

Жена мне создала опять помеху,

Чтоб не забрал с собой вдруг – увезти.

Отправила там на неделю к тёте,

А телефон её себе взяла,

Как будто всё спланировав в расчёте,

Увидится нам – так и не дала.

В свой первый выходной провёл с подругой,

Подарок подарил – за свой приезд,

В ней нет любви ко мне – такой упругой,

Мы с ней прошли так много разных мест.

И в чём-то – я всегда был ей полезен,

И в этот раз – чинили телефон.

Ей в дружбе – я всегда был очень верен,

И в ней читал – всех мыслей её звон.

Ты знаешь, в ней – так много есть цинизма,

Увидев то, что нечего уж взять –

Она открыла волю эгоизму

И так легко со мной смогла порвать.

Ведь, как моя жена – в забвенном мире,

Придумала себе – что нужно ей,

Как будто прямо в сердце метит – в тире,

При этом ты душой к ней – будь добрей.

Ни кто тебе не сделает, как хочешь,

Пока ты прямо им не дашь совет,

И что ты в своих мыслях там ворочишь –

Никто не видит – вот каков ответ.

Мы с ней опять до боли поругались,

И снова мне в ответ пришло: «Прощай!»

Нет, не стихами мы тогда общались,

Спор с ней – в огонь – что масло подливай.

Я думал, что ей хватит месяц целый –

Чтобы ко мне обиду вновь забыть,

Но нет, её ответ ко мне не белый,

Ей слишком мало времени остыть.

Неделю там провёл и вновь уехал,

С работой – снова очередь ждала,

Большой тот город мне уж не помеха,

Туда, вновь ждать – судьба меня звала.

А через месяц – в августе начала –

Спонтанно вновь поехал к детям я,

Всё так, чтобы жена уже не знала,

Люблю ведь их. Они – моя семья.

Мы с младшей дочкой чудно погуляли,

Поговорили, время провели,

А к вечеру – уже совсем устали,

Мы разошлись и по домам пошли.

На следующий день – я сел на поезд,

Обратно ехать – в город тот большой,

Вагон плацкартный, проводница. Доля –

Среди народа, что совсем чужой.

Чрез два часа – была одна стоянка,

Тридцать минут – в поездке перерыв,

Я вышел на перрон, а там гулянка –

Народ весь вышел, вещи позабыв.

Два года я котёночка не видел,

Но там, среди толпы – её узнал,

Стихами в прошлый раз её обидел

И здесь – случайно встретить я не ждал.

Не сразу, средь людей меня узнала,

С ней юноша был – по размерам «шкаф»

И я ведь знал, что с ним давно гуляла,

Не трогал её жизнь – хоть так был прав.

И всё же – её взгляд меня коснулся,

И я заметил страх её очей,

Смотрел в глаза – на месте не качнулся,

Как ж много думал я о ней ночей.

Взяла за руку парня и умчалась –

На несколько вагонов от меня,

Ведь даже «здрасьте» – мне сказать боялась,

Я лишь смотрел – в лице была броня.

Стоял там, перед выходом с вагонов,

Они вернулись – в стороне стоит.

Я не желал смотреть других перронов –

Украдкой на меня она глядит.

Я понял – она хочет внутрь вернуться,

Но страх ко мне – ей не даёт пройти,

Пришлось мне отойти и отвернуться –

Спокойно чтоб смогла она войти.

И ведь судьба свела нас не случайно –

Гораздо меньше стал стихи писать,

Да, я любил и грезил ей отчаянно,

Но без ответа – начал выгорать.

И для того, чтоб не терял я музу –

Судьба – давала видеться лишь раз,

Она мне нагнетает больше груза,

Хотя бы так – хранил в душе алмаз.

 

Старик смотрел в глаза великодушно,

За искренность – давал ему вновь сил,

История была довольно грустной,

Про что хотел узнать – его спросил.

– Скажи сынок – ты мстил жене за злобу?

Вообще, кому ты в жизни отомстил?

Коль нет, так расскажи мне, знал я чтобы,

Как ты всю злость от сердца отпустил?

