Анти-Маятник-4
АНТИ-МАЯТНИК
Книга пародий на стихи Владимира Зюськина
(Продолжение)
ПАРОДИИ И ЭПИГГРАММЫ
ЛЮБЛЮ ПОЛЁТ СТРОКИ КАЛЁНОЙ...
Люблю полёт строки калёной,
Когда желанью вопреки
Мой пересмешник уязвлённый
Сожмёт в карманах кулаки!
Как он хотел бы руки вынуть!
Приспело время для рывка,
Но не дает и пальцем двинуть
Стрелой пронзившая строка!
КОЛЕСО
Мой мозг раскочегарен так,
Что вдохновенья колесо
Любой преодолеет мрак.
В. ЗЮСЬКИН.
«Бессонница»
Ну, вот теперь понятно всё, –
Откуда этот скрежет громкий.
Раз вдохновенье – колесо,
Стихи – сплошные шестерёнки.
3.11.11 г., ночь
АНТИ-МАЯТНИК
(По поводу выхода в свет
книги В. Зюськина “Маятник”)
В духовной жизни маятника нет.
Другие здесь законы и порядки.
Пока в душе сияет веры свет,
Безверья тьма с ним не играет в прятки.
Ее не существует. Храм души
Лучами истины насквозь пронизан.
Здесь Бог – в любви, смиренье и тиши,
И нет здесь места дьявольским капризам.
Но стоит к поклонению грехам
Душе хотя бы в помыслах склониться,
Бог покидает человечий храм,
И он уж – сплошь – унылая темница.
И сам собой здесь не возникнет свет, –
Но с появленьем совестливой боли.
В духовной жизни маятника нет.
Один закон здесь – выбор нашей воли.
9.03.2011 г., день
МЕРТВЫЙ ВОДОЁМ
Журчат, журчат словесные потоки,
Не сохнет стихотворный водоём.
Но никакой вокруг него осоки,
И никакой растительности в нём.
Не промелькнёт над ним порою вешней
Пытливого читателя ладья.
Над сонною водой заплесневевшей
Раскинулся покой небытия.
Лишь только иногда в просветах редких
Блеснет со дна тиснений серебро
Фамилий и имен библейски-редких:
Сорокин... Зюськин... Сибирев... Шкавро...
Но в грудах заболоченного слова,
Хоть вглядывайся сразу за троих,
Нет книжек Евтушенко и Рубцова.
И дай-то Бог, чтоб не было моих.
ДУША - АНТЕННА. НУ А ЕСЛИ СТРОГО...
Вместо рецензии
Душа – антена...
В. ЗЮСКИН
Душа – антенна. Ну а если строго,
То свойства ей двоякие даны:
Она порою ловит волю Бога,
Но чаще ловит волю сатаны.
ОБ ПОЛ ГОЛОВОЙ
Пародия на пародию
Уронила об пол головой.
Потому теперь и сам не свой
И такие вот пишу стихи я.
В. ЗЮСЬКИН
«Знать бы где упасть...»
Ты опять о сексе. Боже мой!
Это хуже сдвигов и рефлексий.
Кто б тебя-то об пол головой,
Чтобы хоть на час забыл о сексе!
БОГ – НА ЯЗЫКЕ...
Бог – на языке, а в сердце – дьявол.
В. ЗЮСЬКИН.
«Бог на языке...»
Ты по лужам графоманства плавал,
Блуд и пошлость шибко возлюбя.
Бог – на языке, а в сердце – дьявол.
Как ты точно выразил себя!
ОТ ХОЛОДНОГО УМА
(В. Зюськину)
Прислушайся к сужденью иноверца.
Мне ведом свет, но ведома и тьма.
У Пастернака мало слов от сердца
И много – от холодного ума.
НЕ ПОДАРОК
Дождь прошёл и вышло солнце.
Город светел, чист и ярок...
В. ЗЮСЬКИН.
«Дождь прошел...»
«Прошел» и «вышло» – слов запас,
По-твоему, богат и ярок.
Но что касается до нас:
«Прошел» и «вышло» – не подарок.
КОГО ТЫ ИЩЕШЬ, ШАСТАЯ?..
Задастая, грудастая,
Доступностью лучась,
Кого ты ищешь, шастая
По скверу в поздний час?
В. ЗЮСЬКИН.
«Крик души»
В грязи местечка гадского,
Среди небритых рож,
Не встретишь принца Датского,
Лишь Зюськина – найдёшь!
МОЛЛЮСКИ
Реплика
Я склонен считать,
что создавший нас разум не против
Того, чтобы мы
не окончили путь свой моллюском.
В. ЗЮСЬКИН.
«Путь моллюска»
Да Бог-то не против,
чтоб мы не кончали моллюсками
Ни путь наш земной,
ни тем более путь наш небесный.
Но кто ж виноват,
если мир загрязняется зюськиными,
С заботами узкими, хлюсткими,
то бишь телесными!
ВОЗДУХ И ХЛЕБ
Стихи не намажешь на хлеб
И в рюмочку их не нальёшь.
Поэт одинок и нелеп,
Как бомж средь дельцов и вельмож.
В. ЗЮСЬКИН.
«Стихи не намажешь на хлеб...»
Поэт одинок и нелеп,
Как осенью клён обезлистен,
Не зная, что волей судеб
Стихи – это воздух и хлеб
Высоких Божественных истин.
КАК?
(По поводу перевода стихов Зюськина
на испанский язык)
Я, конечно, парень хватский,
Но слабо и мне понять,
Как испанцы по-испански
Будут Зюськина читать?
Тут на русском-то морока,
Открываешь эту мреть –
И далёко, ох, далёко
Хочешь сердцем улететь!
ЗАХЛОПНУЛ ТЫ ТАЛАНТА ДВЕРЦУ...
Реплика
Захлопнул ты таланта дверцу,
Когда, покорнее травы,
Писать ты начал не от сердца,
А от холодной головы.
И ДАЛЬ МОЯ ТЕМНА...
И даль моя темна,
И близь моя убога.
В. ЗЮСЬКИН.
(«И даль моя темна...»)
Лупит Зюськин наповал
Стилем нагловатым.
Раньше сексом убивал,
А теперь и матом.
29.11.12 г., вечер
НЕМНОГО ВЫПИЛ
Но выпил я немного
Креплёного вина.
В. ЗЮСЬКИН.
(«И даль моя темна...»)
Немного выпил, было,
А муть стихов черна,
Как будто пять бутылок,
А то и шесть – до дна.
29.11.12 г., вечер
НИ БЕ НИ МЕ
Но выпил я немного...
И кажется: видна
Мне в сумерках дорога,
Которая – от Бога.
И ноги – в стремена.
В. ЗЮСЬКИН.
«И даль моя темна...»
В своём ли ты уме?
Какая же дорога
Даётся нам от Бога,
Когда ни бе ни ме.
29.11.12 г., вечер
ПАМЯТНИК
Резвее скакуна,
Чем рюмка, что полна,
Искать – одна морока.
В. ЗЮСЬКИН.
(«И даль моя темна...»)
Что, Юрий Долгорукий?
Печаль берёт, тоска?
Лечу верхом на рюмке,
Пришпорив ей бока.
29.11.12 г., вечер
ПО ФИГ
Резвее скакуна,
Чем рюмка, что полна,
Искать – одна морока.
В. ЗЮСЬКИН.
(«И даль моя темна...»)
Но ничего – морковка.
И брюква – ничего.
Им не нужна парковка.
Им по фиг до всего.
29.11.12 г., вечер
ЗАЧЕМ?
Качается луна
По небу одиноко.
Она, как я, пьяна.
В. ЗЮСЬКИН.
(«И даль моя темна...»)
До упора? До визга? По-русски?
Но ты заповедь, брат, позабыл.
Сам-то ладно – напился до зюськи,
Так еще и луну напоил.
29.11.12 г., вечер
ЗАЛЯПАННЫМ ПЛАФОНОМ
Заляпанным плафоном
Горит луна.
В. ЗЮСЬКИН.
(«Заляпанным плафоном...»)
Пей поменьше. До упада
Пыль стирай, полы промой.
И плафоны чистить надо,
Чтоб не сравнивать с луной.
29.11.12 г., вечер
НЕ ПЕЙ!
...тяну
Ночную тьму, луну,
Как чёрный чай с лимоном.
В. ЗЮСЬКИН.
«Заляпанным плафоном...»
Ты с пьянкой, как репей,
Прилип – не отобьёшься.
И тьму с луной не пей,
Совсем с ума свихнёшься.
29.11.12 г., вечер
СО СМЫСЛОМ НУЛЕВЫМ
Я в этом деле дока,
Да близок смысл к нулю.
В. ЗЮСЬКИН.