– Всё очень просто дед – я жил мечтами,

Так, вновь и вновь листал всей жизни-круг,

Они срывались иногда словами,

Бывал в них часто – каждый лучший друг.

Я строил много вариантов жизни

И часто создавал там диалог,

Примерно знал – насколько все капризны,

Из мыслей подводил себе итог.

И он потом, в реальность выводился –

Какой-нибудь из тысячи путей,

Так знаниями – здесь на жизнь напился

И осознал, как понимать людей.

Предугадав ответ от человека –

На его место – ставил там себя

Я этого достиг за четверть века,

Их уважал, в душе своей храня.

Я научился видеть многогранно,

Со всех сторон, перебирая суть.

Я научился чувствовать – так странно,

Там видел даже – будущий их путь.

Ведь в каждом споре – могут быть все правы,

Элементарный вид со стороны,

У каждого в душе свои оправы:

Кто смотрит с боку конус – без вины –

Он видит треугольник, утверждает –

Что нет другой фигуры перед ним.

Но не смотрел он сверху и не знает –

Не над его главой светился нимб.

С ним спорит тот, кто находился сверху

И увидал от конуса лишь круг,

Так хочется ему подсыпать перцу,

И кто с ним в диалоге – уж не друг.

А я – смотрю на это многогранно,

Весь видя спор – жду, что произойдёт,

И может это показаться странным –

Я двигаю тот конус взад-вперед.

К земле его макушкой нагибая –

Показываю им, кто в споре прав,

Их цели, взгляды – снова проверяя,

Всегда меняю в лучшее их нрав.

А с женщинами – всё ещё сложнее,

Ведь мыслей их – совсем другой поток,

Для нас они всё кажутся милее,

Но мы не видим выводов итог.

Я знаю, что влюбляются в поступки,

Которые для них ты совершал,

Не любящие маленьких и глупых,

Ответственность – я многим показал.

Ещё играет роль огромный фактор –

Какой всё детство был её отец,

Как жил он с мамой, сколько видно фактов –

Что не был в жизни с дочкой – молодец.

А у супруги – вовсе не бывало,

Лишь отчим был с ней пару-тройку лет,

Как дочкам нужен папа там – не знала,

Мужской им часто нужен был совет.

А уж про то, что видеть не давала –

Уж больше не сужу её, молчу.

Со мной им разговаривать мешала,

Но я всю злость – на радость замещу.

Меня любовь – учила видеть боли,

Я не способен ей – их показать,

Хватает мне терпения и воли

С ней – больше виноватых не искать.

И знаешь – я не молод и не старый,

А девушки – всё ходят по пятам,

Простой я человек, обычный самый,

Галантный, скромный и увы не хам.

Сейчас конечно – многие боятся –

Довериться и чувства показать,

Но вижу взгляды и готов поклясться –

Им хочется – судьбу со мной связать.

Но я увы – для многих не доступен,

Хоть и могу заботой одарить,

Мой путь любви тернист – на столько труден,

Других я не хочу уже любить.

Попытки в сотни раз увы не дали –

Мне с памятью любовь всю отпустить,

Уж лучше я умчусь наверно в дали,

Чем с неродными буду жизнь творить.

Я так устал – последний год скитаться,

Так их люблю, но не могу просить

И может быть – пора давно мне сдаться,

Обеих вновь из жизни отпустить?

Увы, взвалил на плечи много груза,

Что предсказал себе её тогда,

Котёночек – моя вторая муза,

Она – источник жизни, как вода.

А первая – томит мои печали

И рядом с ней – вновь жизнью вдохновлён,

Хотел бы пригласить её я – к чаю,

Но её жизнь с другим – я отдалён.

Я вновь встречаю каждый день рассветы,

Их не могу от сердца отпустить,

И знаю, что не дашь мне ты ответов –

Как мне сейчас в смирении дальше жить.

 

– На небесах рассвет уже витает,

И засветил зори июльской луч,

Всё искренно он рассказал – вздыхает,

Историей всю боль смог превозмочь.