«Заляпанным плафоном...»
Без смыслу и без проку –
Вот всё бы это в дым
К чертятам молодым,
И средним и седым.
А вместе с тем и доку
Со смыслом нулевым.
29.11.12 г., вечер
УРОК
Осенний луг, душистый стог,
Где женщина давала мне урок.
В. ЗЮСЬКИН.
(«Десятый день работаю в охране...»)
Ах, женщина, когда б ты знала,
Кому в тот день урок дала.
Ты бы из гроба нынче встала
И Зюськина с собой взяла.
29.11.12 г., вечер
ВСЁ ТАМ, В СТОГУ...
Острят и выясняют на бегу:
Кто из коллег дирекора любовница.
А я всё там, в раскиданном стогу...
В. ЗЮСЬКИН.
«Десятый день работаю в охране...»
За недогадливость сегодня каюсь.
Бывало, говорю весь день с тобой.
Всё говорю, и всё не догадаюсь,
Чего же ты рассеянный такой.
29.11.12 г., вечер
В ОХРАНЕ-1
Десятый день работаю в охране.
В. ЗЮСЬКИН.
«Десятый день работаю в охране...»
Наиздавал ты, братец, книг,
Теперь по строчкам ползай,
И каждая – как конский взбрык.
Служил в охранке бы, старик,
Хоть с небольшой, но пользой.
30.11.12 г., день
В ОХРАНЕ-2
Десятый день работаю в охране.
В. ЗЮСЬКИН.
«Десятый день работаю в охране...»
Поэзии российской нашей ради
Забыл бы ты, что вирши сочинял.
Работал и работал бы в охране
И от своих стихов нас охранял.
Так нет! опять же чёрт в тебе поднялся
И ты опять же за стихи принялся.
Ох, Зюськин, от тебя спасенья нет,
И это, братец, худшая из бед.
29.11.12 г., вечер
СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ
Год собаки на исходе.
Но последний день в году
Я собачью жизнь веду.
В. ЗЮСЬКИН.
(«Год собаки на исходе...»)
Кабы так, совсем иначе
Жизнь бы шла. Да ведь платок
Не накинешь на роток.
Хлещет страстный кипяток!
Жизнь без Бога – сплошь собачья,
Ты уж мне поверь, браток.
30.11.12 г., день
НАВРОДЕ
Хоть и
Нет ошейника, еду
Не хватаю на лету
И не лаю на работе.
В. ЗЮСЬКИН.
(«Год собаки на исходе...»)
Лучше было бы, еду
Чтоб хватал ты на лету
Громко лая на работе,
Чем такую лабуду
Сочинил стихов навроде.
30.11.12 г., день
ТО, ЧТО БЕЗ СЕРДЦА, ТО, ЧТО БЕЗ БОЛИ...
То, что без сердца, то, что без боли,
Только лишь ветер в заснеженном поле.
8.12.12 г., день
В БУДКЕ
Но сижу на стройке, в будке.
Глазки зорки, ушки чутки.
В. ЗЮСЬКИН.
(«Год собаки на исходе...»)
И сиди себе, сиди,
Трезво слушай и гляди.
Только книжками своими
В Божий свет не выходи.
30.11.12 г., день
ПАРША
Лежу,
Вдыхая рифмы, словно анашу.
В. ЗЮСЬКИН.
(«Я простудился, выпав из работы...»)
Вдыхаешь рифмы, словно анашу.
Вот потому и выдаёшь паршу.
30.11.12 г., день
НАСЛЕЖУ!
В который раз уже, возможно в сотый,
Судьба моя ослабила вожжу.
В. ЗЮСЬКИН.
(«Я простудился, выпав из работы...»)
Судьба моя ослабила вожжу.
Разлёгшись на блокнотную межу,
Я строчками незрелыми жужжу.
Ох, наслежу сегодня, наслежу!
30.11.12 г., день
ОТ ДУШИ
Дышу поэзией, спешу упиться...
В. ЗЮСЬКИН.
«Я простудился, выпав из работы...»
Скажу тебе, мой друг, не без печали,
Стихи твои весьма не хороши.
Поэзией подышишь тут едва ли,
Но чепухой упьёшься от души.
30.11.12 г., день
ЗА ОПУС МОЙ
То бабушкою тихо гладит голову,
То девушкой смеётся надо мной.
В. ЗЮСЬКИН
«То бабушкою тихо гладит голову...»
То бабушкой ухватом гладит голову,
То дедушкой бьёт ложкою большой.
То жёнушкой меня гоняет голого
Метёлкой за последний опус мой.
30.11.12 г., день
В ОДНОМ ЛИШЬ ДЕЛО
Я, как верёвкой, захлестнусь строкой
И вдруг пойму: бессмысленны страданья.
В. ЗЮСЬКИН
«То бабушкою тихо гладит голову...»
Ну, как же ты беспомощно про жизнь,
Про чувства наши пишешь неумело!
Ты не строкой, а верой захлестнись,
Тогда поймёшь: в одном лишь Боге дело.
30.11.12 г., день
НЕ ТО БЫВАЕТ
Лишь чётко слышу голоса сирен.
И, ощущая неизбывный крен,
Не успеваю к Музе на свиданье.
В. ЗЮСЬКИН
(«То бабушкою тихо гладит голову...»)
То волны крен ужасный создают,
То ветер, то сирена завывает.
А впрочем, что же удивляться тут –
Без Боженьки не то еще бывает.
30.11.12 г., день
КАК ЖИТЬ!?
О, как мне жить, чтоб обрести покой!?
В. ЗЮСЬКИН
(«То бабушкою тихо гладит голову...»)
Забросить к чёрту лысому стихи,
Всех дев и женщин утопить в колодце.
И в храм ходить замаливать грехи.
Тогда покой, глядишь, и обретётся.
30.11.12 г., день
НЕБЫЛЬ
Пока о хлебе есть забота,
Вопросы вечные – не в счёт.
В. ЗЮСЬКИН
(«Пока вода журчит, течёт...»)
Всё, что пишешь ты, – выдумка, небыль.
Всё, что мысшишь, – темно и грешно.
Ведь не новость, забота о хлебе
И раздумья о Небе – ОДНО.
30.11.12 г., день
КРЮЧОК
В чём жизни смысл? Куда влечёт,
К чему готовит нас природа?
Всё это с праздною зевотой
Пришло, вонзилось, как крючок.
В. ЗЮСЬКИН
(«Пока вода журчит, течёт...»)
Я знаю, Истину с охотой
Искал и вшивый мужичок.
А если с праздною зевотой –
То Истина и впрямь крючок.
30.11.12 г., день
НЕ ПОЖАЛЕЙ
Кто там маячит вдалеке,
Сжимая удочку в руке?
Рывок – и я порвал лесу.
В. ЗЮСЬКИН
«Пока вода журчит, течёт...»
Бог не рыбак. Он на крючки не ловит
Зевотно зазевавшихся людей.
Жить в Господе никто не приневолит,
Ты клюнул, да смотри, не пожалей.
30.11.12 г., день
ИСПУГ
Но призрачна моя свобода:
Крючочек тот в себе несу,
И не спасёт уже работа.
В. ЗЮСЬКИН
«Пока вода журчит, течёт...»
Всё ноешь, стонешь ты о чём-то,
Всё веришь в ложный свой испуг.
Пока ты на крючке у чёрта.
Свобода – только в Боге, друг.
30.11.12 г., день
КТО ПРАВИТ МИРОМ
Мир принадлежит двадцатилетним.
Но, поскольку правят старики,
Духу молодому вопреки
Новое объявлено запретным.
В. ЗЮСЬКИН.
«Мир принадлежит двадцатилетним...»
а) «Мир принадлежит двадцатилетним», –
Зюськин незадачливо сказал,
Ведь, согласно истинам заветным,
Мир всегда Творцу принадлежал.
б) «Но, поскольку правят старики», –
Пишет Зюськин, полный лицемерья,
Но, словам обманным вопреки,
Мы выводим из его строки:
Правят вера или же безверье.
в) «Духу молодому вопреки», –
Вновь заврался Зюськин, между нами.
Возраст духа даже старики
Сроду измеряли не годами,
А умом, что Божьими руками
Вкладывался в наши черепки
(Выражаясь Зюськина словами).
г) «Новое объявлено запретным».
Так его и надо запретить,
Что такое «новое», заметно,
Стоит миг в стихах его прожить!
30.11.12 г., день
НЕ СТИХИ
Вредно и к тому же не с руки.
В. ЗЮСЬКИН.
(«Мир принадлежит двадцатилетним...»)
«Вредно и к тому же не сруки». –
Снова не стихи, а матюги.
1.12.12 г., ночь
КТО ТАКОЙ?
Я спросил у Истины недавно,
Любит ли она уральский стих,
Мол, кого она из наших славных
Знает сочинителей больших?
С Зюськина свой список начинаю
И кончаю перечень собой.
Говорит: «Тебя немножко знаю.
Зюськина не знаю. Кто такой?»
1.12.12 г., ночь
РАЗВРАТ
О древний Рим периода упадка!
На ложе, где хихикает разврат...
В. ЗЮСЬКИН.
«О древний Рим периода упадка!..»
О Зюськин! Шальной стихопатец!
Порнухи и секса отец! –
Разврат не хихикает, братец,
Он ржёт, как степной жеребец.
1.12.12 г., ночь
ПРОМАХНУЛСЯ
Поработивший тысячи племён,
Врагом незримым Рим порабощён –
Вином, в котором бьётся кровь рабов.
В. ЗЮСЬКИН.
«О древний Рим периода упадка!..»
Тебе, мой друг, вина известна сила,
Но здесь ты промахнулся, как на зло.
Язычество Империю сгубило,
Но христианство Древний Рим спасло.
1.12.12 г., ночь
МЫЛЬНЫЙ ПУЗЫРЁК
Мазал хлеб горчицей, а не мёдом,
Но взлетал на мыльном пузыре
Выше реактивных самолётов.
В. ЗЮСЬКИН.
(«О древний Рим периода упадка!..»)
До чего мыслитель ты умильный!
И несильный, Господи прости!
Кто не знает, пузырёк-то мыльный
Лопается, только запусти.
1.12.12 г., ночь
ПОЧТИТ!
Если я не стану знаменит,
Но семьёю буду почитаем.
В. ЗЮСЬКИН.
(«Отпоёт, отапляшет, отзвенит...»)
«Если я не стану знаменит,
Но семьёю буду почитаем».
Да, семья большая – знаем, знаем,
Хоть каким-то словом, да почтит.
1.12.12 г., ночь
НЕ ДАНО
Вот так же и стихи:
Бывают не плохи
По смыслу, по эрзацу,
Но, видно, не дано,
Дарить любви вино,
С душой соприкасаться..
В. ЗЮСЬКИН.
«Отпоёт, отапляшет, отзвенит...»
Вот, вот, и я твержду давно:
Не дано.
1.12.12 г., ночь
СТИХИ-ПАЛОМНИКИ
Звездой негаснущей ведомы,
К читателю на правый суд
Стихи-паломники бредут
Сквозь хлад и зной, сквозь буреломы
В. ЗЮСЬКИН.
«Звездой негаснущей ведомы...»
Стихи летят на помеле,
Стихи бродягами плетутся,
А разобраться, так во мгле
Они лежат в твоём столе,
Пока, на горе всей земле
Уральской, вдруг не издадутся.
1.12.12 г., ночь
НАКАТАННЫЕ ТРОПЫ
Они с отчаяньем знакомы,
Но троп накатанных не ждут.
В. ЗЮСЬКИН.
«Звездой негаснущей ведомы...»
Кто эти тропы накатал?
Кто накатал все эти тропы?
По ним как будто пол-Европы
Господь рассерженный прогнал.
Из-за куста вдруг Зюськин встал:
– Да это я их накатал.
В тяжёлых рюкзаках до попы
Туда-сюда стихи таскал.
1.12.12 г., ночь
НЕ ТОНУТ, НЕ ГОРЯТ
Стихи не тонут, не горят.
Строк многочисленный отряд
Все тяготы преодолеет.
В. ЗЮСЬКИН.
«Звездой негаснущей ведомы...»
«Стихи не тонут, не горят.
Строк многочисленный отряд
Все тяготы преодолеет».
Вот это и опасно, брат –
Читатель бедный околеет.
1.12.12 г., ночь
ГДЕ?
Стремлюсь понять при жизни я, – смогу ли? –
Где ты, душа, до тела пребывала.
В. ЗЮСЬКИН.
«В начале время движется улиткой...»
Когда меня ты о душе спросил бы вдруг,
А я об этой истине не знал бы чётко,
Я бы ответил так, любезный друг:
Была она за пазухой у чёрта.
1.12.12 г., ночь
ШУСТРЯК
Еще хлопочет дотемна
Мохнатый, крепкий шмель-шустряк.
В. ЗЮСЬКИН.
«Еще поляна зелена...»
Стихов неточные черты
Уже не терпит и бумага.
Шустряк, конечно, это ты,
А шмель – спокойный работяга.
1.12.12 г., ночь
СОВСЕМ НЕ ТАК!
И влагой боровик набряк,
И бабочка цветам верна.
В. ЗЮСЬКИН.
«Еще поляна зелена...»
а) «И влагой боровик набряк».
Но это ведь совсем не так.
Проходит дождь, а он, смотри,
Упруг, и свеж, и сух внутри.
б) «И бабочка цветам верна».
Неблагозвучию – точнее.
А что верна цветам она,
Придумай что-нибудь умнее.
1.12.12 г., ночь
БУРЕЛОМ
Но удастся ли прийти назад,
Если в буреломе тонет взгляд
И крадётся по следам Лукавый?
В. ЗЮСЬКИН.
«Боже правый, времени в обрез...»
Страх идти вперёд – и поделом!
Всюду бурелом, как змей стоглавый.
Потому и лезешь в бурелом,
Что не Бог с тобою, а лукавый.
2.12.12 г., ночь
БЕДА
Соберусь, поставлю Богу свечку,
Помомлюсь на Образ и на Крест.
В. ЗЮСЬКИН.
«Боже правый, времени в обрез...»
Нет удачи – в пору удавиться.
Дебри – ни туда и ни сюда.
Соберешься, чтобы помолиться
Раз в году, – вот в этом и беда.
2.12.12 г., ночь
НЕ МОГУ!
Не могу я Зюськина читать.
Только прочитаю стих топорный,
Словно кирпичом ударит тать,
Или хлынет запах из уборной.
Что такое есть в его стихах?
Как он сочиняет их? – не знаю.
Но с себя стряхнул я этот прах
И лишь только изредка читаю.
Чтоб в моей усталой голове
Освежилась песенная гамма,
Прочитаю мельком строчки две –
И уже готова эпиграмма.
5.08.11 г., ночь
ВЕЧНОСТЬ
Вот только-только полыхал рассвет,
Но ночь уже грядёт и вместе с нею
(Порой от этой мысли сатанею)
Провал туда, откуда хода нет.
В. ЗЮСЬКИН.
«Вот только-только полыхал рассвет...»
Тебя пугает в мире быстротечность,
Ты волком от неё готов завыть:
И ночь, и утро – всё уходит в вечность!
Но в этой вечности – нам вечно жить.
2.12.12 г., ночь
ТРЯПКА – НЕ ПОЭТ
С годами фраза: суета сует –
Становится всё ближе и роднее.
Но не могу никак смириться с нею,
Хотя и принял – выбора тут нет.
В. ЗЮСЬКИН.
«Вот только-только полыхал рассвет...»
1.
На неблагозвучия, на мат
Ты и вправду, Зюськин, глуховат.
2.
Когда ты пишешь, видно, спишь, ей-ей!
Без разума по сонным строчкам бродишь.
Как станет что-то ближе и родней,
Когда смириться с этим ты не можешь?
3.
Так что же у тебя ни грамма воли,
Что сходу сдался суете сует?
Вот почему ты тряпка – не поэт.
И тряпка-то – дырявая от моли.
3.12.12 г., ночь
ВО ТЬМЕ
Я слепну от нахлынувшего света.
Зачем старался распахнуть окно.
В. ЗЮСЬКИН.
«Вот только-только полыхал рассвет...»
Действительно, зачем старался?
Вот тьме бы так и оставался.
3.12.12 г., ночь
ЯДОВИТАЯ ЗМЕЙКА
Года берут своё. Уже согреться
Непросто. Кажется, дела пусты.
Приходит ощущение тщеты,
Вползает ядовитой змейкой в сердце.
В. ЗЮСЬКИН.
«Года берут своё. Уже согреться...»
О, жизнь еще не так, мой друг, остудит.
У ядовитой змейки сатанинский стаж.
И так всегда, до дней последних будет,
Пока работу в Божьи руки не отдашь.
3.12.12 г., ночь
ТОЧНОСТЬ
Вкус воды
У вин страстей.
В. ЗЮСЬКИН.
«Года берут своё. Уже согреться...»
Вновь ты, Зюськин, заслужил плетей.
Точность обязательна в поэте.
Был бы вкус водицы у страстей,
И страстей бы не было на свете.
3.12.12 г., ночь
ПЛУТ
Всё это убедительные знаки,
Что я к свиданью с Богом не готов.