Всё звери в круге тихо, мирно спали,

Конца рассказа, так не дождались,

Гроза гремела где-то в светлой дали,

Он чувствовал, что силы набрались.

Старик молчал, его глаза печальны,

Лицо его – даёт небесный свет,

- Да молодец, я вижу ты отчаянный,

Не буду подавать тебе совет

Печально всё, что ты о ней подметил

Ведь столько лет своей души не знал,

И не поймёт она – что ты не весел,

Из ожиданий счастье принимал.

Ты мне сказал – берёшь её за руку,

Но что был с ней – ни раз не говорил,

Не уж то ты, испытывая муку,

Её от сердца чистого любил?

– Да, я люблю, к ней всей душой остался,

И не смогу вовек её забыть,

Теперь она немного старше – сдался,

Хотел хотя бы рядом с нею быть.

И пусть б – она слова мои забыла,

Не помнила бы – моего лица,

Пусть б счастья никогда при мне не было –

Остался б рядом – заменив отца.

Но нас сейчас другое постигает –

Война близ дома нашего идёт

И каждый, кто родных сберечь желает –

Призыв от государства – он не ждёт.

Терять мне – больше нечего и с болью

Своей мириться больше не хочу,

Сам выбрал я себе такую долю

Для всех родных об этом – промолчу.

Сейчас иду со всеми попрощаться

И книгу – лично в руки ей отдать,

Хоть не хотел бы с музой расставаться,

Но нет желаний больше здесь страдать.

Стихами с ней – давно уже простился –

Когда писал, что время к нам придёт,

Тогда я на неё ничуть не злился,

Быть может после книги – всё поймёт.

Я не могу сдержать любви сей силу,

Ведь столь огромной хлынула волна,

Пусть унесу её с собой в могилу,

Чтоб не свихнуться с горя – от ума.

И может всё пройдёт с внезапным взрывом,

Чтоб душу уберечь от боли той,

Чтоб спрятал в нём своей любви порывы,

Чтоб больше не пугались в жизни мной.

И пусть в дали лихая-пуля-дура –

Там остановит жизни моей боль,

Пусть для неё – души моей культура –

На раны чаще подсыпает соль.

С обеими наверно попрощаюсь –

Я благодарен им, что смог любить,

Что со своими страхами справляюсь –

И пусть не смогут здесь меня забыть.

Лишь двое человек сейчас способны –

Всё рвение моё остановить,

Коль знают – что душе моей угодно,

Коль знают те, кого могу любить.

Но у одной – семью ломать не буду,

Другая – ещё в юности живёт,

Пусть помнят, что любовь к ним не забуду,

И пусть из них меня никто не ждёт.

Я верю что пройдут все их ненастья,

Когда моим терпением смогут жить,

Я чувствую – тогда и встретят счастье

Коль пожелают памятью почтить.

Я ж не желал к ним приходить с печалью,

Не требовал – встречали чтоб с утра,

Не заставлял их наливать мне чаю –

Всю жизнь я им желал – только добра.

 

– Раздался треск, его глаза открылись,

Там старый лось среди ветвей шагал,

Осознанно ведения приснились,

Кому же про любовь он рассказал?

Был тот же лес и сосны будто строем,

Пред ним песчаный выложенный мат,

Он понимал – не стал во сне героем,

Вся ночь прошла, грозе немного рад.

Она в дали, уж близко не подходит,

Одежду трогал – вроде бы сухой,

Откроет карту – здесь леса проходят,

По левой стороне река Нахой,

Что в Караман большой потом впадает,

Через который – путь ему вести,

Он к ним сейчас идёт и точно знает,

Что счастья там ему не обрести.

Ещё не много, сотня километров,

Два дня пути и встрече будет рад,

Желаю я ему попутных ветров,

Чтоб на пути к ним – не было преград.

Он встал, пошёл привольною дорогой,

Я знаю – он проститься к ней идёт,

Она в душе осталась недотрогой,

И до сих пор для счастья её ждёт.

Она ведь – не жила его печалью

И не ждала с тоскою у окна,

Придёт она когда-то к осознанию,

Что без него – останется одна…..