В. ЗЮСЬКИН.
«Года берут своё. Уже согреться...»
Ах, какой же ты у нас, Володя,
Пустослов и застарелый плут.
К Богу на свидания не ходят,
Богу жизнь навечно отдают.
3.12.12 г., ночь
ЗЮСЬКИН, ЗЮСЬКИН...
Зюськин, Зюськин! Стих твой безобразен.
Без души.
А ведь говорил когда-то Назин:
Не пиши!
29.08.12 г., ночь
ЗАТЯНУЛАСЬ МОЛОДОСТЬ
Всё это убедительные знаки,
Что я к свиданью с Богом не готов.
В. ЗЮСЬКИН.
«Молодости буйное вино...»
Затянулась молодость твоя,
Раз до дна стакан твой осушила.
Вот теперь, пожалуй, понял я,
Отчего Божественная сила
Графоманства твоего поля
Капелькой дождя не оросила.
3.12.12 г., ночь
ЧУДОВИЩНЫЙ ПРОВАЛ
Времени чудовищный провал
Никого назад не возвращал.
Перед ним бессильны воля, разум.
В. ЗЮСЬКИН.
«Молодости буйное вино...»
Бесконечное нытьё речисто.
Всё идёт к концу. Какой-то бред!
Вот они мученья атеиста –
Вечности для них в помине нет.
3.12.12 г., ночь
ТАЙНА
Умершее дерево алмазом
Выплывает из земных глубин.
В. ЗЮСЬКИН.
«Молодости буйное вино...»
1.
Только неуч отвечает сразу
О происхожденьях вековых
Нынешних подземных кладовых.
Как образовал Господь алмазы –
Это тайна для умов людских.
2.
Алмазы из глубин не выплывают.
Так можно только сдуру написать.
Трудяги тонны пота проливают,
Чтоб камни Божьи из глубин достать.
4.12.12 г., ночь
КОМПЛИМЕНТ
На киноленте памяти моей
Есть кадры, за которые мне стыдно.
В. ЗЮСЬКИН.
«На киноленте памяти моей...»
Не обойдусь, друзья, без комплимента.
У всех простая память лишь, увы.
А у меня не память – кинолента!
Стрекочит в тёмном зале головы.
4.12.12 г., ночь
НЕДОТЁПА
...был себя слабей.
И хлеб насущный опошлял повидлом
В. ЗЮСЬКИН.
«На киноленте памяти моей...»
Меня не воспитали в детстве, видно.
Какой-то недотёпа я совсем.
Сперва возьму опошлю хлеб повидлом
А после – грех какой! – возьму да съем.
4.12.12 г., ночь
ПОСРЕДСТВОМ МОНТАЖА
Ни кадра из того, что делал, видел,
Не вырезать посредством монтажа.
В. ЗЮСЬКИН.
«На киноленте памяти моей...»
В тех кадрах памяти, бесовской властью,
Намешано такое – стыд и срам!
Да ничего не вырежешь, к несчастью.
А я бы всё повырезал к чертям.
4.12.12 г., ночь
ЖАБА
Превращение женщины в жабу –
Это вовсе не сказка, а быль.
В. ЗЮСЬКИН.
«Превращение женщины в жабу...»
Превращение женщины в жабу –
Неизбежный процесс ввечеру.
Боже праведный, только жена бы
Удержалась. От страха помру.
4.12.12 г., ночь
СВОЙСТВО
Ливни времени лижут следы,
Забивают, ломают цветы,
Красота переходит в уродство.
В. ЗЮСЬКИН.
«Превращение женщины в жабу...»
Забавное в тебе, приятель, свойство –
Одну лишь в мире видеть черноту.
И даже в старых людях нет уродства,
Духовную в них вижу красоту.
4.12.12 г., ночь
РОПЩЕТ ДУХ
Всё не ново. Но видя старух,
Ощущаю тоску и сиротство.
Не смиряется, ропщет мой дух.
В. ЗЮСЬКИН.
«Превращение женщины в жабу...»
1.
Ведь это непонятно только детям.
А у поэта и сомнений нет:
Увидеть Божий промысел за этим
Поэт обязан, если он поэт.
2.
Но если ропщет дух, пусть хоть немного,
Не на кого-то ропщет, а на Бога.
4.12.12 г., ночь
КАРЕТНЫЙ ТАБОР
Когда отпляшут страсти, словно табор,
Что, спрятавшись во тьму своих карет,
Укатит в поисках побед и бед
С колёсным лязгом, визгами и храпом...
В. ЗЮСЬКИН.
«Когда отплящут страсти, словно табор...»
В чём ездили цыгане в дни былые?
В каретах золотых, аж пыль столбом.
А про телеги старые, простые
Наврали наши классики родные
Своим гусиным варварским пером.
4.12.12 г., ночь
ЗВЕНЯТ СТАКАНАМИ
Воспоминания минувших лет
Прорвутся, как сквозь аварийный клапан.
Горланя и стаканами звеня,
Они рассядутся вокруг меня...
В. ЗЮСЬКИН.
«Когда отпляшут страсти, словно табор...»
Вот так вот наши годы и летят,
И кто тут устоит и не сопьётся.
Воспоминания стаканами звенят,
А что уж нам-то, бедным, остаётся.
4.12.12 г., ночь
В ПЛЕНУ
Когда случайно в зеркало взгляну,
Вновь окажусь у старости в плену.
В. ЗЮСЬКИН.
«Когда отпляшут страсти, словно табор...»
1.
Ты, как язычник, свой оплакал путь,
Нет выхода, куда ж нам, бедным, деться.
И ты боишься в зеркало взглянуть,
Но старость не в лице, а глубже – в сердце.
2.
Нет у тебя и полсловца,
Без ропота и богоборства.
Не бойся старого лица,
Души состарившейся бойся!
5.12.12 г., ночь
МОТЫЛЁК
Долго тянется ночь старика.
Сон пуглив его, как мотылёк.
Сколь ни крался за ним, а не смог
Изловить – упорхнул из сачка.
В. ЗЮСЬКИН.
«Долго тянется ночь старика...»
Когда бы ты о сексе не писал,
Тогда бы, как ребёнок в люльке, спал.
5.12.12 г., ночь
НОГА
Ноша прожитых лет нелегка,
Хоть оставшийся путь недалёк.
То вдруг совесть нашепчет упрёк,
То надсадно заноет нога.
В. ЗЮСЬКИН.
«Долго тянется ночь старика...»
Говорил я тебе, дорогой –
Не пиши ты о сексе ногой.
5.12.12 г., ночь
КРЯК
Крякала ночью в озёрной тиши
Дикая утка – глашатай любви.
Шёпот удушливый: «Ой, не порви!
Ох, не спеши, только ты не спеши!..»
В. ЗЮСЬКИН.
«Крякала ночью в озёрной тиши...»
1.
Про кряк утиный прочитал,
И вновь душа заплакала.
Ни разу в жизни не слыхал,
Чтоб ночью утка крякала.
2.
Но тут прозренье вдруг в моей душе
Каким-то проблеском как звякнет-шмякнет:
Ведь сексом занимались в шалаше!
А тут не утка – тут кто хочешь крякнет!
5.12.12 г., ночь
«БЕЛЫЕ ПЯТНА»
Тьма в шалаше. И вокруг ни души.
Смешанный запах волос и травы.
Губы, которые страстью правы.
Руки, прошедшие все рубежи.
В. ЗЮСЬКИН.
«Крякала ночью в озёрной тиши...»
«Руки, прошедшие все рубежи».
Что-то мне тут не понятно.
Ты поподробнее всё опиши.
Если же слишком развратно,
Уткой ночною покрякай в тиши.
Пусть остаются для тёмной души
Лучше уж «белые пятна».
5.12.12 г., ночь
«УТКА»
Где это было и было ли это?
Как быстротечно, как коротко лето!
Утка кричала и вдруг земерла...
О, как чудовищна метаморфоза!
Немощной стрости скорбная поза.
...Утка кругла и эмалью бела.
В. ЗЮСЬКИН.
«Крякала ночью в озёрной тиши...»
Даже ради пародийной шутки
В самом узком дружеском кругу,
Зюськина верхом на круглой утке,
Хоть убей, представить не могу.
5.12.12 г., ночь
КУРАЖ
И бессмысленно злиться, роптать,
Что уже не уносит кровать
В тридесятое царство, где лепет
Прерывается стоном навзрыд.
Наш кураж – как подстреленный лебедь,
Что тоскливо в крапиве лежит.
В. ЗЮСЬКИН.
«Крякала ночью в озёрной тиши...»
И днём осенним или летним
Приходит тягостный удел.
Разврат кончается вот этим.
Чего же ты еще хотел?
5.12.12 г., ночь
Книга пародий на стихи Владимира Зюськина
(Продолжение)
ПАРОДИИ И ЭПИГГРАММЫ
ЛЮБЛЮ ПОЛЁТ СТРОКИ КАЛЁНОЙ...
Люблю полёт строки калёной,
Когда желанью вопреки
Мой пересмешник уязвлённый
Сожмёт в карманах кулаки!
Как он хотел бы руки вынуть!
Приспело время для рывка,
Но не дает и пальцем двинуть
Стрелой пронзившая строка!
КОЛЕСО
Мой мозг раскочегарен так,
Что вдохновенья колесо
Любой преодолеет мрак.
В. ЗЮСЬКИН.
«Бессонница»
Ну, вот теперь понятно всё, –
Откуда этот скрежет громкий.
Раз вдохновенье – колесо,
Стихи – сплошные шестерёнки.
3.11.11 г., ночь
АНТИ-МАЯТНИК
(По поводу выхода в свет
книги В. Зюськина “Маятник”)
В духовной жизни маятника нет.
Другие здесь законы и порядки.
Пока в душе сияет веры свет,
Безверья тьма с ним не играет в прятки.
Ее не существует. Храм души
Лучами истины насквозь пронизан.
Здесь Бог – в любви, смиренье и тиши,
И нет здесь места дьявольским капризам.
Но стоит к поклонению грехам
Душе хотя бы в помыслах склониться,
Бог покидает человечий храм,
И он уж – сплошь – унылая темница.
И сам собой здесь не возникнет свет, –
Но с появленьем совестливой боли.
В духовной жизни маятника нет.
Один закон здесь – выбор нашей воли.
9.03.2011 г., день
МЕРТВЫЙ ВОДОЁМ
Журчат, журчат словесные потоки,
Не сохнет стихотворный водоём.
Но никакой вокруг него осоки,
И никакой растительности в нём.
Не промелькнёт над ним порою вешней
Пытливого читателя ладья.
Над сонною водой заплесневевшей
Раскинулся покой небытия.
Лишь только иногда в просветах редких
Блеснет со дна тиснений серебро
Фамилий и имен библейски-редких:
Сорокин... Зюськин... Сибирев... Шкавро...
Но в грудах заболоченного слова,
Хоть вглядывайся сразу за троих,
Нет книжек Евтушенко и Рубцова.
И дай-то Бог, чтоб не было моих.
ДУША - АНТЕННА. НУ А ЕСЛИ СТРОГО...
Вместо рецензии
Душа – антена...
В. ЗЮСКИН
Душа – антенна. Ну а если строго,
То свойства ей двоякие даны:
Она порою ловит волю Бога,
Но чаще ловит волю сатаны.
ОБ ПОЛ ГОЛОВОЙ
Пародия на пародию
Уронила об пол головой.
Потому теперь и сам не свой
И такие вот пишу стихи я.
В. ЗЮСЬКИН
«Знать бы где упасть...»
Ты опять о сексе. Боже мой!
Это хуже сдвигов и рефлексий.
Кто б тебя-то об пол головой,
Чтобы хоть на час забыл о сексе!
БОГ – НА ЯЗЫКЕ...
Бог – на языке, а в сердце – дьявол.
В. ЗЮСЬКИН.
«Бог на языке...»
Ты по лужам графоманства плавал,
Блуд и пошлость шибко возлюбя.
Бог – на языке, а в сердце – дьявол.
Как ты точно выразил себя!
ОТ ХОЛОДНОГО УМА
(В. Зюськину)
Прислушайся к сужденью иноверца.
Мне ведом свет, но ведома и тьма.
У Пастернака мало слов от сердца
И много – от холодного ума.
НЕ ПОДАРОК
Дождь прошёл и вышло солнце.
Город светел, чист и ярок...
В. ЗЮСЬКИН.
«Дождь прошел...»
«Прошел» и «вышло» – слов запас,
По-твоему, богат и ярок.
Но что касается до нас:
«Прошел» и «вышло» – не подарок.
КОГО ТЫ ИЩЕШЬ, ШАСТАЯ?..
Задастая, грудастая,
Доступностью лучась,
Кого ты ищешь, шастая
По скверу в поздний час?
В. ЗЮСЬКИН.
«Крик души»
В грязи местечка гадского,
Среди небритых рож,
Не встретишь принца Датского,
Лишь Зюськина – найдёшь!
МОЛЛЮСКИ
Реплика
Я склонен считать,
что создавший нас разум не против
Того, чтобы мы
не окончили путь свой моллюском.
В. ЗЮСЬКИН.
«Путь моллюска»
Да Бог-то не против,
чтоб мы не кончали моллюсками
Ни путь наш земной,
ни тем более путь наш небесный.
Но кто ж виноват,
если мир загрязняется зюськиными,
С заботами узкими, хлюсткими,
то бишь телесными!
ВОЗДУХ И ХЛЕБ
Стихи не намажешь на хлеб
И в рюмочку их не нальёшь.
Поэт одинок и нелеп,
Как бомж средь дельцов и вельмож.
В. ЗЮСЬКИН.
«Стихи не намажешь на хлеб...»
Поэт одинок и нелеп,
Как осенью клён обезлистен,
Не зная, что волей судеб
Стихи – это воздух и хлеб
Высоких Божественных истин.
КАК?
(По поводу перевода стихов Зюськина
на испанский язык)
Я, конечно, парень хватский,
Но слабо и мне понять,
Как испанцы по-испански
Будут Зюськина читать?
Тут на русском-то морока,
Открываешь эту мреть –
И далёко, ох, далёко
Хочешь сердцем улететь!
ЗАХЛОПНУЛ ТЫ ТАЛАНТА ДВЕРЦУ...
Реплика
Захлопнул ты таланта дверцу,
Когда, покорнее травы,
Писать ты начал не от сердца,
А от холодной головы.
И ДАЛЬ МОЯ ТЕМНА...
И даль моя темна,
И близь моя убога.
В. ЗЮСЬКИН.
(«И даль моя темна...»)
Лупит Зюськин наповал
Стилем нагловатым.
Раньше сексом убивал,
А теперь и матом.
29.11.12 г., вечер
НЕМНОГО ВЫПИЛ
Но выпил я немного
Креплёного вина.
В. ЗЮСЬКИН.
(«И даль моя темна...»)
Немного выпил, было,
А муть стихов черна,
Как будто пять бутылок,
А то и шесть – до дна.
29.11.12 г., вечер
НИ БЕ НИ МЕ
Но выпил я немного...
И кажется: видна
Мне в сумерках дорога,
Которая – от Бога.
И ноги – в стремена.
В. ЗЮСЬКИН.
«И даль моя темна...»
В своём ли ты уме?
Какая же дорога
Даётся нам от Бога,
Когда ни бе ни ме.
29.11.12 г., вечер
ПАМЯТНИК
Резвее скакуна,
Чем рюмка, что полна,
Искать – одна морока.
В. ЗЮСЬКИН.
(«И даль моя темна...»)
Что, Юрий Долгорукий?
Печаль берёт, тоска?
Лечу верхом на рюмке,
Пришпорив ей бока.
29.11.12 г., вечер
ПО ФИГ
Резвее скакуна,
Чем рюмка, что полна,
Искать – одна морока.
В. ЗЮСЬКИН.
(«И даль моя темна...»)
Но ничего – морковка.
И брюква – ничего.
Им не нужна парковка.
Им по фиг до всего.
29.11.12 г., вечер
ЗАЧЕМ?
Качается луна
По небу одиноко.
Она, как я, пьяна.
В. ЗЮСЬКИН.
(«И даль моя темна...»)
До упора? До визга? По-русски?
Но ты заповедь, брат, позабыл.
Сам-то ладно – напился до зюськи,
Так еще и луну напоил.
29.11.12 г., вечер
ЗАЛЯПАННЫМ ПЛАФОНОМ
Заляпанным плафоном
Горит луна.
В. ЗЮСЬКИН.
(«Заляпанным плафоном...»)
Пей поменьше. До упада
Пыль стирай, полы промой.
И плафоны чистить надо,
Чтоб не сравнивать с луной.
29.11.12 г., вечер
НЕ ПЕЙ!
...тяну
Ночную тьму, луну,
Как чёрный чай с лимоном.
В. ЗЮСЬКИН.
«Заляпанным плафоном...»
Ты с пьянкой, как репей,
Прилип – не отобьёшься.
И тьму с луной не пей,
Совсем с ума свихнёшься.
29.11.12 г., вечер
СО СМЫСЛОМ НУЛЕВЫМ
Я в этом деле дока,
Да близок смысл к нулю.
В. ЗЮСЬКИН.
«Заляпанным плафоном...»
Без смыслу и без проку –
Вот всё бы это в дым
К чертятам молодым,
И средним и седым.
А вместе с тем и доку
Со смыслом нулевым.
29.11.12 г., вечер
УРОК
Осенний луг, душистый стог,
Где женщина давала мне урок.
В. ЗЮСЬКИН.
(«Десятый день работаю в охране...»)
Ах, женщина, когда б ты знала,
Кому в тот день урок дала.
Ты бы из гроба нынче встала
И Зюськина с собой взяла.
29.11.12 г., вечер
ВСЁ ТАМ, В СТОГУ...
Острят и выясняют на бегу:
Кто из коллег дирекора любовница.
А я всё там, в раскиданном стогу...
В. ЗЮСЬКИН.
«Десятый день работаю в охране...»
За недогадливость сегодня каюсь.
Бывало, говорю весь день с тобой.
Всё говорю, и всё не догадаюсь,
Чего же ты рассеянный такой.
29.11.12 г., вечер
В ОХРАНЕ-1
Десятый день работаю в охране.
В. ЗЮСЬКИН.
«Десятый день работаю в охране...»
Наиздавал ты, братец, книг,
Теперь по строчкам ползай,
И каждая – как конский взбрык.
Служил в охранке бы, старик,
Хоть с небольшой, но пользой.
30.11.12 г., день
В ОХРАНЕ-2
Десятый день работаю в охране.
В. ЗЮСЬКИН.
«Десятый день работаю в охране...»
Поэзии российской нашей ради
Забыл бы ты, что вирши сочинял.
Работал и работал бы в охране
И от своих стихов нас охранял.
Так нет! опять же чёрт в тебе поднялся
И ты опять же за стихи принялся.
Ох, Зюськин, от тебя спасенья нет,
И это, братец, худшая из бед.
29.11.12 г., вечер
СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ
Год собаки на исходе.
Но последний день в году
Я собачью жизнь веду.
В. ЗЮСЬКИН.
(«Год собаки на исходе...»)
Кабы так, совсем иначе
Жизнь бы шла. Да ведь платок
Не накинешь на роток.
Хлещет страстный кипяток!
Жизнь без Бога – сплошь собачья,
Ты уж мне поверь, браток.
30.11.12 г., день
НАВРОДЕ
Хоть и
Нет ошейника, еду
Не хватаю на лету
И не лаю на работе.
В. ЗЮСЬКИН.
(«Год собаки на исходе...»)
Лучше было бы, еду
Чтоб хватал ты на лету
Громко лая на работе,
Чем такую лабуду
Сочинил стихов навроде.
30.11.12 г., день
ТО, ЧТО БЕЗ СЕРДЦА, ТО, ЧТО БЕЗ БОЛИ...
То, что без сердца, то, что без боли,
Только лишь ветер в заснеженном поле.
8.12.12 г., день
В БУДКЕ
Но сижу на стройке, в будке.
Глазки зорки, ушки чутки.
В. ЗЮСЬКИН.
(«Год собаки на исходе...»)
И сиди себе, сиди,
Трезво слушай и гляди.
Только книжками своими
В Божий свет не выходи.
30.11.12 г., день
ПАРША
Лежу,
Вдыхая рифмы, словно анашу.
В. ЗЮСЬКИН.
(«Я простудился, выпав из работы...»)
Вдыхаешь рифмы, словно анашу.
Вот потому и выдаёшь паршу.
30.11.12 г., день
НАСЛЕЖУ!
В который раз уже, возможно в сотый,
Судьба моя ослабила вожжу.
В. ЗЮСЬКИН.
(«Я простудился, выпав из работы...»)
Судьба моя ослабила вожжу.
Разлёгшись на блокнотную межу,
Я строчками незрелыми жужжу.
Ох, наслежу сегодня, наслежу!
30.11.12 г., день
ОТ ДУШИ
Дышу поэзией, спешу упиться...
В. ЗЮСЬКИН.
«Я простудился, выпав из работы...»
Скажу тебе, мой друг, не без печали,
Стихи твои весьма не хороши.
Поэзией подышишь тут едва ли,
Но чепухой упьёшься от души.
30.11.12 г., день
ЗА ОПУС МОЙ
То бабушкою тихо гладит голову,
То девушкой смеётся надо мной.
В. ЗЮСЬКИН
«То бабушкою тихо гладит голову...»
То бабушкой ухватом гладит голову,
То дедушкой бьёт ложкою большой.
То жёнушкой меня гоняет голого
Метёлкой за последний опус мой.
30.11.12 г., день
В ОДНОМ ЛИШЬ ДЕЛО
Я, как верёвкой, захлестнусь строкой
И вдруг пойму: бессмысленны страданья.
В. ЗЮСЬКИН
«То бабушкою тихо гладит голову...»
Ну, как же ты беспомощно про жизнь,
Про чувства наши пишешь неумело!
Ты не строкой, а верой захлестнись,
Тогда поймёшь: в одном лишь Боге дело.
30.11.12 г., день
НЕ ТО БЫВАЕТ
Лишь чётко слышу голоса сирен.
И, ощущая неизбывный крен,
Не успеваю к Музе на свиданье.
В. ЗЮСЬКИН
(«То бабушкою тихо гладит голову...»)
То волны крен ужасный создают,
То ветер, то сирена завывает.
А впрочем, что же удивляться тут –
Без Боженьки не то еще бывает.
30.11.12 г., день
КАК ЖИТЬ!?
О, как мне жить, чтоб обрести покой!?
В. ЗЮСЬКИН
(«То бабушкою тихо гладит голову...»)
Забросить к чёрту лысому стихи,
Всех дев и женщин утопить в колодце.
И в храм ходить замаливать грехи.
Тогда покой, глядишь, и обретётся.
30.11.12 г., день
НЕБЫЛЬ
Пока о хлебе есть забота,
Вопросы вечные – не в счёт.
В. ЗЮСЬКИН
(«Пока вода журчит, течёт...»)
Всё, что пишешь ты, – выдумка, небыль.
Всё, что мысшишь, – темно и грешно.
Ведь не новость, забота о хлебе
И раздумья о Небе – ОДНО.
30.11.12 г., день
КРЮЧОК
В чём жизни смысл? Куда влечёт,
К чему готовит нас природа?
Всё это с праздною зевотой
Пришло, вонзилось, как крючок.
В. ЗЮСЬКИН
(«Пока вода журчит, течёт...»)
Я знаю, Истину с охотой
Искал и вшивый мужичок.
А если с праздною зевотой –
То Истина и впрямь крючок.
30.11.12 г., день
НЕ ПОЖАЛЕЙ
Кто там маячит вдалеке,
Сжимая удочку в руке?
Рывок – и я порвал лесу.
В. ЗЮСЬКИН
«Пока вода журчит, течёт...»
Бог не рыбак. Он на крючки не ловит
Зевотно зазевавшихся людей.
Жить в Господе никто не приневолит,
Ты клюнул, да смотри, не пожалей.
30.11.12 г., день
ИСПУГ
Но призрачна моя свобода:
Крючочек тот в себе несу,
И не спасёт уже работа.
В. ЗЮСЬКИН
«Пока вода журчит, течёт...»
Всё ноешь, стонешь ты о чём-то,
Всё веришь в ложный свой испуг.
Пока ты на крючке у чёрта.
Свобода – только в Боге, друг.
30.11.12 г., день
КТО ПРАВИТ МИРОМ
Мир принадлежит двадцатилетним.
Но, поскольку правят старики,
Духу молодому вопреки
Новое объявлено запретным.
В. ЗЮСЬКИН.
«Мир принадлежит двадцатилетним...»
а) «Мир принадлежит двадцатилетним», –
Зюськин незадачливо сказал,
Ведь, согласно истинам заветным,
Мир всегда Творцу принадлежал.
б) «Но, поскольку правят старики», –
Пишет Зюськин, полный лицемерья,
Но, словам обманным вопреки,
Мы выводим из его строки:
Правят вера или же безверье.
в) «Духу молодому вопреки», –
Вновь заврался Зюськин, между нами.
Возраст духа даже старики
Сроду измеряли не годами,
А умом, что Божьими руками
Вкладывался в наши черепки
(Выражаясь Зюськина словами).
г) «Новое объявлено запретным».
Так его и надо запретить,
Что такое «новое», заметно,
Стоит миг в стихах его прожить!
30.11.12 г., день
НЕ СТИХИ
Вредно и к тому же не с руки.
В. ЗЮСЬКИН.
(«Мир принадлежит двадцатилетним...»)
«Вредно и к тому же не сруки». –
Снова не стихи, а матюги.
1.12.12 г., ночь
КТО ТАКОЙ?
Я спросил у Истины недавно,
Любит ли она уральский стих,
Мол, кого она из наших славных
Знает сочинителей больших?
С Зюськина свой список начинаю
И кончаю перечень собой.
Говорит: «Тебя немножко знаю.
Зюськина не знаю. Кто такой?»
1.12.12 г., ночь
РАЗВРАТ
О древний Рим периода упадка!
На ложе, где хихикает разврат...
В. ЗЮСЬКИН.
«О древний Рим периода упадка!..»
О Зюськин! Шальной стихопатец!
Порнухи и секса отец! –
Разврат не хихикает, братец,
Он ржёт, как степной жеребец.
1.12.12 г., ночь
ПРОМАХНУЛСЯ
Поработивший тысячи племён,
Врагом незримым Рим порабощён –
Вином, в котором бьётся кровь рабов.
В. ЗЮСЬКИН.
«О древний Рим периода упадка!..»
Тебе, мой друг, вина известна сила,
Но здесь ты промахнулся, как на зло.
Язычество Империю сгубило,
Но христианство Древний Рим спасло.
1.12.12 г., ночь
МЫЛЬНЫЙ ПУЗЫРЁК
Мазал хлеб горчицей, а не мёдом,
Но взлетал на мыльном пузыре
Выше реактивных самолётов.
В. ЗЮСЬКИН.
(«О древний Рим периода упадка!..»)
До чего мыслитель ты умильный!
И несильный, Господи прости!
Кто не знает, пузырёк-то мыльный
Лопается, только запусти.
1.12.12 г., ночь
ПОЧТИТ!
Если я не стану знаменит,
Но семьёю буду почитаем.
В. ЗЮСЬКИН.
(«Отпоёт, отапляшет, отзвенит...»)
«Если я не стану знаменит,
Но семьёю буду почитаем».
Да, семья большая – знаем, знаем,
Хоть каким-то словом, да почтит.
1.12.12 г., ночь
НЕ ДАНО
Вот так же и стихи:
Бывают не плохи
По смыслу, по эрзацу,
Но, видно, не дано,
Дарить любви вино,
С душой соприкасаться..
В. ЗЮСЬКИН.
«Отпоёт, отапляшет, отзвенит...»
Вот, вот, и я твержду давно:
Не дано.
1.12.12 г., ночь
СТИХИ-ПАЛОМНИКИ
Звездой негаснущей ведомы,
К читателю на правый суд
Стихи-паломники бредут
Сквозь хлад и зной, сквозь буреломы
В. ЗЮСЬКИН.
«Звездой негаснущей ведомы...»
Стихи летят на помеле,
Стихи бродягами плетутся,
А разобраться, так во мгле
Они лежат в твоём столе,
Пока, на горе всей земле
Уральской, вдруг не издадутся.
1.12.12 г., ночь
НАКАТАННЫЕ ТРОПЫ
Они с отчаяньем знакомы,
Но троп накатанных не ждут.
В. ЗЮСЬКИН.
«Звездой негаснущей ведомы...»
Кто эти тропы накатал?
Кто накатал все эти тропы?
По ним как будто пол-Европы
Господь рассерженный прогнал.
Из-за куста вдруг Зюськин встал:
– Да это я их накатал.
В тяжёлых рюкзаках до попы
Туда-сюда стихи таскал.
1.12.12 г., ночь
НЕ ТОНУТ, НЕ ГОРЯТ
Стихи не тонут, не горят.
Строк многочисленный отряд
Все тяготы преодолеет.
В. ЗЮСЬКИН.
«Звездой негаснущей ведомы...»
«Стихи не тонут, не горят.
Строк многочисленный отряд
Все тяготы преодолеет».
Вот это и опасно, брат –
Читатель бедный околеет.
1.12.12 г., ночь
ГДЕ?
Стремлюсь понять при жизни я, – смогу ли? –
Где ты, душа, до тела пребывала.
В. ЗЮСЬКИН.
«В начале время движется улиткой...»
Когда меня ты о душе спросил бы вдруг,
А я об этой истине не знал бы чётко,
Я бы ответил так, любезный друг:
Была она за пазухой у чёрта.
1.12.12 г., ночь
ШУСТРЯК
Еще хлопочет дотемна
Мохнатый, крепкий шмель-шустряк.
В. ЗЮСЬКИН.
«Еще поляна зелена...»
Стихов неточные черты
Уже не терпит и бумага.
Шустряк, конечно, это ты,
А шмель – спокойный работяга.
1.12.12 г., ночь
СОВСЕМ НЕ ТАК!
И влагой боровик набряк,
И бабочка цветам верна.
В. ЗЮСЬКИН.
«Еще поляна зелена...»
а) «И влагой боровик набряк».
Но это ведь совсем не так.
Проходит дождь, а он, смотри,
Упруг, и свеж, и сух внутри.
б) «И бабочка цветам верна».
Неблагозвучию – точнее.
А что верна цветам она,
Придумай что-нибудь умнее.
1.12.12 г., ночь
БУРЕЛОМ
Но удастся ли прийти назад,
Если в буреломе тонет взгляд
И крадётся по следам Лукавый?
В. ЗЮСЬКИН.
«Боже правый, времени в обрез...»
Страх идти вперёд – и поделом!
Всюду бурелом, как змей стоглавый.
Потому и лезешь в бурелом,
Что не Бог с тобою, а лукавый.
2.12.12 г., ночь
БЕДА
Соберусь, поставлю Богу свечку,
Помомлюсь на Образ и на Крест.
В. ЗЮСЬКИН.
«Боже правый, времени в обрез...»
Нет удачи – в пору удавиться.
Дебри – ни туда и ни сюда.
Соберешься, чтобы помолиться
Раз в году, – вот в этом и беда.
2.12.12 г., ночь
НЕ МОГУ!
Не могу я Зюськина читать.
Только прочитаю стих топорный,
Словно кирпичом ударит тать,
Или хлынет запах из уборной.
Что такое есть в его стихах?
Как он сочиняет их? – не знаю.
Но с себя стряхнул я этот прах
И лишь только изредка читаю.
Чтоб в моей усталой голове
Освежилась песенная гамма,
Прочитаю мельком строчки две –
И уже готова эпиграмма.
5.08.11 г., ночь
ВЕЧНОСТЬ
Вот только-только полыхал рассвет,
Но ночь уже грядёт и вместе с нею
(Порой от этой мысли сатанею)
Провал туда, откуда хода нет.
В. ЗЮСЬКИН.
«Вот только-только полыхал рассвет...»
Тебя пугает в мире быстротечность,
Ты волком от неё готов завыть:
И ночь, и утро – всё уходит в вечность!
Но в этой вечности – нам вечно жить.
2.12.12 г., ночь
ТРЯПКА – НЕ ПОЭТ
С годами фраза: суета сует –
Становится всё ближе и роднее.
Но не могу никак смириться с нею,
Хотя и принял – выбора тут нет.
В. ЗЮСЬКИН.
«Вот только-только полыхал рассвет...»
1.
На неблагозвучия, на мат
Ты и вправду, Зюськин, глуховат.
2.
Когда ты пишешь, видно, спишь, ей-ей!
Без разума по сонным строчкам бродишь.
Как станет что-то ближе и родней,
Когда смириться с этим ты не можешь?
3.
Так что же у тебя ни грамма воли,
Что сходу сдался суете сует?
Вот почему ты тряпка – не поэт.
И тряпка-то – дырявая от моли.
3.12.12 г., ночь
ВО ТЬМЕ
Я слепну от нахлынувшего света.
Зачем старался распахнуть окно.
В. ЗЮСЬКИН.
«Вот только-только полыхал рассвет...»
Действительно, зачем старался?
Вот тьме бы так и оставался.
3.12.12 г., ночь
ЯДОВИТАЯ ЗМЕЙКА
Года берут своё. Уже согреться
Непросто. Кажется, дела пусты.
Приходит ощущение тщеты,
Вползает ядовитой змейкой в сердце.
В. ЗЮСЬКИН.
«Года берут своё. Уже согреться...»
О, жизнь еще не так, мой друг, остудит.
У ядовитой змейки сатанинский стаж.
И так всегда, до дней последних будет,
Пока работу в Божьи руки не отдашь.
3.12.12 г., ночь
ТОЧНОСТЬ
Вкус воды
У вин страстей.
В. ЗЮСЬКИН.
«Года берут своё. Уже согреться...»
Вновь ты, Зюськин, заслужил плетей.
Точность обязательна в поэте.
Был бы вкус водицы у страстей,
И страстей бы не было на свете.
3.12.12 г., ночь
ПЛУТ
Всё это убедительные знаки,
Что я к свиданью с Богом не готов.
В. ЗЮСЬКИН.
«Года берут своё. Уже согреться...»
Ах, какой же ты у нас, Володя,
Пустослов и застарелый плут.
К Богу на свидания не ходят,
Богу жизнь навечно отдают.
3.12.12 г., ночь
ЗЮСЬКИН, ЗЮСЬКИН...
Зюськин, Зюськин! Стих твой безобразен.
Без души.
А ведь говорил когда-то Назин:
Не пиши!
29.08.12 г., ночь
ЗАТЯНУЛАСЬ МОЛОДОСТЬ
Всё это убедительные знаки,
Что я к свиданью с Богом не готов.
В. ЗЮСЬКИН.
«Молодости буйное вино...»
Затянулась молодость твоя,
Раз до дна стакан твой осушила.
Вот теперь, пожалуй, понял я,
Отчего Божественная сила
Графоманства твоего поля
Капелькой дождя не оросила.
3.12.12 г., ночь
ЧУДОВИЩНЫЙ ПРОВАЛ
Времени чудовищный провал
Никого назад не возвращал.
Перед ним бессильны воля, разум.
В. ЗЮСЬКИН.
«Молодости буйное вино...»
Бесконечное нытьё речисто.
Всё идёт к концу. Какой-то бред!
Вот они мученья атеиста –
Вечности для них в помине нет.
3.12.12 г., ночь
ТАЙНА
Умершее дерево алмазом
Выплывает из земных глубин.
В. ЗЮСЬКИН.
«Молодости буйное вино...»
1.
Только неуч отвечает сразу
О происхожденьях вековых
Нынешних подземных кладовых.
Как образовал Господь алмазы –
Это тайна для умов людских.
2.
Алмазы из глубин не выплывают.
Так можно только сдуру написать.
Трудяги тонны пота проливают,
Чтоб камни Божьи из глубин достать.
4.12.12 г., ночь
КОМПЛИМЕНТ
На киноленте памяти моей
Есть кадры, за которые мне стыдно.
В. ЗЮСЬКИН.
«На киноленте памяти моей...»
Не обойдусь, друзья, без комплимента.
У всех простая память лишь, увы.
А у меня не память – кинолента!
Стрекочит в тёмном зале головы.
4.12.12 г., ночь
НЕДОТЁПА
...был себя слабей.
И хлеб насущный опошлял повидлом
В. ЗЮСЬКИН.
«На киноленте памяти моей...»
Меня не воспитали в детстве, видно.
Какой-то недотёпа я совсем.
Сперва возьму опошлю хлеб повидлом
А после – грех какой! – возьму да съем.
4.12.12 г., ночь
ПОСРЕДСТВОМ МОНТАЖА
Ни кадра из того, что делал, видел,
Не вырезать посредством монтажа.
В. ЗЮСЬКИН.
«На киноленте памяти моей...»
В тех кадрах памяти, бесовской властью,
Намешано такое – стыд и срам!
Да ничего не вырежешь, к несчастью.
А я бы всё повырезал к чертям.
4.12.12 г., ночь
ЖАБА
Превращение женщины в жабу –
Это вовсе не сказка, а быль.
В. ЗЮСЬКИН.
«Превращение женщины в жабу...»
Превращение женщины в жабу –
Неизбежный процесс ввечеру.
Боже праведный, только жена бы
Удержалась. От страха помру.
4.12.12 г., ночь
СВОЙСТВО
Ливни времени лижут следы,
Забивают, ломают цветы,
Красота переходит в уродство.
В. ЗЮСЬКИН.
«Превращение женщины в жабу...»
Забавное в тебе, приятель, свойство –
Одну лишь в мире видеть черноту.
И даже в старых людях нет уродства,
Духовную в них вижу красоту.
4.12.12 г., ночь
РОПЩЕТ ДУХ
Всё не ново. Но видя старух,
Ощущаю тоску и сиротство.
Не смиряется, ропщет мой дух.
В. ЗЮСЬКИН.
«Превращение женщины в жабу...»
1.
Ведь это непонятно только детям.
А у поэта и сомнений нет:
Увидеть Божий промысел за этим
Поэт обязан, если он поэт.
2.
Но если ропщет дух, пусть хоть немного,
Не на кого-то ропщет, а на Бога.
4.12.12 г., ночь
КАРЕТНЫЙ ТАБОР
Когда отпляшут страсти, словно табор,
Что, спрятавшись во тьму своих карет,
Укатит в поисках побед и бед
С колёсным лязгом, визгами и храпом...
В. ЗЮСЬКИН.
«Когда отплящут страсти, словно табор...»
В чём ездили цыгане в дни былые?
В каретах золотых, аж пыль столбом.
А про телеги старые, простые
Наврали наши классики родные
Своим гусиным варварским пером.
4.12.12 г., ночь
ЗВЕНЯТ СТАКАНАМИ
Воспоминания минувших лет
Прорвутся, как сквозь аварийный клапан.
Горланя и стаканами звеня,
Они рассядутся вокруг меня...
В. ЗЮСЬКИН.
«Когда отпляшут страсти, словно табор...»
Вот так вот наши годы и летят,
И кто тут устоит и не сопьётся.
Воспоминания стаканами звенят,
А что уж нам-то, бедным, остаётся.
4.12.12 г., ночь
В ПЛЕНУ
Когда случайно в зеркало взгляну,
Вновь окажусь у старости в плену.
В. ЗЮСЬКИН.
«Когда отпляшут страсти, словно табор...»
1.
Ты, как язычник, свой оплакал путь,
Нет выхода, куда ж нам, бедным, деться.
И ты боишься в зеркало взглянуть,
Но старость не в лице, а глубже – в сердце.
2.
Нет у тебя и полсловца,
Без ропота и богоборства.
Не бойся старого лица,
Души состарившейся бойся!
5.12.12 г., ночь
МОТЫЛЁК
Долго тянется ночь старика.
Сон пуглив его, как мотылёк.
Сколь ни крался за ним, а не смог
Изловить – упорхнул из сачка.
В. ЗЮСЬКИН.
«Долго тянется ночь старика...»
Когда бы ты о сексе не писал,
Тогда бы, как ребёнок в люльке, спал.
5.12.12 г., ночь
НОГА
Ноша прожитых лет нелегка,
Хоть оставшийся путь недалёк.
То вдруг совесть нашепчет упрёк,
То надсадно заноет нога.
В. ЗЮСЬКИН.
«Долго тянется ночь старика...»
Говорил я тебе, дорогой –
Не пиши ты о сексе ногой.
5.12.12 г., ночь
КРЯК
Крякала ночью в озёрной тиши
Дикая утка – глашатай любви.
Шёпот удушливый: «Ой, не порви!
Ох, не спеши, только ты не спеши!..»
В. ЗЮСЬКИН.
«Крякала ночью в озёрной тиши...»
1.
Про кряк утиный прочитал,
И вновь душа заплакала.
Ни разу в жизни не слыхал,
Чтоб ночью утка крякала.
2.
Но тут прозренье вдруг в моей душе
Каким-то проблеском как звякнет-шмякнет:
Ведь сексом занимались в шалаше!
А тут не утка – тут кто хочешь крякнет!
5.12.12 г., ночь
«БЕЛЫЕ ПЯТНА»
Тьма в шалаше. И вокруг ни души.
Смешанный запах волос и травы.
Губы, которые страстью правы.
Руки, прошедшие все рубежи.
В. ЗЮСЬКИН.
«Крякала ночью в озёрной тиши...»
«Руки, прошедшие все рубежи».
Что-то мне тут не понятно.
Ты поподробнее всё опиши.
Если же слишком развратно,
Уткой ночною покрякай в тиши.
Пусть остаются для тёмной души
Лучше уж «белые пятна».
5.12.12 г., ночь
«УТКА»
Где это было и было ли это?
Как быстротечно, как коротко лето!
Утка кричала и вдруг земерла...
О, как чудовищна метаморфоза!
Немощной стрости скорбная поза.
...Утка кругла и эмалью бела.
В. ЗЮСЬКИН.
«Крякала ночью в озёрной тиши...»
Даже ради пародийной шутки
В самом узком дружеском кругу,
Зюськина верхом на круглой утке,
Хоть убей, представить не могу.
5.12.12 г., ночь
КУРАЖ
И бессмысленно злиться, роптать,
Что уже не уносит кровать
В тридесятое царство, где лепет
Прерывается стоном навзрыд.
Наш кураж – как подстреленный лебедь,
Что тоскливо в крапиве лежит.
В. ЗЮСЬКИН.
«Крякала ночью в озёрной тиши...»
И днём осенним или летним
Приходит тягостный удел.
Разврат кончается вот этим.
Чего же ты еще хотел?
5.12.12 г., ночь